Охота на Волколака

Тишину гостиной изредка прерывали выразительные тетушкины вздохи. Горестные, полные печали. У кого угодно испортился бы аппетит. 

Я не исключение. Даже подумывала сказаться больной и запереться в комнате. Но вернувшаяся от родственников Глаша к ужину приготовила запеченную утку. Такую восхитительную, что от одного лишь запаха во рту непроизвольно скапливалась слюна. 

Полагала, закончу со своей порцией и откланяюсь, надеясь избежать тяжелого разговора. Он назревал с того самого момента, как я вернулась из участка домой. Но мои планы перевернулись с ног на голову, когда на столе появился сочный и румяный расстегай.

– Сонечка, девочка моя, умница-разумница, да разве ж это дело, по заботам полицейским, в ночь, бог весть куда идти? – все же не выдержала, оторвалась от еды и взмолилась Инесса Ивановна. – Одумайся, миленькая. Неужто Гордей Назарович сам не сдюжит? Не женское это занятие, покойников разглядывать, да преступления раскрывать. Тебе бы вышивать, с подружками на санях по паркам кататься. 

Все же зря я ей поведала о нашей с Ермаковым ночной вылазке. Сбежала бы тихонечко. Глядишь, никто бы не хватился до самого утра. А теперь… 

Благо не уточнила – куда мы собрались. Узнай тетушка о Балагунихском рынке, чую, меня ждали бы не уговоры, а самый настоящий скандал.

– Инесса Ивановна, дорогая, молю, поймите, криминалистика – это мое призвание. Моя страсть, моя жизнь. Я не мыслю себя без нее. Вышивание, праздность – не дают мне удовлетворения. Другое дело – торжество справедливости. Я свято верю – только оно спасет наш мир. Что касается Гордея Назаровича, тут не поспорить, он настоящий профессионал. Но, как и любой мужчина, смотрит на некоторые вещи однобоко. Ему порой тоже требуется женский взгляд. Никакой опасности в этом нет. Я, как консультант полицейского сыска, всего лишь предоставляю посильную помощь. 

– Но что скажут люди? Девица незамужняя цельными днями подле неженатого мужчины кружит… - не сильно проникшись моей пламенной речью, покачала головой тетушка.

От неожиданности, я застыла с открытым ртом.

– Это совсем не то…

– Да разве ж я спорю? Боюсь, только другим свои знания в голову не втемяшить. А ваше новое дело? По слухам, с тем убиенным расправился сам волколак.

Вошедшая в гостиную Глаша громко охнула и едва не выронила из рук поднос с чаем. Пришлось сорваться с места. Помочь избавиться от ноши. Усадить резко побледневшую девушку на диван.

​​​​​​​

Затем достать из кармана платок и, не придумав ничего лучше, помахать им перед ее лицом. 

– Глаша, что с вами?

– Софья Алексевна, барышня, выходит – жизнь тихая кончилася? Волколаки в город вошли?

– Будет вам в небылицы верить, – проворчала я. – Сказки это. Не существует их.

– Да какие ж энто сказки, ежели взаправду все? Маменька еще сказывала про люд лесной, что в волков оборачиваются. Она своими глазами видала. Зверюшек, коренья не трогают. Но стоит молодцу заплутать в лесу – учуют, да живо съедят. 

– А если заплутает не молодец, а, допустим… старик со старухой? Съедят? – немного подумав, Глаша кивнула. – А если девица?

– Девиц в жинки берут.

– Вот так и берут, всех без разбору? – усмехнулась я. – А что на это говорят волколаки женского полу? Я бы на их месте крепко возмутилась, оставшись не у дел. 

– Да разве ж женщинам в таких вопросах слово дают? – захлопала глазами горничная. – Не много ли чести мужчине испрашивать позволения? 

– Простите, Глаша, но ваши слова не выдерживают никакой критики. Кто в здравом уме, непонятно кого, из лесу, в жены брать будет, когда есть свои – родные, только руку протяни?

– Чего не ведаю, того не ведаю, барышня. Однако, кажный в энтой жизни свой интерес блюдет…

Какой такой интерес у волколаков к заплутавшим в лесу девицам, я так и не узнала.  Наш разговор прервал совсем не деликатный стук.