Дневник беременной, или Лучшее средство никого не убить

       

      Вы видели когда-нибудь ледоход на реке? Огромной реке с едва прописанными серыми берегами напротив? Когда природа, вдруг, на секунду замирает, а потом над широким белым полотном прокатывается, кроша вдребезги тишину, грохот! Именно он и пробуждает от зимней спячки весь мир. Грохот ледохода. Массивные ледяные глыбы, подталкивая друг друга, начинают свое медленное движение вдоль берегов. И вот уже в трещинах меж ними мелькает стылая вода. Потом воды становится все больше и больше, а льдины все плывут и плывут, гонимые прочь рекой. Они не нужны ей больше. Река желает снова вдыхать полной грудью воздух вокруг, отражать в своих волнах теплое весеннее солнце, облака и крикливых птиц. Река вновь хочет жить полноценно.

 - Любимая, ты не замерзла? – муж мой, обхвативший нас с сыном сзади (благо, длины рук хватает вполне), склонился к моему плечу. И шерканул кончиком носа по холодной щеке.

Я лишь капризно прищурилась от ветра:

 - Неа, - потому как мной сейчас совершенно иные ощущения овладевали. Например, жгучее чувство зависти. И ни к кому-то там, а к этой реке, Шалбе: она-то вот смогла освободиться, а я… - А ты не мог бы руки свои…

 - Что?

 - Ага, чуть-чуть пониже. И поддерживай ими живот. Поддерживай. А у меня поясница пока отдохнет… Уф-ф.

 - Лад-но, - усердно протянул Ник. – А теперь ра-зворачиваемся и в такой же сплоченной композиции медленно следуем прямиком в…

 - Я не хочу в подвал. Я хочу стоять тут, - и уперлась подошвами ботинок в рыхлую землю, но уже через три секунды резко передумала. – Ник!

 - Что, любимая? Малыш зашевелился?

 - Ага. И мне срочно надо… в подвал!

 - Секундочку… Пошли!

        Вот так мы и жили в последние два месяца. «Не хочу – Конечно, буду», «Пошел вон! – Где тебя носит?». И я нисколько не преувеличиваю. Скорее приуменьшаю собственное неуравновешенное состояние, как в прямом, так и в переносном смысле этого словосочетания. От меня огребали теперь все, причем, по «закону справедливости», который я сама же для себя и придумала. Нет, а что? Я ведь – не обычная беременная, а с «хроническим стрессом» (тоже моя формулировка, да у меня их много). Потому как обычные дамы в положении привыкают к нему плавно-медленно, а не к концу дня, ошарашено пялясь на приподнявшуюся спереди юбку. Со мной же лично так и произошло: на службу утром ушла еще стройно-красивой, а к вечеру вернулась с округлым животом, вызвав оным восторг у мужа и Вари. А дальше – всё больше (это я про живот свой). И он начал разбухать на мне, как замес теста на печи, как совершенно неподвластный контролированию орган, тут же заявивший о себе и бедной пояснице, и соседу - мочевому пузырю и ногам. Но, больше всего пострадала моя стойкая (я раньше так думала) психика. И сначала меня накрыла колпаком тихая паника, потом оглушила депрессия, последней же нарисовалась буйная раздражительность на всех и всё кряду. В общем, сейчас она во мне и солировала, ибо: «зачем молча дуться на судьбу, если можно поделиться этим «счастьем» со всеми на свете?» (мой перл из личной коллекции). Благо, семья моя стерпит. Пока терпит (остальные-то давно разбежались). Ну конечно, не им же… Уф-ф… Высказываться вслух сильно некогда, потому что я едва успела добежать до своего «любимого» ( в последние два месяца) места в квартире… Живите пока.

        А как хорошо я сама жила целую половину года, м-м. Да я бы вообще позабыла, что беременна, если б не мои родные и зануда-лекарь Блинов. Вот он забыть точно не даст. И откуда столько терпения напоминать и другим? Хотя здесь отдельное «спасибо» моей маме, которая регулярно «напоминала» мне о моих визитах на Яблоневую улицу, 3. Нет, господин лекарь настроен был  весьма твердо. До такой степени, что я стала подозревать его в коварстве накропать по мне научный труд «Беременность и роды наследователя крови беролаков». И доказательством тому послужило предложение:

 - А не завести ли тебе, Агата, дневник?

 - Зачем это? – я в тот момент находилась еще в «стадии депрессии», поэтому в довесок тяжело вздохнула. – Не нужен он мне. Только отвлекать будет.

 - От чего же, позволь узнать? – сверкнул очками коварный господин Блинов.

 - От созерцания моей глубокой духовной пустоты и отчужденности, - зевнула я.

На что наш семейный лекарь лишь хмыкнул:

 - Ни в коем разе, Агата. Ты свою «пустоту» как раз для потомков и опишешь. Это очень полезно. Заставляет к тому же анализировать собственные поступки, мысли и учит концентрироваться на главном.

 - Как им не забеременеть, не дай судьба?

Мужчина надул свои впалые щеки:

 - Ну-у… Потомкам можешь свой дневник не показывать. Здесь главное – ты сама. И это – изученная практика. Так сказать, метод самонаблюдения. А при твоем умении делать правильные выводы – полезная вдвойне.

Ну-у, это он мне весьма удачно польстил. Потому как, имея на физиономии вечно опухший нос, вечно заспанные глаза и прибывающие с каждым днем фунты жира на бедрах, только умственными способностями гордиться и остается. Поэтому я еще раз тяжко вздохнула и… согласилась. Однако блокнот под свой будущий дневник купила лишь две недели спустя (когда выбирала для Варвары новые цветные карандаши). И поначалу посвятила его исключительно коллекции «авторских афоризмов». А потом постепенно втянулась. В конце концов, это же – не нудные отчеты на двух бывших службах (в Прокурате и Главной канцелярии). А только лишь о себе несчастной, о себе…

 - Агата, вы вернулись! – а это – наша Варя. И опять – в земле до ушей.

 - Что, не вовремя? – подперла я руками свою бывшую талию.

Дитё тут же оценило обстановку:

 - Нет. То есть, да. То есть… ой.

 - Вот и я заметила, что ты со своими горшками совсем от уроков…

 - Ник! – подпрыгнула та. – Ты куда?!

Муж мой проникновенно выдохнул уже от самой двери (что любый, не успел?):

 - Я… в бакалею и вернусь. Хлеба к обеду нет.

 - Я – с тобой! – огласился не ребенок и исчез в подвале прямо у меня пред животом.

Я лишь громко выдула носом: нет, не любят они меня. А я, пожалуй… посплю, и зевнув, пошлепала тапочками в сторону спальни. Вечер то еще тот предстоит: годовщина нашей с Ником свадьбы. Так что, крепись, Агата Вешковская-Подугор. Крепись…

      Тетя Гортензия, ее подруга, Нинон, мама, папа (кстати, почему сидят не вместе?), господин Роберт с госпожой Оливет, мой дядя Теофил с тетей Жужей (близнецы их орут на кухне вместе с Варей, Кети и Славеком), Софико, Года, друзья наши, господин Исбург с неизменной бородой, Эрик с прыщом на носу вместо девушки рядом, ну и мы с Ником – вот и вся наша «семья». Восседающая за длинным столом в ресторане родителей моего мужа. Чинно так. Сосредоточенно… Кстати, а чего они все ждут то?.. А-а!

 - Спасибо, что собрались, - встал мой муж, подхватив в руку бокал вина. – И разрешите мне сказать… - ну, конечно, я-то уже «высказалась». – огромное спасибо за… - а пусть не врут все хором, что я «хорошею» день ото дня. – за то, что вы у нас есть, - скосился на меня Ник. Так, молчу же? – И мы с моей женой и Варварой обещаем вас тоже регулярно радовать своими физиономиями… - это он о чем сейчас? – в гостях. А еще маленькими победами, большими достижениями, это я про нашу Варю, и самым главным достижением нашей отдельной семьи… - а вот теперь точно про меня. – которое станет очевидным ближе, чем через месяц.

 - Можно подумать, сейчас оно еще «не заметно», это «достижение».

 - Что, любимая? – сузил глаза Ник.

 - Ничего, - буркнула я под нос. – Присоединяюсь… если ты закончил, любый.