Моя комната была расположена на третьем этаже в хозяйском крыле, справа от лестницы. Это очень радовало, так как не заблужусь в поисках спальни. На вопрос:

– Почему именно хозяйский этаж, а не прислуги? – Томас ответил, что я могу понадобиться графу в любое время. Как оказалось, на работе хозяин мог задержаться и до поздней ночи.

Комната оказалась замечательной. Небольшая, но светлая, была выполнена в нежно-голубых тонах, напоминавшая летнее небо. Очень порадовало окно с широким подоконником. Большая кровать, стол орехового цвета, стул и гардероб выглядели гармонично, словно это были предметы одного гарнитура. Возле шкафа обнаружилась дверь, ведущая в небольшую уборную с душем.

Предупредив, что зайдёт за мной перед ужином, Томас вышел за дверь. Дождавшись, когда его шаги стихнут, я, еле слышно пискнув, рухнула на кровать, быстрым движением обняв подушку. Рыжие кудри разметались по постели, закрывая глаза. Смахнув их с лица, я зажмурилась блаженно улыбаясь. Теперь это место будет моим домом на год, а если всё пойдёт нормально, то и на более долгий срок. Наверное, тяжёлый день взял своё, раз я не поняла, как уснула.

Из сна меня выдернул громкий стук. Сонно сев на кровати, я растёрла глаза, надеясь, что посторонний шум мне показался. Но стоило немного расслабиться, стук повторился вновь. Я так и пошла, открывать дверь, лохматая, обнимая подушку. На пороге показался Томас.

– Госпожа Роут, вас через двадцать минут ждёт хозяин в общей гостиной. – Мой внешний вид не удивил Томаса, лицо было спокойное и не выражало никаких эмоций.

"– Зовите меня просто Шантия'', – сказала я, решив сразу установить между нами дружеские отношения. – Нам ведь много придётся работать бок о бок. И мне никак не обойтись без вашей поддержки.

Придав своему лицу максимально дружелюбный вид, на который была способна в данную минуту. Видимо, это помогло, раз дворецкий проговорил более мягким тоном.

– Я сейчас пришлю горничную, с вашей форменной одеждой. И она кратко введёт вас в курс по требованиям к внешнему виду. Постарайтесь не задерживаться, мисс Шантия, ведь господин очень не любит, когда опаздывают.

Кивнув на прощание, я захлопнула дверь и пулей унеслась в душ, чтобы скинуть с себя остатки сна. Моя главная задача на сегодня произвести максимально хорошее впечатление, и как-то расположить к себе графа. Ведь только от него будет зависеть, останусь ли я в этом доме или нет. Контрастный душ сделал своё дело, к тому же я успела вовремя.

Стоило мне найти полотенце, как в дверь постучали. Быстро завернувшись, поспешила открыть её. На пороге оказалась молодая девчонка, лет на пять младше. Её огромные карие глаза с любопытством осматривали меня. В них читался живой интерес к новому работнику. По-хорошему ей стоило бояться новой начальницы, а она вон как глазищами хлопает. Ещё несколько минут таких взмахов, и сможет улететь, порхая длинными ресницами, смахивающими на опахало. Она сделала короткий книксен, и мне ничего не оставалось, как пропустить её в комнату. Заговаривать с ней я не спешила, всё решая, как мне с ней себя вести. Она первая нарушила молчание.

– Здравствуйте, госпожа Роут. Меня послали принести ваше платье, и помочь вам собраться. – Когда горничная улыбнулась, протягивая сложенную одежду, мне почему-то захотелось потрепать её по голове, словно младшую сестрёнку. Но я быстро взяла себя в руки.

– Благодарю э… – Как-то вышло, что она даже не представилась, но девчонка оказалась сообразительной.

– Мила. – Девушка ещё раз изобразила книксен.

– Благодарю, Мила. Пока я буду одеваться расскажи мне основные правила замка. – Забрав у горничной платье, я двинулась в уборную, оставив приоткрытой дверь. – Рассказывай, я всё услышу.

Зайдя в комнату, я бегло осмотрела рабочую одежду. Тёмно-синее платье, с белым стойкой-воротничком и такими же белыми манжетами, было сшито словно на меня. Длинной чуть ниже колена, и юбкой колокольчиком оно отлично подчёркивало мою фигуру. А благодаря такому глубокому цвету мои огненно-рыжие волосы смотрелись ещё насыщеннее. Даже серые глаза отдавали лёгким голубым цветом. Пока я собиралась, из комнаты доносился сбивчивый рассказ девушки.

– Рабочий день в основном начинается в семь утра. У каждой службы он заканчивается по-разному. К примеру, повар работает до девяти. И если господин задержался и прибыл позже, то управляющая должна подготовить и накрыть стол, предварительно разогрев ужин. У нас, горничных, рабочий день заканчивается в районе десяти, максимум одиннадцати вечера, но начинается в пять. Томас, как и вы, работает круглосуточно. – Девушка замерла, когда я вошла в комнату. Она быстро привстала со стула и снова распахнула глаза, уставившись на меня.

– Ты чего так смотришь? – я с подозрением покосилась на служанку. Может это совсем некрасивое платье, или одела я его как-то по-другому?

– Вам очень идёт этот наряд. Простите мою реакцию, – её щёки залил румянец. – Просто прошлая управляющая была почтенного возраста, и длина её юбки доходила до носков обуви.

– Ясно, расскажи мне лучше требования к внешнему виду.

Волосы уже окончательно просохли, и теперь предстояло это богатство расчесать.

– Главное, чтобы всегда был опрятный внешний вид. Волосы собраны, ботинки начищены.

Мой взгляд опустился на обувь девушки. Она блестела, отражая солнечные блики. Значит, будем стараться соответствовать. Кстати, юбка у девушки доходила до голени. Но долго думать о внешнем виде мне не дали.

– Позвольте, я помогу заплести ваши волосы в косу. У нас очень мало времени.

Я, громко ойкнув, приземлилась на стул перед девушкой, протягивая ей расчёску. Ловкие пальчики служанки в считаные минуты укротили мои непослушные волосы. Она заплела мне широкую косу, вытягивая пряди, делая объём. Бегло осмотрев себя в зеркале, я осталась довольна своим видом. Надев чёрные туфельки на небольшой шпильке, принесённые мне горничной, я поспешила следом.

Дорога оказалась недолгой. Спустившись по парадной лестнице на первый этаж, мы миновали холл, и уже за первым поворотом показалась массивная дверь, ведущая в общую столовую. Сопроводив, Мила быстро поклонившись, унеслась делиться первыми впечатлениями о новой управляющей с остальной прислугой. А мне ничего не оставалось, как войти в зал.