Роковой секрет

РАФАЭЛЬ

Спустя еще тридцать минут я все же получаю свое, и вместо вульгарной выскочки ко мне торопливо спускается красивая девушка с копной густых каштановых волос, волнами струящихся по хрупким плечам. Стройные длинные ноги открывают два откровенных продольных разреза на платье, но мне это нравится. Только вот резкие движения буквально кричат о том, что зеленоглазая стерва не слишком-то рада таким переменам во внешнем виде. Ничего. Привыкнет. Если потребуется, силой привью ей хорошие манеры.

— Ну, — она демонстративно кружится передо мной, и подол легкого атласного платья, отливающего насыщенным сапфировым цветом, развевается на ветру, — что скажешь? Сойдет, или снова отправишь меня переодеваться? — спрашивает с легким упреком в голосе, уперев руки в бока.

— Мне нравится. Откровенно, но не вульгарно.

— Рафаэль, ну лето же! Я и так никуда не выхожу…

Притягиваю ее к себе, предотвращая девичьи капризы.

— Я же сказал: мне нравится.

Вновь кусает губы, неосознанно хмуря лоб.

— Тогда прекрати смотреть на меня с осуждением.

— Поверь, я повел себя в данной ситуации достаточно вежливо. Так что прикрыла ротик, — прижимаю палец к ее губам, лишая возможности спорить со мной, — и села в машину.

Нехотя принимая поражение, она демонстративно обходит меня стороной. Балдо раскрывает перед ней двери, и Сола недовольно усаживается в машину, манерно поправляя длинный подол. Только вот у нее не выходит, потому что тот зацепился за угол двери, поэтому я, как истинный джентльмен, наклоняюсь и высвобождаю платье. Разумеется, должной благодарности в ответ я не получаю.

— И вообще, как ты там говорил? — продолжает бурчать себе под нос, расправляя многострадальный подолом. — Ты свободный мужчина? Значит, я свободная девушка! Молодая! И нет ничего такого в том, что я подчеркнула свои плюсы обтягивающим топом! У нас, знаешь ли, в сорок пять не так все весело, как у вас. Для тебя, может, это и глупо, но когда, если не сейчас, мне совершать глупости?

— Ты несвободна, и не все глупости приводят к веселью, — обрываю гневную тираду, лениво устраиваясь в салоне авто. — И почему ты так зациклена на возрасте? — перевожу на нее вопросительный взгляд. — Тебя настолько пугает старость?

— Кого она не пугает? — фыркает она, скрещивая на груди руки. — Ну, разумеется, только не тебя, — закатывает глаза, намеренно отворачиваясь к окну. — По мне, ты вообще исчадие ада со своим, — небрежно жестикулирует руками в воздухе, — этим идеальным телом. — Но надолго ее не хватает, и Сола разворачивается, корча капризную мордашку. — Даже ни одного седого волоса! Сколько тебе?

— Не поздновато ли спрашиваешь, куколка?

Подаюсь в ее сторону и притягиваю ближе, вынуждая оседлать свои колени. Нежно провожу рукой по вьющимся шелковистым локонам. Хочу посмаковать ее агрессию, но Сола не оказывает ожидаемого сопротивления, а наоборот, словно кошка ластится к моей руке. Мысленно усмехаюсь взбалмошности этой стервозины.

— Мне сорок семь, — спокойно сообщаю, медленно облизывая губы, но удивления на ее лице не замечаю.

— Разве такое возможно? — она снова хмурится и, склонив голову, скептически продолжает: — И в чем же твой секрет?

Не в силах сдержаться, откидываю голову и смеюсь, поглаживая ее тонкую талию большими пальцами.

— Нет никакого секрета, разве что любовь к спорту, сексу и алкоголю, — говорю, глядя в потолок машины.

— Нет, я серьезно. В тебе нет изъянов, и ты даже у молодого парня можешь вызвать зависть. Тебе почти пятьдесят, а твое тело, — она запинается и кладет теплые ладони на мои плечи, заставляя меня вернуться взглядом обратно к ней, — будто сделано из стали, — вкрадчиво шепчет. Словно зачарованная, проводит руками по моему торсу, очерчивая сквозь рубашку напряженные от ее касаний мышцы. Лицо Солы смягчается, и она с придыханием исследует меня, будто впервые. — Бронзовая кожа, усыпанная татуировками, пронзительные глаза, будоражащие все внутри, даже твоя щетина идеальна, хотя, уверена, ты не из тех, кто выстригает себе ровную бородку, — фыркает она. Но меня это лишь забавляет. Интересно послушать, о чем же еще думает эта маленькая лиса.

— И все? — Удерживаю ее подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Больше завидовать нечему? — нарочно вдавливаю девчонку в свою эрекцию, и она тут же краснеет, смущенно прикусывая нижнюю губу. — Скажи.

— Не буду я ничего говорить...

— Я хочу это услышать.

— О, боже! Прекрати. Ты и сам все прекрасно знаешь.

— Сола, я не люблю повторять дважды. — Запускаю руки в разрезы платья и сминаю сочную задницу в ладонях, разжигая собственное желание.

— Ладно! — Она шлепает по моим рукам и раздраженно их отбрасывает. — У тебя умопомрачительный член, и ты вполне неплох в сексе! Доволен? — выдает она, впиваясь в меня недовольным взглядом малахитовых глаз.

— Вполне неплох, — хрипло повторяю, кивая головой в такт своей речи. — Что ж. Вернемся к изначальной проблеме.

— Лично у меня не было никаких проблем, пока ты не отчитал меня как провинившуюся школьницу.

— Ох, у тебя есть просто огромная проблема — твой характер.

— Можно подумать, ты у нас рождественский кролик, — с сарказмом замечает Сола.

— Будешь со мной мериться? Так смею тебе напомнить, что я — мужчина. И то, что дозволено мне, для тебя недопустимо, — строго осекаю, чтобы у девчонки и в мыслях не было равняться на меня.

Сола мгновенно напрягается, но в ее холодном взгляде по-прежнему горит вызов. Этой заразе и слова нельзя сказать: вспыхивает, как молния. Я вздыхаю и медленно следую руками вверх, сдавливая пальцами хрупкие ребра.

— Сола, таким вульгарным поведением ты сможешь подчеркнуть лишь только то, что ты шлюха. Но это ведь не так?

— Не так!

— Прекрати злиться. Ты прекрасно знаешь, что я прав.

— Вот это меня и злит! Такой весь правильный, самоуверенный… — Стискивает руки в кулаки, словно заставляя себя заткнуться.

— Прекрати упрямиться, — шумно выдыхаю и, сграбастав пышные волосы, настойчиво притягиваю ее лицо к своим губам. — Мое терпение давно закончилось.

— Мое тоже! — едва не рычит она, но через мгновение сдается и упирается своим лбом в мой. От напряженной позы не остается и следа, стройное тело превращается в мягкую глину в моих руках. — Почему рядом с тобой я испытываю столько противоречий? — с толикой отчаяния произносит Сола и виновато опускает глаза. — Я никогда и никому этого не говорила, но хочу сказать тебе. Мне страшно. Я боюсь тех чувств, что ты во мне вызываешь, Рафаэль. Мне кажется, что это все нереально. Нереально ощущать себя от твоих прикосновений на седьмом небе и в то же время разбиваться об острые скалы. Нереально столько лет, как одержимая, думать о тебе. У меня ни разу такого еще не было. Я растеряна. К тому же твое поведение меняется как поломанный компас. То ласков со мной, то резок и груб. Ты никогда не показываешь своих эмоций. Спокойный, уверенный в себе, поэтому я на твоем фоне — долбаная истеричка.

В течение ее сумбурного монолога я лишь молча наблюдаю за тем, как Сола нервно покусывает губы и стыдливо прячет взгляд, словно опасаясь в глубине моих глаз прочесть страшную правду. Ее тонкие пальцы беспрестанно прокручивают пуговицы на моей рубашке. А я с наслаждением впитываю в себя каждое ощущение, что дарит мне эта взрывная девчонка.

— Моя истеричка.

Склонив голову набок, я с неприкрытым удовольствием жду ее реакции. Сола замолкает в замешательстве, словно мои слова ее напугали. Большие зеленые глаза распахиваются в откровенном изумлении. Она не догадывается, что происходит в моей голове, но все отдала бы за то, чтобы разгадать меня. Я знаю. И эта неизвестность вызывает в ней зависимость. От меня.

— Твоя? — Ее дыхание становится тяжелее, и следующим движением я пресекаю попытку выровнять его.

— Да, Сола, — провожу ладонью по нежной щеке, улавливаю исходящий от персиковой кожи жар, и мое сердцебиение, не спрашивая разрешения, начинает набирать обороты, — ты моя долбаная истеричка.