Грешные игры. Порабощение

«Ебаная шлюха! Это грязно!»

«Какого хрена ты поперлась с ним? Нечего было надираться в хлам!»

«Извращенцы! Не могли до дома дотерпеть?»

И так далее.

Это еще более-менее нормальные комментарии. Таких мнений оказалось великое множество во всемирной паутине не только на великобританских сайтах, но и на русских. Сама виновата. Это твоя вина. Твоя провокация.

Только твоя…

Впервые за все время после адской ночи в клубе я решила залезть в интернет. Одолжила у Сары планшет и набрала в гугле нужный запрос.

«Как пережить изнасилование».

Описала на одном из форумов свою проблему в надежде найти поддержку и понимание. Вот и получила.

Зачем вообще полезла? Ответ прост: мне больше не на кого вылить порцию боли, которая не желала покидать тело. Разговаривать с другими неловко. Стыдно. Боюсь показаться неудачницей. Лузером. Школьной травли хватило сполна, сейчас я просто не переживу презрение в свой адрес.

Вечер понедельника. Я одна в комнате. Смен на работе нет, все задания на следующую неделю готовы, даже курсовая по анатомии, о которой спрашивала Моника. А внутри терпкий привкус боли. Она вновь сдавливает грудь огромным кулаком, когда я остаюсь один на один со своими размышлениями.

Со своей болью…

Сегодня, наверное, единственный день за последние пару недель, когда я оказалась полностью свободна от ежедневных хлопот. И именно сегодня я поняла, что все это время убегала от самой себя… от проблемы, въевшейся в мозг.

Не смирилась с той болью, не забыла ее и не выкинула из головы. Она всегда присутствует во мне, всегда идет под руку. А усталость… я просто хочу забыться в ней, потому что нет сил думать о чем-то еще.

Сейчас боль уже не так сильно сжимает в тиски, а просто напоминает о себе из раза в раз. Мощно. Действенно. Картинки прошлого вытворяют со мной ужасные вещи. Они давят, душат, заставляют переживать тот адский день из раза в раз. Как бы ни старалась напомнить самой себе, что Джек не контролировал себя, все без толку. Все доводы и оправдания смываются в унитаз.

Я больше не могу держать лицо и делать вид, что все в порядке. Не могу веселиться с Сарой, улыбаться одногруппникам и знакомым в братстве.

Я ломаюсь. Меня сломали…

Наверное, именно это заставило залезть в поисковик и найти хотя бы тоненькую нитку, за которую можно потянуть и решить проблему. Но ее не существовало в принципе.

Мои фантазии о долгой и счастливой жизни вместе с Джеком останутся со мной. Они не выйдут за пределы разума, не станут явью. Это невозможно. Нереально.

Фантазии.

После того, как я облазила всевозможные форумы, впервые за все время задалась важным вопросом. А если в том, что случилось, виновата я? Вдруг неосознанно дала понять, что готова к близости во всех ее проявлениях?

Откровенный наряд, откровенный танец. Я не сопротивлялась до последнего, пока до меня не дошла реальность. Опьяненный разум не дал повода бить тревогу до того момента, когда стало поздно.

Слишком поздно…

И только сейчас понимаю, что и сама не являюсь небесным ангелом.

Джека выписали еще вчера, а я даже не встретила его. Не поговорила. Боюсь. Чувствую, что вновь встречусь с тем ужасным взглядом, который постоянно будет преследовать в кошмарных снах. Но хуже всего то, что не скроешься от самой себя. От ошибки, которую допустила сама. Можно обвинить во всем Сару, можно поддаться на провокации собственного разума. Но разве это решит мою проблему?

Слезы. Они размывают окружающий мир, стараются вытолкать из меня ту давящую боль. Искоренить ее. Но это невозможно. Она останется внутри навсегда, пока не затмится чем-то более ярким. Но чем?

– Можно? – не слышу, как раздается стук в дверь, а в комнату заглядывает причина всех моих бед.

Худой, немного потрепанный, но абсолютно здоровый Джек стоит прямо передо мной. С той же великолепной улыбкой, с тем же ярким блеском в глазах. Но уже не такой родной, не такой близкий.

– Заходи, – приглашаю к себе севшим голосом. – Как себя чувствуешь?

– Как инвалид, – отвечает с усмешкой, присаживаясь рядом со мной на кровать. Совсем близко, как обычно, обняв за талию и оставив на щеке легкий поцелуй.  Мимолетный. От которого у меня обычно срывает крышу.

Однако в этот раз я не почувствовала ничего подобного.

Джек тут же отрывается от меня, смотрит на лицо. Наверное, только в этот момент замечает текущие по щекам слезы. Я думала, они успели высохнуть, но, видимо, привкус на коже остался.

– Что-то случилось? – он серьезно смотрит на меня светлыми глазами.

Ты правда не понимаешь, что происходит? Строишь из себя дурака, неспособного отвечать за совершенные поступки! Ты хоть раз поинтересовался, что со мной? Спросил, как я себя чувствую, хоть раз за все время, пока я бегала к тебе в больницу?

Я не помню! И ты не помнишь! Не хочешь помнить или не можешь – не важно! Да, ты пытался наладить со мной контакт, успокаивал, просил принять! Но это лишь телесная составляющая, а не духовная! Ты не пытался поставить себя на мое место и хотя бы на долю секунды прочувствовать, что я испытала в ту самую ночь!

И в его ярких глазах, которые смотрят только на меня, замечаю некий отголосок боли. Той самой, что присутствует во мне в полной мере. Что не дает покоя долгие дни и даже недели. Он рос, засел внутри и выжидал момент, когда можно проявиться. И это случилось. И во мне, и в нем.

Упрямая. Глупая. Все время обвиняла его, не удосужившись разобраться в самой себе. Делала из него козла отпущения, а сейчас увидела в светлых, некогда ярких глазах вину. Только его вину за совершенный поступок. За то, что не смог остановиться. За то, что не услышал меня.

– Я не контролировал себя, – тихо произносит Джек, оставляя на моих губах легкую влагу.

– Я знаю.

– Я виноват.

– Я знаю.

– Мы это исправим. Клянусь.

Уверенные слова, уверенные действия. Его пальцы мягко заправляют прядь рыжих волос за ухо. Осторожно, чтобы не навредить. Чтобы я опять не отпрянула. И так же чутко прикасается к моим губам своими. Оставляет легкий поцелуй. Совсем недолго чувствую прикосновение его полных губ. Мягкое и податливое.

Я податлива.

И только когда лишаюсь этой нежности, оставившей после себя приятное послевкусие, понимаю, что хочу еще. Хочу его губы. Хотя бы ненадолго. Совсем чуть-чуть. Потому что эти поцелуи напоминают о минувших днях, когда я чувствовала себя окрыленной птицей, способной пикировать в опасных зонах.

– Хочешь, начнем прямо сейчас? – шепчет. Горячо. Прерывисто. А я не могу отказать ему.

Сама тянусь к его губам, сама углубляю поцелуй и соприкасаюсь с его языком. Зарываюсь руками в его мягких, светлых волосах с легкой рыжиной, сверкающей в свете люстры. И целую. Бесконечно долго. Ласкаю его губы, терзаю, кусаю. Потому что не могу без них. Они  необходимы как воздух.

Как же я скучала. И плевать на все проблемы, на его поступок, на наркотики. На все плевать. Сейчас я готова начать с чистого листа, готова перевернуть страницу и впустить этого парня в свою жизнь. Глупо? Да. Ошибочно? Возможно. Но сейчас это неважно.

Джек подхватывает инициативу. Поначалу не понимает, что со мной происходит, а просто поддается наплыву эмоций, но затем принимает стратегически неудобное положение для меня – прижимает мое тело к матрасу и нависает сверху.

Теперь его очередь терзать мои губы. Они ласкают в нежном поцелуе, кусают нижнюю губу, посылая электрические заряды по всему телу. Его руки гладят мои щеки, спускаются медленно на шею, ниже к груди, едва дотрагиваясь до нее.

Это волшебно. Невероятно. Сейчас в этой комнате, в общежитии, да и вообще во всем мире существуем только я и он. Нет тех ребят, которые выкрикивают на весь коридор матерные слова, или слегка пьяных девушек, ищущих приключения на пятую точку. Сейчас имеет значение маленький мирок, в который мы окунулись с головой. Это только наше место, где существуют только наши тела, наши эмоции.