Трактирщица

Купальни получились точно такими, как я хотела. Гостиная и кухня тоже. Библиотека, пока ещё пустая, особых эмоций не вызвала, но я представила, какую коллекцию изданий тут можно собрать.

— Если книг действительно много, то скоро мы заполним полки, — сказала я помощнику. — Понадобится ваше столярное мастерство, чтобы сделать ещё стеллажи.  

Классные комнаты были интересны, но не более того. Бесо сел за парту, которая неожиданно выросла вместе со стенами комнаты. Всё, как я хотела и представляла. Только учителя не хватало! 

Подумав, воспитанник предложил сделать одну стену гладкой-гладкой и покрыть тем лаком, что привезли оборотни. Тогда на ней можно будет писать мелом и смывать, чтобы написать что-то ещё. Бесо прикрыл глаза, рассказывая, что повесит на стену картинки, нарисованные малышами, а на пол постелет коврик. Его обещала связать Динали. 

— Хорошая идея, — я улыбнулась. — Предлагаю тогда доделать всё самое важное, а потом в праздник сбора урожая устроить свой праздник. Будем дарить друг другу подарки, закатим пир на весь мир. Отметим начало нового года, наш переезд и всё хорошее вообще, а? 

— Девчонкам можно гребни подарить, — подхватил Бесо. — Они пользуются одним на всех, нехорошо. А в книжке оборотней есть и гребни, и заколки, и всякие штуки для причёсок. 

— Девочки вам тоже что-то сошьют, малыши нарисуют открытки. Я закуплю рамки, и мы повесим художества везде. 

— Рамки можно сделать. 

— Можно, — кивнула я. — Но тогда мне придётся думать, что вам подарить. 

Бесо согласился, и экскурсия продолжилась. Собственно, осталось самое интересное: чердак и фонтан с медвежонком. Я уже представляла радость остальных детей, когда увидела, какое лицо у всегда серьёзного Бесо. Он улыбнулся так светло и удивлённо, что у меня сжалась сердце от восторга и… нежности. Оказывается, безумно приятно дарить кому-то счастье! 

— Это… невозможно! Какая красота. Фонтан! Вы же пару дней всего... 

— Да, видимо, со временем получается быстрее, — пробормотала я. — Здесь нужно всё отмыть, поставить мебель, обжить комнаты. Много дел, в общем. 

— Девочки вышивают, потом у них шторы… Хотят всё за день сделать. Сказали, что с волшебными иголками это несложно. 

— Волшебными? 

— Лина Каро их зачаровала, чтобы они пальцы не ранили. Теперь иголка входит в ткань только там, где есть специальная линия. Так что остаётся прокалывать и вытаскивать с другой стороны. 

— Не помню такое заклинание, — пробормотала я. — Но лине Каро лучше знать, она училась в магической школе, а я самоучка. Ну и какие-то советы секретарь отца мне давал. 

— Почему он тогда не помог вам получить все деньги? — спросил Бесо. 

— Его выслали из королевства с поручением. Я написала о смерти отца, но ответа долго не было. — Я присела на бортик фонтана. — Похоронами пришлось заниматься самостоятельно, судебными тяжбами тоже. Шкатулка прислала уведомление о получении письма, когда я уже была здесь. Но писем от Руфуса не приходило. Я думала, он теперь работает на брата. Видимо, ошиблась. Я всегда плохо думаю о людях. 

— Зато у них всегда есть шанс приятно удивить вас и порадовать, — неожиданно хмыкнул парень и вдруг признался. — Я тоже хоронил. Мать. Отец сбежал с какой-то деревенской девушкой, бросил нас. Потом оказалось, что ему пришла повестка. Король собирал народ на войну. И он поэтому сбежал. Мама не выдержала позора, сгорела за неделю. Сестра вышла замуж, отреклась от рода. Успела. На следующий день мне пришлось хоронить маму на кладбище для бродяг, потому что отец свинтил вместе с деньгами. Наши вещи забрала и продала Лика. Сестра, то есть. Я ходил к ней, спрашивал, что будет со мной, но меня не пустили в дом. Так и стоял на пороге приблудным псом.

Говорить он стал медленнее, смотрел под ноги и тщательно подбирал слова. Будто не хотел ранить ещё и меня правдой о своей жизни.

— Вы знаете, лина Хельда, я тогда шёл к ней и думал, что сестру на похороны не пустил муж. Для её же блага. Или что она боится видеть маму мертвой. А оказалось, что Лике просто всё равно. Она не захотела прийти. Испугалась носить нашу фамилию. Получается, я думал о ней лучше, чем она есть на самом деле. И всё равно стоял там и думал, что меня она не бросит. Она же старше. Мама всегда говорила, что мы должны помогать друг другу. Но она прогнала, а потом вообще стражу вызвала, потому что я не дал дворецкому себя выгнать. Ещё был суд. Судили меня, а не отца, потому что его найти не смогли. Признали его предателем, а мне дали выбор — отречься от отца и получить свободу или не отказываться от фамилии, получить наследство и отправиться на север в колонию для детей-преступников на три года. Мне обещали хороший дом взамен того, что принадлежал родителям. Сказали, у меня будет всё необходимое… И я снова подумал о людях слишком хорошо. Поверил и согласился стать отказником. 

— Так ты попал в приют? 

— Да, — он кивнул и сел прямо на пол. — Не знаю, зачем рассказываю. Наверное, потому, что анкету на себя не написал и не смогу. Вы лучше потом, сами… 

— Сколько тебе тогда было? — тихо спросила я.

— Двенадцать. Но выглядел на четырнадцать, иначе не смог бы мать хоронить. Сказал, что документы потерялись. Тогда война шла, людей хоронили каждый день. У меня только спросили имя и фамилию, сделали табличку и закопали тело в мешке, потому что гроб — это слишком дорого. 

— Дайс и Кондр именно тогда с тобой подружились? 

— Шутите? — фыркнул Бесо. — Тогда Дайс и Кондр вместе с остальными хорошенько намяли мне бока. В приюте главным был Мишай. Он таскал ребят в город, они попрошайничали и воровали. Хотя тогда еды всем хватало. Потом управляющего поменяли, старый ушёл на фронт. А новый воровал, еды стало мало. 

— Куда делся Мишай? — хмуро спросила я, изо всех сил надеясь, что малолетний преступник уже сидел в тюрьме.

— Семнадцать ему исполнилось через два года после моего прихода, — ответил мой воспитанник. — Я тогда уже стал собирать вокруг себя мелких, учил читать, защищал. Рассказывал сказки, которые мне мама на ночь читала. Договорился с Седимом, чтобы он учил меня столярному ремеслу. Дайс переметнулся первым. Тогда как раз Динали привезли, от неё мать отказалась. Она в Весёлом доме стала работать, а дочь отвлекала клиентов на себя. 

— То есть? — у меня неприятно похолодело в груди. 

— Да, — не стал врать Бесо. — Вы всё правильно поняли. Об этом узнал отец Динали. Он хоть и пьянь, но любил дочь. Пошёл к страже, написал заявление. Мол, так и так, дочь растёт в ужасных условиях. А Динали взяла и рассказала всё, когда пришла проверка. И о том, чем мать занимается, и о том, что разные дяди прячут что-то в подполье на кухне. Обыск показал, что там фальшивые деньги… Но это всё в анкете есть. Динали красивая же, она Мишаю сразу понравилась. Он в Весёлый дом уже ходил, сказал, что раньше её видел. Обещал платить. А она испугалась, кричать стала. Я услышал, прибежал.

Парень говорил, запустив пятерню в волосы. Иногда наматывал пряди на пальцы и дёргал. Боль поднималась из воспоминаний. Иначе её было сложно осознать.

— Естественно, меня избили. Мишай старше на четыре года, сильнее и бил, не щадя. Кондр его оттащил, Дайс стал выяснять, в чем дело. А когда узнал, плюнул в лицо Мишаю. Ему тогда ребро сломали. Ну а потом Кондр отказался идти воровать. Мишаю стукнуло семнадцать, он забрал своих. Кто не захотел идти, были вынуждены подчиниться новым правилам. Взамен я их защищал. И от воспитателей, и от соседских. 

— Настоящий мужчина, — я ласково погладила его по плечу и посмотрела на каменного медвежонка. — Постараюсь не разочаровать никого из вас. Но мне сложно. Никогда не общалась с детьми, не умею. Я могу заработать вам на еду, одежду. Возможно, со временем на образование. Но я не уверена, что могу делиться с вами теплом, как лина Каро. Меня такому не учили. 

— Я всегда говорю ребятам, что мы друг другу семья. Я их старший брат. Лина Каро как мама. А вы добрая, но строгая тётушка.