Идеальная ведьма

— Кто он? — уже на выходе из комнаты тормозит Ева.

— Мой брат, я же только что сказал. Или так испугалась, что забыла?

— Не в этом смысле, — мотает она головой. — Он не человек. Драконид?

— Угадала. Почти, — подпихивает он её к лестнице.

— Ирий!

— Пицца стынет.

Брат, в отличие от него, и в детстве никогда не скрывал ни глаз, ни сущности, собирая волосы в низкий, перевязанный кожаным ремешком хвост, отчего чешуйки на солнце блестели, переливаясь, переходя от топаза в уголках глаз к сапфиру на висках. Он же эту сторону своей крови выпячивать не любил. Но догадывался, что после явления брата чешуйки на висках сейчас прямо-таки сверкают алым, если не бордовым, благо хоть глаза не изменились. Зато у Евы они, можно сказать, полыхают любопытством. Девчонка…

Ужин проходит почти мирно под бухтение какого-то шоу, под которое Ева умудряется выдуть всю свою газировку и даже потянуться украдкой к его пиву, получив вместо него щелчок по носу. Ангелочек сначала строит обиженную рожицу и, не выдержав долго, прыскает со смеху, вворачиваясь ему под мышку и вроде как там пригреваясь. Но вскоре непоседа приподнимается, сначала настороженно, а потом и шкодливо улыбаясь, задумав новую каверзу.

Ирий, откинув голову на спинку дивана и раскинув по ней руки, наблюдает за ней из-под прикрытых век. Ему всë же удалось отвлечь свою мелкую занозу от недавней встречи с его дорогим братцем. Впрочем, любопытство у Евы иногда было способно перекрывать почти любые эмоции. Вот и сейчас так. Интересно, решится или струсит?

Если сначала Ева, думая, что он спит, просто его разглядывает, нависнув над ним и смешно морща нос, то потом, закусив в исследовательском интересе губу, легко касаясь, убирает ему с висков волосы, пробегает пальцами по чешуйкам, обводит, невесомо гладит их, то и дело замирая и прислушиваясь к его дыханию, которое всë сложнее контролировать. Затем любопытные пальцы касаются брови, спускаются к губам, проводят по шее и вниз, путаясь и шевеля алые волосы на груди, до узкого и всегда прохладного шрама чуть выше солнечного сплетения, который гладят с нежностью и сочувствием. Жалеючи. Так дети гладят болеющих зверят или кукол.

Интересно, а были ли у Евы куклы? Хотя откуда в том кошмаре они могли взяться? А может, подарить? Или в её пятнадцать это будет уже ей неинтересно? А что вообще, асур забери, девушкам в её возрасте интересно? Стеллс в те годы тащилась от оружия, впрочем, она и сейчас от него тащится. Дочка старого приятеля, сама уже имеющая сейчас парочку спиногрызов, всë пищала от какого-то бэнда смазливых и не умеющих петь мальчиков, к слову, по-бабски патлатых и жеманных. Но что понравится его Ангелочку? Сводить её в парк развлечений? В городе он, кажется, есть… — Ирий млеет от лёгких касаний девушки, разве что не урчит, впрочем, это не мешает ему размышлять. — Да, точно есть! Помнится, он там с похмелья гнездо летучих тейид, что на малышню нападали, искать задолбался и пить потом на неделю зарëкся. Хотя нет, карусели — не вариант. А вот сводить Ангелочка в бар на какой-нибудь из их концертов — идея уже годная. Да хоть в тот же «Пьяный дракон» к Даргу. Заодно и присмотрит, пока он на сцене будет. — На задворках сознания брезжит неясная мысль, пока пальцы Евы невесомо и чутко перебирают его волосы и, видимо, этим стимулируют его скрипящие мозги, потому что он всë же ловит ускользающую мысль: заказать ей набедренную кобуру для её метательных ножей. Парную, из кожи агамы-кровососа, чтобы сочеталось по цвету и с ножами, и с еë волосами. И ведь не скажешь по его рыжей занозе, что она бывает такой тихой и мило…

— Ой! — подскакивает он на диване, хватаясь за висок с выдранной оттуда чешуйкой. — Ты чего?

— Ух ты, у тебя уже новая отрастает! А где они ещё у тебя есть?

— Не покажу! — шипит Ирий, инстинктивно хватаясь за штаны и имея в виду не столько узор из тех же чешуек на крестце и особенно копчике, сколько обиду на «жестокое обращение» с опекуном.

Ева в ответ пихает его в плечо и краснеет, явно подумав не о том. А потом и вовсе мигрирует в угол дивана, зыркнув на входную дверь и грустнея на глазах.

— Даю откупного! В ящике стола книжка про всякую драконью нечисть, низшую и полуразумную. Пойдëт?

— Ещё как пойдëт! — думает Ирий через час, глядя, как Ева, усевшись на край стола, с головой ушла в книгу, зверски напоминая этим младшего брата, которого он, несмотря ни на что, был рад видеть. Живым.

— Ева? — зовëт он негромко и, глядя, с каким недовольством девочка отрывается от книги, вздрагивает: сейчас она как никогда похожа на Дара в детстве. — Почему ты не кричала? Курьер вопил, а ты нет.

— Я забыла, — пожимает она плечами, разглядывая одну из иллюстраций.

— Что ты забыла? — тихо спрашивает Ирий.

— Что можно звать на помощь.

Да тварья ж сила через колено три раза задом кверху! Какого дэва?!

— Ева, иди спать, время заполночь! — пытается отвлечь он воспитанницу от книги ещё через полчаса.

— Сейчас, — рассеянно и машинально отвечает ему девчонка, зачитавшись и явно забыв обо всëм на свете.

— Брысь, кому говорю!

— Угу.

Уходит она к себе на ощупь, не отрывая взгляда от страниц.

Убедившись, что Ева угнездилась в своей спальне, Ирий плотно садится на линкер, первым делом оповестив Клариссу и выслушав в ответ матерный загиб с восемью коленцами, а потом и предупреждение, что Стеллс она всë расскажет сама, в том числе и о том, чтоб пока задания ему не подкидывала.

— Как думаешь, что ему на этот раз надо?

— Не знаю, — устало произносит Ирий, сев с размаху на диван и тут же, подскакивает, поминая асурью матерь: сторожевая пружина в недрах не дремлет. — Правда не знаю. Оба раза, как помнишь, он пытался распахнуть портал в Айаа’дарр и именно с узловым точками он рядом и ошивался. Но сейчас, прямо домой… И знаешь, что самое отвратное?

— Что? — охотно подкидывает реплику старая приятельница и, да что уж там, наставница.

— Что на меня ему было плевать, даже драться не стал, что поразительно. Но заинтересовался Евой. Глаз с неё не сводил, асур забери!

— Действительно отвратно. Я тебе охранный амулет курьером пришлю с утра. Да и вообще от девчонки не советую отходить, пока не выясним, что ему надо.

— Догадался уже. Ладно, жду амулета. До связи.

Ночью Ирий просыпается от шороха и сопения и недоумëнно оборачивается, уставившись на кресло, в котором, кутаясь в одеяло, пытается угнездиться Ева.

— А разбудить и сказать, что уснуть не можешь, не судьба?

— Чтоб вдвоём не спали? — доносится шëпот. — Ты спи, я посижу чуть-чуть и уйду.

— Кошмары?

— Нет! — Утвердительно и смущëнно шипит Ева.

Н-да, значит, отвлечь не получилось. Ладно, попробуем другой способ.

— Держи, — пихает он ей в руки свою подушку с одеялом и поднимает Еву на руки. — Переночую у тебя, ладно? Не могу я на этом пыточном устройстве уже спать! Только чур не храпеть и не приставать! И нечего на меня так смотреть!

— У тебя глаза светятся! Золотым!

— Это чтобы лучше тебя видеть!

— Не-а, не похож ты на волка, — хихикает Ева, едва не роняя подушку в попытке обнять его за шею.

— На какого волка? — удивляется Ирий. — Это наëмничья сказка, как воительница дракона спасала. Неприличная. — Подумав, добавляет он.

— Ирий! — тут же канючит Ева. — Хоть чуть-чуть расскажи!

— Ну, жила-была Алая Бескозырка, по заданию матриарха пошла истреблять банду волков-оборотней, что терроризировали город, зарезала старуху-атаманшу и нашла в еë логове прекрасного заколдованного дракона. Его три ночи активно… расколдовывала, а после жили они долго и счастливо.

— Как расколдовывала?

— После совершеннолетия расскажу.

— А покажешь?

— Спи!!!

Ева возится, устраиваясь поудобнее, и вскоре действительно засыпает, сбив собственное одеяло в ноги, и, тут же замëрзнув, пытается отобрать уже его, а когда не получается, мостится на плече, а затем и вовсе закидывает на него ногу, а следом и руку и снова затихает, улыбаясь во сне.