Истинная для ворона

После ужина, когда Рада вошла в свою спальню, Милица уже была на месте, поджидая госпожу. Большая богато украшенная комната встретила хозяйку ароматом горячего брусничного чая и расстеленной кроватью. 

– Что-то случилось, на вас лица нет? – спросила Мила тихо, расшнуровывая корсет её платья. 

– Герцог пригласил в свою спальню. 

Рада сжала кулаки, чтобы унять дрожь. 

– Он ваш муж. В этом нет ничего страшного. Ой, простите сударыня, не в своё дело лезу. 

Мила виновато склонила голову. 

– Перестань извиняться. И называй меня просто Рада. 

– Может вам мяты добавить в чай, чтобы вы  успокоились? 

– Нет, не надо. Итак хорошо, – девушка осторожно отпила солнечный напиток из фарфорой чашки. – Лучше выполни мою просьбу. Пока герцог будет занят, сходи к Стефану и отнеси ему еды. Кто знает сколько я пробуду там. 

– Так он же обернётся,– Мила нерешительно остановилась в центре комнаты. 

– Не переживай, он не кусается. Только не забудь, кусок мяса посвежее выбери и с кровью. Он такое любит. 

Служанка учтиво наклонила голову, но Рада заметила, как её руки нервно теребили край  фартука, когда она выходила. 

Накинув лёгкое шелковое платье, герцогиня напоследок окинула взглядом спальню и вышла из комнаты. Коридоры уже погрузились в полумрак, половина свечей были затушены. Спальня Адаларда Матфрида расположилась в той же части дворца, что и кабинет. Рада шла тихо, осторожно ступая по холодному каменном полу и, прижимаясь к стене. Здесь никогда не стояли стражники, а коридор всегда был пуст, но что-то жуткое витало в воздухе. 

– Три месяца прошло. Я не вижу изменений,– раздался приглушенный голос герцога из кабинета. 

Рада замерла.

– Ты слишком торопишься,– проскрежетал чей-то голос в ответ. – Я говорила тебе пить отвар. Говорила брать девчонку в спальне. Если ты не делаешь то, что надо, о каком результате может идти речь? 

– Беккай, не пудри мне мозги. Ты сказала, что она особенная! Только поэтому я нарушил традиции семьи и женился. Мне нужен результат. 

– Тс-с. 

Дверь распахнулась, взгляд герцога впился в растерянное лицо молодой жены. Рада впервые так сильно пожалела, что не умеет растворяться в воздухе. 

– Что вы тут делаете? 

– Я пришла… ка-как вы велели, после ужина. 

Герцог смерил девушку холодным взглядом, подошёл и, схватив за предплечье, потащил за собой. 

Из кабинета высунулась горбатая старуха в чёрном. Её губы тряслись, беззвучно шевелились, не останавливаясь ни на секунду, словно жили своей жизнью. 

*** ***

Когда Мила приблизилась к клетке, зверь даже не заворчал и не поднялся. Он безразлично смотрел в небо. Толстые металлические прутья клетки были выполнены на заказ, специально для сдерживания силы оборотня. Жители Вийона находились в опасной близости к Разлому и уже привыкли справляться с нечистью.

 Мила подошла, быстро сунула мясо сквозь решётку и отпрыгнула. Несмотря на все рассказы Рады о том, что он разумен, она с трудом в это верила. 

Голова зверя приподнялась, он шумно втянул воздух, но так и не встал. 

– Ты чего не ешь? Это тебе хозяйка передала. 

Оборотень поднял морду и уныло завыл. Протяжный вой тоскливо прокатился по внутреннему двору замка.  Мила всей душой ощутила его одиночество. 

– Тс-с,– зашептала девушка. – Не шуми, пожалуйста. А то прибежит стража и увидят меня. 

Оборотень, словно понял, больше не выл, уставился неподвижным взглядом жёлтых глаз на девушку. 

– Я знаю, что тебе одиноко. Это, наверно, ужасно сидеть в клетке. Если хочешь, я могу приходить к тебе. 

Оборотень слушал внимательно, Миле даже показалось, что кивнул. 

– Рада говорит, что ты всё понимаешь и кажется я начинаю в это верить. 

Девушка неуверенно протянула руку и прикоснулась к огромной лапе. Замерла. Пальцами провела по жёсткой скатанной шерсти, оборотень лежал неподвижно. 

– Значит, это правда. 

Она подняла руку выше, провела ладонью по лохматой морде и почесала за ухом. Стефан зажмурился от удовольствия. 

– Ты должен поесть. Рада переживает за тебя, но прийти сегодня не смогла – герцог не пустил. 

Стоило только упомянуть герцога, как оборотень оскалил огромные клыки. 

– Тоже его не любишь? Если честно, и я . 

Она снова почесала за ухом. 

– Слушай, а ты мне нравишься. Жаль, что днем к тебе подходить нельзя, ты, наверно, и человек хороший...Ешь давай. Госпожа не перестаёт искать возможность бежать, ты должен быть наготове. 

*** ***

Прошла неделя с того дня, как Торбъёрг упала. Все обязанности по дому легли на плечи Равна. Теперь ему приходилось ухаживать за названной матерью. Она почти не говорила и не ела, лишь изредка просила воду, делала глоток и вновь отворачивалась к стене. С каждым днем она становилась слабее, Равн же наоборот, крепче стоял на ногах, хотя передвигался всё ещё с костылем. Руки тряслись от усталости стоило ему сходить за водой. Запасов еды осталось немного. Ему нужно было скорее восстанавливаться, ведь за дичью с костылем много не набегаешь. Осознавая это, Равн заставлял себя вновь и вновь шагать по каменистой площадке перед домом. Сегодня он решился на прогулку до обрыва. Его вело в сторону, ноги спотыкались о камни, но теперь он чувствовал своё тело. 

Равн оглянулся по сторонам – северное лето было в самом разгаре, вересковые заросли на краю обрыва покрылись плотными бутонами, а редкие пучки травы пробивались сквозь трещины каменистой почвы. Равн доковылял до обрыва. Отсюда открывался чудесный вид на море, которое сливалось на горизонте с серым небом. Где-то внизу, словно колыхающаяся трава на ветру, виднелись верхушки столетних сосен и кедров. Равн в который раз задался вопросом, как он смог здесь оказаться. Какой силой обладает ворон, если смог в одиночку перенести его через море и поднять в горы? До поражения Равн был уверен, что познал все тайны, но сейчас чувствовал себя ребёнком, который заново познает мир. Он закрыл глаза, вдохнул полной грудью свежий воздух, насыщенный морем, снежными вершинами и хвойным духом леса. 

"Торбъёрг совсем плохо. Она зовёт тебя," – внезапно в голове раздался голос Э'нгыра. 

Равн даже вздрогнул, он уже привык к тишине – ворон не произнёс ни слова с того дня. 

"Что случилось?" 

"Поторопись!" 

– Легко сказать, – проворчал Равн разворачиваясь обратно. Ноги горели огнём от напряжения, спину ломило, но он торопился, подволакивая больную ногу. Храмота всё ещё не прошла. 

Когда он ввалился в хижину, Торбъёрг сидела на лежанке, воздев руки к потолку. Она хрипела будто не могла вдохнуть, а открытые глаза пугали своей белизной без зрачков. 

– Торбъёрг! 

Равн бросился к матери, но стоило ему дотронуться до неё, как разряд молнии пронзил тело, не давая шанса отойти, словно он приклеился намертво. 

Старая женщина открыла рот в немом крике, чёрный дым клубами поднимался к потолку, заволакивая видимость. В крышу избушки ударила молния, затем ещё и ещё, пока доски на крыше не разлетелись в щепки, образуя дыру. 

Разряды молний пронзали тело Торбъёрг, прокатываясь обжигающими волнами сквозь грудь Равна. Они словно слились воедино, он заглянул в её голову и увидел воспоминания. 

Пред ним стояла молодая черноволосая девушка, в её озорных глазах читался едва сдерживаемый смех. Она стояла посреди поля, высокая трава доходила до талии.