Иллюзия Свободы

Распределительный центр оказался очень похож на большое шумное общежитие, где девушки громко смеялись и разговаривали обо всем, даже о запретном. Нам сказали выбрать любую комнату и проводить время по голосовому расписанию центра. Все, вплоть до утра будущего дня, не подчинено никаким строгим правилам. Как будто нам дали право «подышать» перед долгом брака.

Розмари выбрала комнату на втором этаже с видом на странную штуковину. Она очень похожа на тарелку антенну, только огромная, размером этажей в пять. На фоне цветного черного неба, она казалась очень притягательно опасной. Будто застывший Титан!

Вместе с нами, в комнату поселились еще трое девушек. Две из домов Мира и одна из Воробьев. Вопреки моим ожиданиям, поток невест из домов Мира был маленьким. Основную партию для военных составляли девушки других социальных каст.

— Кровать у окна, я всегда об этом мечтала! Но Деметра не разрешала менять место для сна.

— Это всего на одну ночь, — улыбнулась я, наблюдая, как девушка раскладывает кровать по своему хотению. Абсолютно небрежно.

— Что? Я не хочу больше жить в порядке.

— Вдруг муж будет привередой?

— Ему придется со мной считаться. Я для него буду детей вынашивать, а это трудно!

— Розмари, ты готова к браку? Знаешь, что это такое?

Рыжеволосая присела на постель, удивленно посмотрев на меня. Другие девушки сохраняли скромное молчание.

— Ты о чем? О жизни или о физической близости?

— О, я просто думала, что ты выросла под присмотром…

— Я в пятнадцать училась в старших классах пансионата. Это было до того, как меня отправили в дом Мира. Деметра настояла, а так я ведь сирота. Мое место было среди Воробьев. В общем, там был парень, Рой. Мы... ну ты поняла. Не один раз были близки. Любили друг друга… Но, он уже женат. Давно. И дети есть.

— Ты любишь его?

— Любила. Но теперь какая разница? Все в прошлом и уже очень давно. А ты была с кем-то? Странно, что ты до сих пор ничего не вспомнила.

Девушки, поселившиеся с нами, вскоре ушли. Наверняка наш разговор их смутил.

Электронный голос сообщил, что на нулевом этаже будет проходить общий сбор и обед. Мы должны были присутствовать на нем. А пока Розмари не оставила попытку разузнать обо мне больше.

— Ты будешь бегать к своему доктору?

— Что?

— Брось, мы видели вас в окно, он похоже целовал тебя! И я слышала, что Эбен на западной границе. Нам донесли птички на хвосте.

От волнения я чуть язык не прикусила. Розмари самодовольно закивала.

— Мы не целовались! Он обнял меня! И нет, я не уверенна, что он на западной границе.

— Знаешь, вот когда мы станем соседками, а я надеюсь, что станем, я буду заходить к тебе за сплетнями. Ты так реагируешь, что можно даже не спрашивать. На лице все написано.

— Может лучше поговорим о другом? На пороге брака не лучшая идея ворошить прошлое.

— Значит, что-то было, и ты его любишь. С того дня, когда вы в комнате обнимались, все стало понятно. Эбен симпатичный.

— Ох, Роуз… Ты от меня ничего не добьешься.

Наверное, я покраснела. Щеки огнем горели. Розмари просто купалась в этом море вседозволенности. Она щебетала о любви всю дорогу на собрание, где нам рассказали о трех правилах центра: своевременный отбой, своевременное питание и выход на распределение ровно в одиннадцать утра будущего дня. После нас либо передают супругам, либо развозят по домам, если военнообязанный на службе.

Обед в центре не как в доме Мира. Тут все проще. Отварные овощи, сладкий мармелад и кофе. К ужину мы уже знакомимся с соседками. Девушки оказались милыми и веселыми. Я научила всех играть в карты. Мы нарезали их из бумаги и разрисовали. Было в этом азартном развлечении что-то особенное, как будто мы впятером нарушаем закон. Как будто я учу девчонок чему-то плохому.

Кроме книг, работы и рукоделия ни сестры дома Мира, ни Воробьи, ничего не знают.

А еще здесь есть Ласточки. Прям как та дама из библиотеки. Особая каста девушек. Они все из обеспеченных семей, но оказались здесь, потому что родители настояли. Причина? Скорее всего связь с неравным партнером, избавление от позора. Работает как с девушками, так и с отправленными на распределение мужчинами ласточками.

В противном случае Ласточек ждала бы работа, престижная и постоянная. Без семьи с Воробьем и низкородных деток.

Распределительный центр обнажил для меня один из нарывов системы — отсутствие выбора и мусорные люди. Такие, как я. Те, от которых надо избавится.

Но в другое время распределительный центр меняется, принимая только породу. Сестер Дома Мира, благородных парней, вроде Эбена.

Перед общим отбоем нам всем дали время на личные дела. И это не только гигиенические процедуры, но и посиделки в комнатах. Причем без ограничений по виду деятельности. Мы буквально могли делать все, что хотели.

Почти везде слышался непривычный женский смех, громкие разговоры и топот в коридорах. Я смотрела на прекрасное, цифровое небо за окном и пыталась понять — почему так? Что это за место такое, где нет снега и много техники? Оно будто противоположно тому, что я видела в городе с его каменными зданиями, высокими раскидистыми кленами, деревянными резными скамейками. Будто старинная роскошь отражалась в зеркале урбанистическим техническим будущим.

А Розмари, обрадовавшись свободе слова, рассказывала девушкам о своем детстве.

Оказывается, в Андарионе есть школы и даже детские сады. Все так же, как было в моем мире. До школы детей отдают наставникам в учреждения только те, у кого нет времени на воспитание. Элита, в большинстве своем, растит малышей самостоятельно до школы. А сироты, которых, по какой-то причине, немало, с самых юных лет кочуют из одного образовательного центра в другой.

В отличие от моего мира, детей не разделяют. И те и другие учатся вместе. Только для сирот родителями становятся учителя или, как здесь их называют, наставники. А постоянным-временным домом является тот, в котором положено оставаться до определенного возраста.

Дома Мира были созданы Хельгой. Это ее инициатива. Женщина решила готовить девушек старше семнадцати лет к браку, обучать полезным ремеслам, а также этикету и прочим премудростям, необходимым в быту.

В эти дома проходит отбор особенных представительниц слабого пола. По словам Розмари, он ведется по нескольким критериям: внешность, здоровье, ум и рекомендации зачисления по важным случаям. Например, прошение от родителя, как получилось в случае Маргариты. Ее мама однажды отличилась и проявила себя особенным образом для системы, после чего обрела «свободу» — стала «Митаи». Женщина продолжила работать в доме Мира, пристроив туда свою незаконнорожденную дочь.

— До этого Маргарита не знала ее. Жила с остальными сиротами. Только после окончания школы она была распределена в дом Мира. Такая счастливая ходила.

— Получается, ее мама сделала все, чтобы получить возможность пристроить дочь в дом Мира? — переспросила я, удивляя девушек своим любопытством.

— Это престижно, — пожала плечами Розмари.

— А другие девушки? Что с теми, кто не попадает в дом Мира?

— Если нет призвания по работе, как в медицине, управлении, наставничестве и других подобных профессиях, то они идут на распределение. Становятся женами. Дома Мира созданы для особого сорта девушек, а еще чтобы украшать город статью, смирением и спокойствием. Во времена смуты, я тогда еще девчонкой была, Хельга требовала присутствия сестер на улицах. И они удивили горожан. Девушки всегда улыбались, были спокойны и приветливы. Говорили, что все в порядке. От них исходил мир, человеколюбие, гармония. Отсюда и название — Дом Мира. Мы воплощение прекрасного.