Заноза для артефактора, или Вакансия по любви

Я долго не могла уснуть. Что за выходные! Да, началось всё ужасно, но потом... Казалось, за этот вечер со мной случилось больше, чем за всю жизнь! Во всяком случае, таких эмоций я точно никогда не испытывала.

Бал был просто невероятным! Зал городских собраний представлял собой огромное помещение с фресками на стенах, ажурными латунными люстрами магического света и гладкими плитами серого мрамора на полу. Вдоль стен стояли столы с угощениями и букетами, диванчики, кадки с пышными растениями, а на галерее играл оркестр, и музыка будто лилась прямо с потолка...

Я лишь раз бывала на городском балу прежде, и тогда единственным моим партнёром по танцам был профессор Матти. Но тут...

Рядом шёл потрясающий мужчина, а я сама казалась себе такой красивой, что даже забыла волноваться о том, что на голову, а то и на две возвышаюсь над другими дамами. Нет, я, конечно, всегда старалась выглядеть хорошо, но так мои глаза никогда не горели, и, кажется, этот свет видели все. То и дело я ловила на себе восхищённые взгляды мужчин и завистливые женские. Да когда такое было?

Мы танцевали, пока из сил не выбились, голова уже кружилась, и Клайв предложил выйти на балкон, подышать. Там никого не оказалось... Я и опомниться не успела, как он обнял меня и поцеловал, прошептав прямо в губы:

― Ты восхитительная...

Сердце сжалось, а потом стало таким огромным, что дыхание перехватило! Я едва держалась на ногах, и чтобы не свалиться, пришлось обнять Острайта. Ну, как пришлось... Это было безумное удовольствие, чувствовать под ладонями мощные мужские плечи, крепкую шею, мягкие кудри на затылке...

На одном из моих полутора «свиданий» ухажёр попытался меня поцеловать. Получил клатчем по уху, отлетел в куст можжевельника, и больше мы не виделись. А теперь...

Поцелуй был таким сладким, терпким и пьянящим, как вино. И его было так мало! Потому что какой-то идиот сшиб кадку с цветком, заставив нас вздрогнуть и оглянуться, а потом, конечно, момент был уже упущен... Ненавижу кадки и неуклюжих неудачников!

Потом мы ещё танцевали, но по взгляду Клайва я поняла, что мысли у него вовсе не о бале, как и мои. А ещё поняла, что влюбилась. Что с ужасом думаю о разлуке, и уже не представляю, как жила до нашей встречи.

Острайт проводил меня домой, в такси мы обсуждали впечатления, шутили, но не отпускали рук друг друга, и прятали улыбки.

Такого невероятного ощущения лёгкости, игривого веселья и счастья я не испытывала никогда. Сколько себя помню, Розалинда Рамли была серьёзнее других, благоразумнее, осторожнее... Но она исчезла. И мне дико нравилась девушка, которая появилась вместо неё. Я больше не чувствовала себя унылой старой девой без перспектив!

По дороге к моему подъезду мы целовались, и пока шли до квартиры тоже. Клайв настоял, что проводит, а потом напросился на чай, сказав, что иначе сгорит, и виновата буду я... Ну, нельзя же было оставлять его полыхать! Пришлось впустить.

Мы пили чай, смеялись и снова целовались. Я понимала, чего хочет Клайв, и тоже хотела, чтобы он остался. Но, то ли воспитание победило страсть, то ли страх одолел меня саму, а я попросила Острайта уйти, сказав, что завтра на работу и пора спать. Он не настаивал, и мне было приятно. Не хотелось испортить такой вечер обидами. Всё у нас обязательно случится, но когда оба будем готовы.

― Я умею ждать, Рози, но обещай не мучить долго, – прошептал он, поцеловал так, что я едва не передумала, и ушёл, пожелав сладких снов о нём, о нас...

Ещё бы сказал, как уснуть после такого!

Уже уходя, Клайв вспомнил, что собирался мне сообщить ещё до бала. Поскольку я работаю, и днём ему нечем себя занять, он решил поехать с другом на рыбалку на озеро, так что у меня будет четыре дня «свободы». И странно, но я вроде и опечалилась, а вроде... обрадовалась. То, что между нами творилось, было так неожиданно и мощно, что пугало. Передышка не повредит. Может, голова прояснится, эмоции хоть немного улягутся...

***

Утром я проснулась рано, но спать совершенно не хотелось, зато жутко хотелось послать Клайву сообщение, попросить, чтобы не уезжал. Я начала скучать... В общем, чтобы не наделать глупостей, решила рано поехать на работу. Волокита с картотекой любую романтику из головы выветрит!

Шеф пришёл, злобный, как голодный волк, схватил отчёты и умчался к руководству. Меня словно не существовало! И то, что я убрала за птицей, хотя не моя очередь, он тоже не заметил. Моя ценность, как сотрудника, просто зашкаливала в его глазах.

Махнув рукой, я вернулась в хранилище, однако шеф вскоре сам зашёл ко мне.

― Рамли, когда будет готова картотека? Руководство требует показать, на что потрачены деньги, и зачем нам понадобились карточки, когда все пользуются каталогами.

― Я работаю, хранилище большое, каждую ячейку надо перепроверять.

― Так работайте шустрее! – Фрейн рявкнул так, что уши заложило.

― Знаете что, – вскочила я и ткнула ему в нос указательным пальцем, – прекратите на меня орать! Вы отлично знаете, почему работы здесь задержались. Я уже молчу, что сейчас делаю ещё и работу Густава. А что же мне-то тут никто не помогает? И с Ройном вы так никогда не разговариваете! Или, раз я женщина, так можно, да? А вот нельзя! И терпеть это я больше не стану!

― Что-то не нравится? Увольняйтесь, не смею задерживать, – рыкнул он всё в том же тоне. – И в последний раз говорю, умерьте свою дерзость, придержите острый язык. Я уже довольно с вами нянчился. С Густавом я другой, потому что он работает, а не ноет, не сбегает пораньше ради свиданок. Мы вдвоём тянули всю работу в отделе, и теперь появились вы, а толку ноль. И да, я знаю, почему работы задержались! Потому что вы не работаете, а в облаках витаете. Решите уже, что вам надо. Замуж? Так в чём дело? Ищите мужа и не занимайте чужое место.

― Чужое? С какой стати? А где же место для таких, как я? У кого нет приданого и титула, и внешность нестандартная... Где место в этом обществе для нас? Или мы не люди? – меня затрясло от ярости и обиды, и сдержаться было уже невозможно. – Вы презираете тех, кто хочет выйти замуж, но при этом ненавидите женщин работающих, и таких как вы полно! Вот и ответьте мне: что делать, если мужа нет, и нет богатеньких родителей? Ответьте. Ну? Мне идти побираться? Или в бордель? Или руки на себя наложить, раз личная жизнь не сложилась? Молчите? Правильно, потому что тут и сказать нечего. Самодурам вроде вас, что бы женщина ни сделала, всё не так! Замуж хочет, значит, приспособленка, паразитка и дура. Работает – стерва и карьеристка, заработок у мужиков отнимает. Вы ни разу не заметили во мне ничего хорошего, ни разу не похвалили работу, как бы я ни старалась. С первой встречи только оскорбления, насмешки, язвительные ухмылочки и запугивание. И знаете что? Я не уволюсь! Вот вам назло! Это моё место. Я его заслужила. И работаю нисколько не меньше вас с Густавом. А что делаю в свободное время, вас не касается никаким боком. 

Высказала всё, но легче не стало. Обида душила, хотелось сесть и расплакаться, а ещё швырнуть в этого гада чем-то тяжёлым.

Фрейн испепелял меня неприязненным взглядом, но не ответил ни слова, процедил только:

― Займитесь уже работой. Я с вами позже поговорю...