Рандеву по-африкански

23.

     Через два часа езды по пыльной дороге в сумерках и полной тишине, если не считать французский шансон, еле слышно доносившийся из динамика, машина притор- мозила перед воротами, над которыми была прибита еле светящаяся надпись «Отель «Холидейз».

     - Приехали! Здесь нормально. Лучше просто нет!

     - Инносент просигналил три раза и потом еще один раз - долго. Вышел местный воин-охранник в камуфляжных штанах, африканской рубахе с узорами и, конечно, в бусах. Очаровашка. С ним можно было сфотографироваться на   открытку и послать друзьям, Гоше, например. Или Борику. Инносент что-то ему сказал, и машина въехала во двор.

     В глаза бросился ухоженный ярко-зеленый газон и дорожки из красного камня. Отель представлял собой главное здание и несколько маленьких деревянных домиков с решетками на окнах. Внутри здания, игравшего роль гостиничного лобби, все было отделано в африканском стиле, но недорого, с примесью «провинциальной» самодеятельности: масса всяких разноцветных огоньков, зеркал, бумажных китайских гирлянд вперемежку с национальными барабанами, копьями, флагами и всякой всячиной. Персонал улыбался до ушей, быстро включили в зале телевизор, принесли ароматный чай и приняли заказ на ужин. Лена уже стала привыкать к Африке, ей уже не приходили в голову вопросы: где и чем они моют посуду, откуда и ка- кую наливают воду, где покупают овощи и фрукты.

     Сели за большой круглый стол. Через минуту Анатолий вышел помыть руки. Инносент стоял у стойки, договариваясь о комнатах.

     - Инносент, возьми номер рядом со мной, – шепнула ему Лена, – с общей стенкой или что-то вроде этого.

     - Там бунгало, ты же видела. Я возьму тебе отдельное бунгало, ты закроешься на все замки и все.

     - Точно?

     - Точно, точно. Не волнуйся! – он улыбнулся и кивнул в сторону туалета. – Сцена у шахты была ослепительной. Ты могла упасть вниз. Он здорово тебе помог.

     - Жалко, что это был не ты, – она не была особо довольной. Настроение было как-то погашено этой странной историей с ее падением.

     Анатолий вернулся причесанный и посвежевший.

     - Устала?

     - Есть немного.

     - Жалко, что не получилось там на при- исках… Ничего не успела… Спасибо, что не дал мне упасть в яму. Я не успела тебя поблагодарить.

     - Достал бы и из ямы, – голос стал мягче и тише. Лене от этого стало не по себе. Надо же, ходить по африканским просторам, плохо понимая, где точно находишься и в окружении кого, не страшно, а сейчас вот хочется скорее сбежать в свое бунгало и запереться на все возможные засовы и замки…

     - Я никогда не знала таких людей… – она продолжала свое, не замечая его бравады. – Ты видел их глаза?

     - Такие же точно, как на московских стройках, особенно зимой. Я это уже говорил как-то. Ты ожидала там увидеть улыбающиеся, лоснящиеся от сливочного масла физиономии, как у нашего Инносента?

     - Одно дело ожидаешь, как ты говоришь, а другое – видишь перед собой. И видишь не плод твоего воображе- ния, а реальность, такую, какая есть.

     - «Люди гибнут за металл» – что тут нового? Если бы еще и за металл, а то так, ни за что, за десять пустых долларов в месяц. Ты что-то хочешь изменить? Построить им чистую столовую с горячей едой, например, или парикмахерскую? Вот это все обсуждай сколько угодно, эти твои нюни, но только не со мной. Сядь, напиши в Москву, дневник себе заведи, меня только не трогай, мы так не                        договаривались.

     - Да, местечко было пострашнее, чем казино. Шансов там нет ни у кого. В том числе и у их начальников.

      - У нас с тобой их тоже немного. Что нас ждет лет через двадцать, страшно подумать. Успеем кое-что зара ботать здесь, можно будет потом к кому-нибудь сесть на хвост или продать, что успеем сделать.

     А что мы должны успеть? Когда, ты думаешь, наста- нет судный день? В каком году? Что такое должно произой ти? Да, Африку уничтожают, это видно невооруженным глазом, не дают им даже толком ничего построить, а нам вот дадут. Здравствуйте, Анатолий, Елена, наконец-то мы вас дождались! Все наши политические структуры только и делают, что ждут ваших указаний, как спасти страну. Нам ничего здесь не дадут делать. Здесь нет независимых правителей и неподкупных чиновников.

     - Их нигде нет.

     - Как только мы поставим что-нибудь на ноги, тут же включат дурку и все либо отберут, либо взорвут с помощью                                                           недовольных. А довольных тут со времен колониализма отродясь не было.

     - Ты сама-то знаешь, что ты хочешь?

     - Я потратила много времени и сил на то, чтобы сделать «Дом» в Москве. Это была моя идея, мне оказали доверие. Я нашла Марка.

     - Хватит мне про Марка. Ты кто ему? Правая рука, нога, ухо, ноготь? Ты сама что можешь? Ты о чем-нибудь думала до того, как он появился?

     - Ты хочешь знать?

     - Да, очень. О чем ты думала, когда еще была с ним незнакома?

     - Точно хочешь знать? – она сделала паузу и улыбнулась. – Я его искала. Он – это материализация моих представлений о том, что такое порядочный и нормальный человек. Сейчас. В наше время.

     - Ой, какая реплика! Прямо герой из школьной программы по литературе! Современник! Каков он?! Нашла мечту и свалила ко всем чертям!

     - Зачем только я отвечаю на твои вопросы?

     - Потом у него появилась… как там ее зовут? Эта… красивая такая, с Рублевки?

     - На которую ты пялился и бубнил под нос установки скрытого гипноза «она моя», «я на ней», «я в ней» и так далее? А она про тебя знаешь, что сказала?

     - Что?

     - «Странный тип без определенных занятий». Как в воду смотрела.

     - Можно подумать, она занимается чем-то определенным, заседает в Европарламенте, например, или хотя                                             бы держит ресторан.

     - Думаю, занимается. У нее серьезные планы на Марка, и она действует не одна. Я ему намекнула, но ведь  у нее большие проблемы со здоровьем… Сам знаешь, как Марк относится к пациентам.

     - Она давно уже не просто пациент. Называй вещи своими именами.

     - Они что – любовники? – тут же, между прочим, выстрелила Лена.

     - Такие вещи не здесь надо выяснять. Поинтересовалась бы перед поездкой. У Жигаловой или Стаса. Ты хоть звонишь им туда, как дела, спрашиваешь?

     - Ресторан… – она вспомнила Олю, ее дорогие шмотки, яркую  помаду, крокодиловые сумки, но особо не волновалась. Она получила ответ от Марка. Хороший ответ. И потом… он скоро приедет.

     - Подали вареную курицу, вареную картошку, капустный салат, помидоры вперемешку с авокадо и чесноком. Вкуснее курицы до этого Лена никогда не ела. Она пахла молоком, полем, детством, летним солнцем. Разговоры за столом прекратились сами собой. По телевизору показы- вали новости, какой-то очередной мировой саммит, на экране мелькнул российский президент. Интересно, что эти люди здесь себе представляют, когда смотрят телевизор… Никто из них никогда не был дальше Бужумбуры… Собственно, какая разница, были они где-то или не были? Никакой. Саммиту от этого ни жарко и ни холодно.

     После ужина захотелось спать, сказалась усталость, сказались впечатления, волнения, да и дорога сама по себе.

     - Я готова катапультироваться, – пошутила Лена, вставая, – Инносент, давай ключ от домика.

     - Я тебя провожу, – вскочил Анатолий.

     - Не стоит так беспокоиться. Да и потом, я бы хотела, чтобы это сделал Инносент.

     - Что это еще за светские вежливости? Дай-ка мне ключ, братец, – обратился он к Инносенту. Тот посмотрел вопросительно на Лену.