Прозрение 2

Открытый космос, алайский испытательный полигон

Я не помню, сколько мы смотрели друг на друга. Я устал. Тело моё, как при перегрузках, всё глубже уходило в гель ложемента.

Но я соврал бы, если бы сказал, что ожидал вспышки генеральского гнева или капитуляции его подчинённых. Я вообще ничего не ждал.

– Восемь часов, – вдруг буднично квакнул генерал Варигой Гхэгэн. – Я прошу у тебя восемь часов на эвакуацию экипажей.

– Просишь – бери, – устало кивнул я и отключился, обрывая контакт.

Восемь часов. Можно будет пару часов поспать.

Я на секунду закрыл глаза, и Млич потрепал меня за плечо.

– Капитан, генерал Мерис вызывает.

Лица коснулось холодное. Я открыл глаза, увидел над собой мокрую губку, рожу дежурного медика и озабоченное лицо Келли.

Перевёл взгляд на пульт – два часа прошло!

– Алайцы? – спросил я в мельтешение подёрнутого рябью навигационного экрана.

– Всё ещё снимают экипажи, – отозвался Млич. – Выделенку не продавить. Мы в окружении, они давят нам всё. Придётся вам по бинарному коду.

Передатчик запищал, и компьютер сложил звуки в слова:

«Ждите Локьё, – передал Мерис. – Наших не будет».

– Долго? – спросил я и стал слушать писк передатчика.

– До суток, – расшифровал Келли раньше машины.

– Мда, – пробормотал Млич. – Это у нас как в песне будет: «Жаль, подмога не пришла, подкрепленья не прислали»?

Вот ведь вежливый, зараза. Даже выматериться нормально не может.

Я выругался за обоих. Врут, когда говорят, что умирают с хорошими словами на губах. С матами умирают.

– Однако, это… Кэп отдохнул, – резонно заметил Келли, комментируя моё внезапное остервенение.

В башке действительно прояснилось, и даже боль прошла. Оказывается, в здравом уме и твёрдой памяти даже подыхать приятней.

Я вытащил затёкшее тело из ложемента, потребовал йилана и велел Мличу идти к Хэду, то есть спать.

На вскинутые брови ответил коротко:

– Дальше Келли будет работать. Кинем проточку от ядерного реактора на реактор антивещества, и дело с концом.

Млич почесал затылок, махнул рукой, развернулся и ушёл к себе в кондейку, спаренную с навигаторской.

Чего тут теперь думать? Если не почудим с реакторами, нам не дадут даже разогнаться, чтобы вступить в бой. Расстреляют с ближней дистанции на низких скоростях. А реакторы антивещества сами по себе не взорвутся, это ещё организовать надо.

Келли приступил к делу не раздумывая. Видно, уже успел прикинуть, с какой стороны браться.

Последний козырь в кармане у капитана КК есть всегда. Генерал Варигой Гхэгэн, думаю, сумеет правильно меня оценить. Если он прикажет своим отойти и дать «Персефоне» разогнаться, он потеряет один корабль, если не даст – потеряет все. Будет интересно посмотреть, что выбирают в такой ситуации легендарные алайские генералы.

Я выпил йилану, пообедал, проведал в медотсеке пилотов основного состава.

Поднял из медкапсул тех, кого разрешил начмед. Вот ведь смешной, квэста патэра, нашёл, когда беречь личный состав. Сутки нам здесь никак не продержаться. Без вариантов.

Поспорил с медиком из-за Тусекса, он был мне нужен в любом виде.

Дерен, кстати, выглядел вполне сносно, Неджел тоже. На Бо я даже смотреть не стал – согласно моим подозрениям, он должен выглядеть как огурчик. Хаттский.

Так что «Персефону» ожидало забавное смешение пар стрелков основного и сменного составов.

Начмед отозвал меня в угол. Спросил, колоть ли ребятам транквилизаторы.

Я пожал плечами:

– Будет команда «к бою» – подашь в систему воздухообмена. Или мне ещё и инструкции переписывать?

– А почему нет?

Я фыркнул. Этот новый молодой начмед меня забавлял. Металась в нём какая-то сумасшедшинка. Похоже, можно бы его и оставить, если вдруг выживем. (Медиков я на корабле менял регулярно, бесили они меня).

– Ну, ладно, – отшутился я. – Действуйте креативно. На нижнюю палубу можно для разнообразия выставить спирт.

С момента перемирия с алайцами прошло шесть часов восемнадцать минут. Полагая, что особенно верить крокодилам нельзя, я отправился в навигаторскую, уселся перед экраном и велел заварить йилан.

Дежурный едва успел принести мне кружку, а алаец уже застучался, завозился в своей коробке.

Я нажал отзыв.

Теперь генерал Варигой Гхэгэн был один. Прошлый раз я ощущал чьё-то тайное присутствие в его нервном оскале и в напряжении спины. Сейчас туша алайца обмякла, даже зубы уже не так грозно торчали.

– Капитан, – прошипел он, – давай поговорим, как два взрослых человека.

– Полагаешь, что я получил приказ, как НЕ взрослый? И за шесть часов вырос? – мне пришлось подыскивать понятные ему выражения, и я соскользнул со стандарта на экзотианский.

– Могу предложить тебе твоего врага.

Мимика алайца не давала мне понять, врёт он или нет. Но это и не было важным.

Приказ был отдан мне Мерисом в самой категоричной форме, я даже физиологически не способен был сейчас искать в нём какой-то иной смысл, кроме самого простого. И в этом простом смысле маневров души и совести не предполагалось.

– Взяв у тебя, я стану врагом самому себе, – ласково ответил я алайскому генералу, не стараясь ему объяснить, но пытаясь затянуть в долгий и бессмысленный торг. Просто тянул время. – Да и ты ничего не добьёшься, убрав меня с дороги. Ну, пугнёте вы Империю зрелищем коллапсирующего пространства? Что дальше? Вам не выстоять в войне против Империи и Содружества. Сто лет назад мы были не готовы к войне с хаттами, и где теперь хатты? Война кормит тебя. Тебе хочется кусок масла на свой кусок хлеба? А не боишься потерять хлеб?

– Я не вижу здесь ни Империи, ни Содружества. Они ждут, как крысы… – оскалился алаец.

– Они ждут, чтобы ты начал первый, – я пожал плечами. – Ты же понимаешь: «Персефона» неисправна, она движется на ремонтную базу. Мы принесём вам все подобающие извинения. После. Но если ты начнёшь бой – пути назад для тебя не будет.

– Но и для тебя не будет уже никакого пути! – рыкнул генерал.

Не следовало мне переходить со стандарта на экзотианский, слишком богат оттенками смыслов этот проклятый язык.

– Я – капитан спецона. Я рискую жизнью каждый день. Работа у меня такая.

Генерал замолчал. Он понял, что уговаривать меня бесполезно.

У Гхэгэна тоже был приказ. Прямо противоположный моему. Он должен был транспортировать модули с полигона так же, как я не выпускать их. Любой ценой.

Сначала я ощутил дрожание пространства, а потом и увидел: дрогнула навигационная сетка на обзорных экранах. Алайские крейсеры готовились отходить, обеспечивая нам разгон.

Я разбудил Млича.

– Зашевелились, что ли? – спросил он, потягиваясь в экран.

– Расходятся. Благородные дуэлянты, что б их дакхи съело.

– Ну, я иду тогда. Коньяку попроси заварить?

Торопиться нам было некуда. Минут десять имелось точно.

Правда, медлить тоже не стоило. Нельзя было давать алайцам отойти на расстояние безопасной перекрестной стрельбы по кораблю с дестабилизированным реактором.

Хотя… Вряд ли они решатся проверить сколько у нас антивещества в непосредственной близости к их драгоценным модулям. А вдруг хватит на весь полигон?

Мы стали придирчиво выбирать жертву, понимая, что особенно нам интересен флагман, но его не дадут на съедение, перехватят.

Вошёл Келли, буркнул что-то нецензурное про привод. За ним втиснулся Неджел, поманил меня в коридор. Пилоты и старшие офицеры пришли пообниматься.

Лица у ребят были наигранно весёлые. Но только Дерен улыбался по-настоящему, да у меня было как-то подозрительно светло на душе.

Светлая радость конца пути? Или что там мне вбивали на эту тему в эйнитском храме?

– Радуешься? – прищурился я на лейтенанта.

– А два раза не умирать, капитан, – в тон отозвался Дерен и неожиданно сильно обнял меня, словно делясь со мной этой силой.

– Чего расслабились? – взревел с потолка голос Млича. – Хотите, чтобы алайцы расстреляли нас с двух единиц? Готовность номер один! Все по карманам! Начать разгон! Движемся в пределах сферы, прикрываясь модулями.