Рассмешить Вселенную

Надежда нажала на выключатель и, рухнув на диван, яростно стукнула кулаком по колену:

–  Репортеров только на свадьбе не хватало! – и повернулась к робко замершей Бетине, – слушай, ты замужем?
    – Да, праки Надежда.
    – Тогда расскажи мне, пожалуйста, о свадебном обряде. Нельзя же подставлять Алланта. Постарайся вспомнить нюансы, на которых я могу сделать что-нибудь не так. Я, честно сказать, знакома с вашими свадьбами лишь по паре фильмов.
    – В некоторых фильмах свадебные обряды показаны очень подробно. Может быть, Вам стоит ещё кое-что посмотреть? Я знаю несколько таких фильмов, заказать?       
    – Заказывай, – согласилась Надежда, – а пока расскажи, что знаешь сама.
    – Для невесты считается позором, если она не сумеет освободиться сама или упадет в обморок. Случаются и такие ситуации, когда невеста помогает освободиться жениху. И это для него пятно на всю жизнь, такое не забывают. А уж вовсе стыдобушка, когда трусят оба. Им приходится позориться до наступления темноты. До ночи никто не вмешается и не поможет, а издеваться будут все.
 – Ну, до этого, я думаю, у нас дойти не должно. – усмехнулась Надежда, представив ситуацию.
    Бетина заказала целых пять душещипательных, любовных мелодрам, и Надежда, вооружившись пультом, полдня просматривала их целиком и отрывками, пока не поняла, что, пожалуй, опозориться не должна бы.

Она приготовилась скучать до самого утра, но неожиданно нагрянули гости. И не с пустыми руками. Пожаловал Геранд со своей супругой, которая, как села в дальнее кресло, так и не встала до конца визита и не изронила ни слова. Лишь плотное и колючее, почти осязаемое, облако недовольства и отчуждения окутывало её.

   Геранд привез потрясающий ювелирный комплект из колье, длинных, спадающих искристыми каскадами серег, изящной с подвесочками диадемы и перстня с крупным, сложной огранки камнем. Всё это переливалось и сверкало оригинальным сочетанием бриллиантов и голубых топазов.
    – Это от нас с Шоракси. – Геранд улыбался вполне доброжелательно и искренне. – Аллант там вконец извелся и всех задергал. Просил передать, что соскучился безмерно, что любит тебя и считает часы до начала церемонии. – Геранд засмеялся. – Не думал, что мой братец может так влюбиться!
       Они болтали весело и непринужденно пока Шоракси, окончательно потеряв терпение, неожиданно взвилась с кресла.
    – Геранд! Поехали отсюда! У меня болит голова!
    – Давайте, я попробую помочь Вам, – простодушно предложила Надежда, – я умею снимать боль.
    – Ещё чего! – презрительно фыркнула Шоракси и устремилась к дверям настолько проворно, что сразу стала видна надуманность причины ухода. Больной человек с такой резкостью движений перемещаться не стал бы. Геранд, коротко извинившись, последовал за супругой. Визит наследников престола был окончен.

    Утром Надежда позволила себе немного поваляться в постели. Бетины не было слышно, да и день предстоял напряженный.
    Когда она поднялась, выяснилось, что её терпеливо ждет целая делегация, очень тихо сидящая в прихожей: парикмахер, визажистка и тот же модельер, успевший-таки выполнить заказ. Платьев было два: нежно-розовое, воздушно-кружевное для свадебной церемонии и ещё одно, голубое, чуть более скромное, но не менее изящное и красивое.
    Надежда вздохнула и приготовилась терпеть, чувствуя, что ещё не скоро отделается от этой компании. Она покорно облачилась в свадебный наряд, удивленно отмечая, что платье, сшитое в такой спешке и без единой примерки, было точно по фигуре и именно таким, как уговаривались. Двойная кружевная  оборка по рукавам чуть выше локтя, по вырезу и на пышном подоле, вышитый цветочный орнамент розовый по розовому, широкий пояс, что завязывался сзади на большой бант, обтягивая и без того тонкую талию.
    Она закрыла глаза, стараясь отключиться от внешних ощущений и безропотно ожидая, когда ей сделают прическу и нанесут макияж.
    Должно же всё это когда-нибудь кончиться! И конец мучениям, похоже, был уже близок, потому что обнаженной кожи шеи и груди коснулись холодные камни колье. Надежда открыла глаза и впервые после начала процесса посмотрела в зеркало. Оттуда оценивающе улыбнулась практически чужая, вполне светская красавица с пышной прической и мастерски нанесенным макияжем. Она вдела в уши серьги, поданные Бетиной, и чуть тряхнула головой, чтоб посмотреть, как играют камешки в слишком крупных, по её понятиям, украшениях, почти достающих до плеч.

Их наконец-то оставили одних.
    – Праки Надежда, – робко попросила Бетина, – Вам, наверное, нужно снять Ваш браслет…
    Да уж, джанерский браслет вовсе не сочетался со свадебным нарядом. Она сняла его и протянула Бетине:

 – Пусть пока побудет у тебя. – Но это ничего не решило – на левом запястье теперь четко выделялась полоса незагорелой кожи. Нужно было что-то делать и срочно – времени оставалось каких-то полчаса. Даже купить украшение не успеешь. Несколько минут Надежда сосредоточенно смотрела себе на руку, положенную на колено, потом быстро повернулась к Бетине:

– Здесь где-нибудь  ножницы есть?
    И пока служанка, ничего не понимая, ходила за ножницами, Надежда, примеряясь, обхватила запястье пальцами правой руки. Получалось чуть меньше четверти. Недолго думая, она развязала бант на поясе и уверенно отстригла от ленты кусок  немного длиннее отмерянного пальцами. Бетина только ахнула, закрывая руками рот. Но и это было ещё не всё. Посередине отстриженного куска Надежда сделала маленькую дырочку, в которой закрепила с изнанки свой, так и ненадетый перстень. После этого она конфисковала у визажистки флакон лака для ногтей с блестками и провела по краям импровизированного браслета две широких искрящихся полосы. Оставалось только закрепить браслет на руке, что она и сделала при помощи двух маленьких шпилек для волос. Последним штрихом к свадебному наряду были розовые изящные туфельки на небольшом   каблучке. Вот теперь она могла ехать. Времени  – в обрез.

    Можно было заранее догадаться, что народу будет много, но чтоб столько! Тут же и журналисты с камерами. Кого бы не пускать!
    Аллант стоял на противоположном краю мощеного крупными дикими камнями круга, около десяти метров в диаметре. Он был одет в свободную розовую рубашку с рукавами по локоть и темные  брюки. И восторженно улыбался, увидев Надежду. За его спиной теснилась целая толпа: все члены Императорской семьи и множество других незнакомых Надежде людей. За её спиной – Бетина, водитель и шестеро охранников.
    Всё остальное вполне соответствовало просмотренным накануне фильмам. И круг, ограниченный узенькой, пробитой в камне канавкой, и два пятиметровых каменных столба по краю круга, друг напротив друга, сверху донизу покрытых   резьбой на цветочную тему. Примерно на уровне плеча каждый столб опоясывала довольно толстая серебряная цепь. Шесть её звеньев свободно свисали вниз, оканчиваясь  узким тонким кольцом. Посреди круга зеленело выстриженное из мелколиственного кустарника мифическое чудище, поднявшее в небо широченную пасть, составляющую две трети круглой головы. От храма к кругу приближался священнослужитель, облаченный в торжественное лазурного цвета одеяние. В левой руке он нес зажженную чашу-светильник, в правой –  с трудом удерживал большой высокий кувшин с тонким изогнутым носиком. За священнослужителем следовал мальчик – подросток с подносом в руках. На подносе три кувшинчика из непрозрачного стекла и чаша. Переступив черту канавки, Священнослужитель   запел красивым сильным голосом и пошел по кругу, выливая в канавку содержимое кувшина. Затем   жестом приказал сначала Алланту, а затем Надежде вступить в круг. Как только они сделали это,   Священнослужитель наклонился и поднес светильник к канавке. Мгновенно вспыхнуло бездымное голубоватое пламя, низким огненным обручем отделяя стоящих в круге от всех остальных.
    Священнослужитель подошел к Алланту:
    – По собственному ли желанию и без принуждения хочешь ты, Сын Неба, вступить в брак?
   – По собственному… – весьма хрипло отозвался Аллант.
    – Готов ли ты пройти испытание?
    – Готов. – выдохнул Аллант и шагнул к столбу, поднимая к плечу правую руку.
    Широкая спина священнослужителя загородила его от Надежды на какую-то минуту. Но этого оказалось достаточно, чтобы серебряная цепь протянулась от столба к его правому запястью. Аллант старательно кривил губы, изображая улыбку, а от запястья к локтю стекала алая струйка, и частые тяжелые капли падали на камни.
    Священнослужитель, задавая Надежде свои вопросы, очень внимательно смотрел ей в глаза. Не зная, правильно она поступает или нет, но девушка не отвела взгляда, и они, чуть дольше положенного, смотрели друг на друга: изучающе, спокойно, вполне корректно,  без явного вызова. Священнослужитель моргнул первым и, взяв двумя руками кольцо цепи, развел кисти: левую от себя, правую к себе. Кольцо оказалось распиленным наискось, а с другой стороны крепилось к цепи незаметным винтом. Священнослужитель,  больно прищипнув двумя пальцами, сильно оттянул Надежде кожу на правом запястье и ловко проколол складку. Заточка среза у кольца была идеальной, он почти не прилагал усилий. Закрепив кольцо, он ещё раз посмотрел девушке в глаза, как бы спрашивая: ну как?
    В первые мгновенья её лицо было просто спокойным, разве что зрачки расширились, реагируя на боль, но перехватив вызывающий взгляд, она дерзко улыбнулась, показывая, что ей все равно и что, мол, не дождешься. Боль была вполне терпимой. Единственное, что Надежда сделала, это шагнула влево, почти натягивая цепь и отводя локоть в сторону. А еще, подбирая, чуть сместила  влево подол платья, чтоб случайно не закапать кровью. И пока священнослужитель распевал свои непонятные из-за сложной мелодии песнопения, они с Аллантом смотрели друг на друга и улыбались. Когда же священнослужитель, наконец, окончил пение и, встав посреди круга, воздел к небу руки с возгласом:
    – Да свершится воля Неба!  – толпа, глухо гудевшая всё время, замерла, затаив дыхание. Мальчик подошел к нему, протягивая поднос и священнослужитель вылил в чашу содержимое одного из кувшинчиков: Небо –  свидетель этому браку! Море – свидетель этому браку! – и вылил содержимое второго. –    Талькона –  свидетель этому браку! – и опорожнил третий кувшинчик.
    И, разведя руки в стороны, поманил одновременно и Надежду и Алланта,  –  подойдите ко мне, дети Неба.
    Все замерли в ожидании, только оператор с камерой (чтоб ему провалиться!) всё метался за кругом, выбирая лучший ракурс.
    Аллант не подвел, освободился одним рывком, так и продолжая смотреть Надежде в глаза. Его приветствовали дружным одобрительным воплем.