Попаданка снова попала. Смирись, борись иль покорись

За некоторое время до этого.

Ликандра де Меррелль

На следующий день после того, как труппа счастливо «отстрелялась» на Межмирском фестивале цирков. В тот же вечер цирк получил разрешение на убытие, и мы с Боратом с утра наметились посетить близлежащий рынок и торговый квартал. Он – чтобы прицениться к материалам для обновления инвентаря цирка, а я – приобрести продукты и пополнить запас снадобий и порошков для животных нашего с Шаротом зверинца.

В начале фестиваля кто-то отравил воду и звери заболели. По этой же причине моя семья: я, мой приёмный отец, орк Шарот, и его невеста, покалеченная ангела Мирьям,  – не следовали за цирком, а решили остаться на окраине Родгнар-Астерии, подлечить животных и дождаться, когда они станут более-менее транспортабельны.

Стараясь откровенно не пялиться по сторонам, я всё увереннее приходила к выводу, что мир Саурен, в котором мы сейчас находились, мне вполне нравится. Несмотря на то, что Родгнар-Астерия была столицей и имела Межмирские Ворота, порталы, через которые ежесекундно проходили сотни тысяч путешественников, город не оброс небоскрёбами и прочими зданиями, свойственным другим мирам, а сохранил особую душевность.

Самыми высокими в городе были строения, в которых располагались всевозможные управленческие структуры. Они отличались друг от друга вычурной и затейливой архитектурой, но весьма удачно вписывались в общий ансамбль. Жилые и торговые дома зачастую не превышали двух-трёх этажей, а их фасады можно смело было отнести к фахверку: уж больно они напоминали баварские домики крашеными стенами и коваными вывесками на скрипучих цепях над входом.

Великолепный дворцовый комплекс на окраине, который я сначала приняла за резиденцию какого-нибудь венценосного лица, оказался Магической Академией. И успокоить мою взвившуюся зависть помог только тот факт, что она была исключительно мужской. А это значило, что поступление туда мне не грозило, сколькими пядями во лбу я ни обладала бы: тут требовался отличающийся от моего набор канделябров.

Чуть в стороне от неё, над живописным лесом и горной грядой, парили летающие острова игнис, драконов. В хорошую погоду, если приложить руку к глазам и сильно-сильно прищуриться, на них можно было рассмотреть башни городов и замков. Попасть туда можно было только по специальному приглашению хозяев островов.

В общем, не мир, а мечта для попаданки! Или, как тут принято называть таких, как я, странницы*. А если быть уж совсем-совсем точной – сосланки*.

Может быть, удастся уговорить Шарота и Мирьям осесть здесь? Было бы хорошо…

– Лика, ну, может, хватит уже? – простонал Борат, уставший топтать брусчатку торгового квартала. – Купили всё, что нужно. А если нет, то завтра сходим…

– Вы ведёте себя неподобающе цыганскому барону, сударь, – весело откликнулась я, пересчитывая оставшиеся в кошеле монеты и прикидывая, достаточно ли я была в последнее время молодец и могу ли побаловать себя парой-тройкой книг?

– Да ты кого хочешь до ручки доведёшь, – обиженно насупился парень.

– Ладно, не вешай нос, рогатенький! Заглянем ещё в букинистическую лавку и сразу обратно, – хохотнула в ответ, мысленно склонившись в пользу «да, несомненно, Ликушка — умница-красавица и пару, пусть и потрёпанных, томиков вполне заслужила».

– Значит, ещё часа три как минимум, – страдальчески закатил глаза инкуб.

Я садистки рассмеялась и взяла курс в выбранном направлении. Но моим чаяньям было не суждено сбыться. Потому что стоило нам только пройти мимо трёх магазинов, как мои глазоньки увидели ИХ, мою пре-елесть!

За сверкающим стеклом витрины на всеобщее обозрение были выставлены сапоги-ботфорты. И надо же было такому случиться, что их тиснённая узором кожа по цвету весьма подходила к широкому орочьему поясу, который мне сделал Шарот из кожи барба́ка. Красно-коричневый элемент одежды выполнял не только эстетическую функцию, но как бы сообщал окружающим существам: «Сия дева – дочь орка! Подумайте десять раз, прежде чем подходить к ней, если не хотите иметь дело с её батей!»

С последним пояс справлялся просто на ура: пока никто из особей мужского пола не рискнул приблизиться ко мне ближе чем на два метра. Да и те, завидев это украшение, спадали с лица, резко разворачивались и растворялись в окружающем пространстве.

При его изготовлении, кстати, ни один барба́к не пострадал: наша семейная «тёлка» оказалась склонна к линьке: плотная кожа отслаивалась и самостоятельно слезала с боков и спины иномирского носорога. Происходила она, правда, всего пару-тройку раз за всю жизнь животного, поэтому изделия ценились невероятно высоко.

Но это всё присказка, а сказка такова, что у вашей покорной слуги, помимо страсти к магическим знаниям, книгам и красавчикам, имелась ещё одна – страсть к обуви.

О!.. Я уже вижу их на себе… Мастер будто специально создал их для меня! Обтягивающие штаны, белая рубаха, утянутая в талии широким поясом, и они, в его цвет… Я буду неотразима!

– Святые помидоры! – непроизвольно вырвалось у меня, когда я увидела цену.

– Ты, что, их топором порубила?! – внезапно в тон мне прозвучал женский голос, заставивший моментально забыть о сапогах.

Потому что фраза «Святые помидоры, ты, что, их топором порубила?!» была из моей прошлой жизни.

Давным-давно, ещё когда я, будучи Анжеликой Бормотухой, училась в школе, по стечению обстоятельств уроки труда девочки иногда проводили в школьной столовой, приучаясь к домоводству и заодно оказывая посильную помощь кухне.

Там мы, я и моя подруга Катька, и услышали эти сокровенные слова от дородной поварихи, радеющей за красоту нарезки овощей. А много ли надо подросткам? Как-то само собой мы переняли её себе в арсенал и, не сговариваясь, разделили пополам.

– Святые помидоры! – восклицала я, увидев нечто занятное.

– Ты, что, их топором порубила?! – моментально откликалась Катька, и дружное девичье «ха-ха-ха!» разносилось по округе.

М-да… давно это было. После школы мы с Катькой продолжали дружить. Часто общались и устраивали девичьи, а после и не совсем, посиделки. Ровно до тех пор, пока её, пришедшую с работы домой, не убил пьяный сожитель. Раскроил табуреткой череп из-за того, что в тех неподъёмных сумках с продуктами, которые она приволокла, чтобы кормить этого борова, не оказалось заветной бутылки. Случилось это ровно за два года до моей трагической гибели.

И вот теперь эта фраза, точно восставший из могилы призрак, заставила вздыбиться каждый волосок на моём теле. По коже рванули мурашки, а в груди спёрло дыхание: возможно ли?!

Вытаращив глаза, я медленно повернула голову в сторону, откуда прозвучал голос, и увидела хорошенькую девушку с кукольным личиком. Пшеничные локоны, уложенные в красивую причёску, платье из дорогой ткани, а также стоящие по бокам от девы два рослых вооружённых амбала не оставляли простора для фантазии – передо мной была особа из высшей знати.

Она теребила в тоненьких пальчиках маленькую бархатную сумочку и выжидающе смотрела на меня.

– Святые помидоры… – вновь пробормотала я, пристально вглядываясь в лицо девушки.

– Ты, что, их топором порубила… – почти шёпотом отозвалась она.

Пелена моментально застила глаза: ах, Катька-Катька, знала бы ты, сколько слёз я пролила на твоих похоронах и после! Белугой ведь ревела, а ты вот где, зараза этакая, оказывается!

Одновременно мы бросились друг к дружке, стискивая в объятиях. Её охранники шагнули было вперёд, но она жестом остановила их.

– Лика, какая ты!.. – восхищённо выдохнула она, разглядывая меня.

– Катька! А ты?! А ты!.. – давясь слезами, восклицала я, боясь сболтнуть лишнего, что могло бы выдать в нас обеих сосланок.

Борат и охранники нерешительно топтались рядом, изумлённые тем, что девушки из разительно далёких слоёв общества вели себя как закадычные подруги. Но для этого мы должны были, как минимум знать полные имена друг дружки, а не только их сокращённые версии.