Жена кузнеца

Утром Владимира я больше не увидела, да и Никиту не увидела – он пошёл помогать грузить вещи гостей. 

Шкурки мои Фёдор забрал в свою телегу, сказав мне и Никите, что ждёт нас скоро в гости. Я бы очень хотела поехать с ними прямо сейчас, но вот встречаться с Владимиром мне не хотелось совсем. 

* * * 

Наконец наши гости разъехались, и в доме наступила тишина и покой. Всё встало на свои места, наша жизнь вернулась в своё русло – потекла размеренно и спокойно. 

На улице была осень, и мы готовились к зиме. Полным ходом шла заготовка дров. Ребята, пока были у нас, немалую часть дров смогли поколоть, поэтому мы их с девочками складывали в дровяник. 

Огород тоже уже весь убрали. Тыковки все были убраны подпол, да и остальные овощи – тоже. 

Я с Сонькой вязала носки, и это, как оказалось, было очень выгодное предприятие. На местном рынке их охотно покупали, вернее, я их меняла на продукты. Две пары удалось даже выменять на солёное сало – на большой шмат. 

Лизка больше пряла с подружкой – это была дочь Марии. Им нравилось прясть нитки. Но пряли они при помощи веретена, что сильно сказывалось на скорости работы. 

Я вспомнила, что у бабушки хранилась прялка, и она мне в детстве показывала, как сделать нитки. Я нарисовала – как смогла – прялку столяру, но... 

Мой чертёж не потребовался – это нехитрое приспособление было известно в этом мире с незапамятных времён. Более того – у столяра был один экземпляр на продажу, и я тут же выменяла прялку у него на те же две пары носков. 

Я плохо помнила, как пользоваться этим «механизмом» – но, оказывается, в доме Марии прялка тоже была, и худо-бедно её дочь умела ею пользоваться. Показав мне азы работы, девочка быстро заставила меня вспомнить азы нехитрой деятельности, и у меня начало получаться. Потом я вместе с дочерью Марии научила Лизку, а та – Соньку. 

Мария редко пользовалась своей прялкой – не было шерсти – и она разрешила принести её к нам. Дочь подруги вместе с Лизкой сидела у нас и пряла, а вязали уже мы с Сонькой. Чтобы всё было по-честному, я отдала одни уже связанные носки Марии, и та была очень довольна – разрешила пользоваться своей прялкой мне сколько потребуется. 

А ещё мне пришлось рассказать Никите про то, о чём я договорилась с его дядькой Фёдором. Такая инициатива ему не понравилось – он очень долго на меня дулся за то, что я сговорилась за его спиной. Но прошло какое-то время – скорее всего всё взвесил – и он согласился мне помочь. И я очень ждала нашей поездки в город, чтобы посмотреть, что вышло от моего бизнес-плана. Понятно, что много не заработаю, но уже хоть как-то помогу Никите. И ненужно больше у него просить деньги на какие-то свои нужды. 

Сонька каждый день ходила на мельницу, чтобы увидеться с Ярославом. У них дело явно шло на лад – уже был заготовлен лес на дом, и староста выделил Ярославу место под строительство. А ещё она целый день вязала носки, чтобы продать – с моего разрешения – их на рынке. Она меняла их на посуду и ткань, только на самое необходимое, чтобы хоть с чего-то начать жить своей новой семье. 

Мы купили ещё пару мешков шерсти и теперь на зиму были обеспечены работой. Запасов нам на зиму хватало, поэтому на связанные мною носки я покупала Лизе приданое. Да и Никиту попросила выделить на это дело немного денег. 

Мы купили даже одни валенки на зиму. Теперь, когда будет морозно, можно выйти на улицу. 

Также сшили две телогреи на зиму. Мария – для образца – нам дала свою телогрею, чтобы мы могли сшить себе нечто подобное. Это была такая куртка в несколько слоёв на пуговицах. Она доходила до колена. Сверху мы взяли бракованный мех – тот, что самый дешёвый – и мехом внутрь раскроили и сшили. Ещё я сделала из тёплой ткани подкладку, а между подкладкой и основной тканью проложила войлок. Простегать всё это по общей площади телогреи не получилась – получилась очень плотная ткань – но между швов в шкурах умудрились всё это прошить, чтобы не съезжало. 

Шуба была тяжёлая, прямо как какой-то богатырский доспех, но позволяла не замёрзнуть в самый лютый мороз. Таких мы сделали две штуки. 

А что? 

Главное – тепло, а ходить зимой далеко нам не надо! 

Ещё здесь женщинам не принято было носить тёплые штаны, но одни – наплевав на все условности! – я себе всё же сшила. Буду зимой под платье надевать – кто увидит? – и не замёрзну. 

Коза наша давала нам молоко. Мало, конечно, по небольшой кружке на человека выходило, но мы и этому радовались. Я научилась всё-таки доить козу. А козлёнок – оказался козочкой, так что у нас скоро будет стадо, смеялась я. 

Живот у меня был ещё не очень большой, но спину по вечерам сильно ломило, даже сидеть было тяжело. Траву я горькую уже не пила, но какой-то отвар мне Сонька давала и вечером и утром. 

Никита утеплил свою кузню, они со столяром сделали съёмные стены, чтобы когда потеплеет – их можно было убрать. 

Так и проходили наши дни, в ожидании зимы... 

Я вышла во двор погулять на солнышке. На улице стояли очень тёплые дни, прямо, как будто лето вернулось. Хоть и осень, но было очень тепло днём. 

Во дворе стояли Сонька и Ярослав, они разговаривали тихо, но их разговор был мне хорошо слышен. 

А Ярослав рассказывал своей невесте об их будущей жизни: о том, что сам будет в доме класть печку, так как по вечерам, несколько дней в неделю всё лето работал в подмастерье у печника Самуила. 

Сам Самуил был уже стар, его старший сын погиб, а младший женился и переехал в дальний посёлок. Оказалось, что передать своё ремесло здесь ему оказалось больше некому. Он взял себе двух подмастерьев: один из них – Ярослав. 

Вот Ярослав и решил сам себе в доме сделать печку. Видно было, как человек с радостью строит дом – и для себя, и для Соньки. Пока было тепло, Сонька перебралась помощницей на стройку и старалась по возможности там помочь. Сейчас она собирала в лесу мох и носила его в строящийся дом, чтобы законопатить щели между брёвен. 

Правда, у Ярослава не было стёкол на окна, да и купить их ему не светило – очень уж недёшево они стоили. Но Никита пообещал взять Соньку на рынок, чтобы она могла купить эти стёкла, а деньги пообещал выделить из своих запасов – мол, Ярослав потом отработает их у него в кузне. 

Была в нашем посёлке женщина, которая хорошо разбиралась в погоде по разным приметам, все обращались к ней за советом. Северину старались по таким вопросам не беспокоить. Она у нас в поселении всё время кого-то лечила – и не только людей, но и скот – в соседние посёлки ей тоже приходилось ездить и помогать там. Вот у этой женщины Ярослав и узнал погоду на пару месяцев вперёд, решив не тянуть с печкой. 

Он даже работал по ночам, при факелах, чтобы скорее закончить её, и она успела просохнуть. 

Я нарисовала печь – как в деревне у моей бабушки была – с плитой для готовки и железными колечками-кружками, которые поднимались, чтобы ставить на огонь посуду. 

Ярослав и Никита в первый раз такое видели, но Ярослав решил рискнуть, и Никита выковал по моим рисункам такие колечки. Сонька радовалась этой плите, как ребёнок, а Самуил помог Ярославу сделать вытяжку от этой плиты – потому что там очень много тонкостей – если их не рассчитать, то можно печь разбирать и заново делать. 

Когда печка была сложена – всё поселение собралось посмотреть на чудо дивное – ведь такой интересной печи здесь никогда не видели. 

Самуил тут же наполучал заказов на такую печь, а я подумала: «Нужно будет и нам переделать нашу печь в следующем году. Очень удобно летом готовить на такой плите-печке. Испечь хлеб на ней, конечно, у меня не получится, но и топить её меньше придётся, и удобно ставить чугунки в дырочки, и жарить-варить на ней быстрее...». 

Никита похвалил мою печь, а Самуил – не будь дураком! – к следующему году заказал себе для работы такие колечки для новых печей. 

– Если так дальше пойдёт, то тебе, Никита, придётся помощника брать. Может, заберёшь в соседнем посёлке сирот? Там парень смышлёный и девчонка... Боюсь, что эту зиму не переживут, а мне у себя их селить некуда, я то б я в помощники взял парнишку. Очень смышлёный и трудолюбивый малый, – говорил Самуил Никите.