Русский вид. Книга первая. Медведь

Три дня спустя

Оставив Брока досыпать после ночной прогулки, Маша еще к восьми утра сбежала из дома, якобы на завтрак, но по пути в столовую заглянула в медицинский корпус.

"Наконец все прояснится с моим интересным положением..."

Она заранее настроилась на любой результат, но реальность всегда ощущается острее, как ее не прогнозируй. И сейчас, держа в руках тонкую кусочек картона с двумя заветными полосками, подтверждающих беременность, Маша испытывала множество различных эмоций - от радости до нового залпа тревоги.

В дверь маленького туалета настойчиво постучали.

– Машенька, у вас все хорошо?

– Да, Надежда Петровна, более чем.

Оценив результат теста, опытный врач-терапевт Василевская молитвенно сложила руки перед грудью.

– Бедная моя девочка, решать только тебе. Никто заставить не может.

– То есть - не сможет... - рассеянно переспросила Маша. - О чем вы?

– Ты сама должна понимать, какой это риск… Я специально заказала особый преперат, срок небольшой, все еще можно исправить. Коротков будет вынужден тебя отпустить.

– О каком риске вы говорите?

– Ты ведь знаешь историю своего друга. Алексей Викторович намекал, что его генетика отличается от обычной человеческой. Последствия могут быть ужасающими. И потом вся вина будет на тебе. Имеешь ли ты право произвести на свет подобное существо?

– Пожалуйста, объясните, в чем дело! Может, я что-то неправильно поняла...

Надежда Петровна испуганно замахала руками, всем своим видом показывая глубину проблемы.

– Милая, я сама знаю только крохи. Будто бы нашей лесной троице «подсадили» звериные гены в иностранной лаборатории. И еще я слышала совершенно случайно, - голос врача понизился до зловещего шепота, - твой Брок гораздо старше на самом деле - ему уже около ста лет на самом деле.

Тут Маша не выдержала накала страстей и нервно усмехнулась:

– Он, что же, по-вашему, вампир? Его случайно никто не укусил там - в этой иностранной лаборатории? А вдруг теперь и я стану бессмертной? Прямо как в фильме «Сумерки»… Чудесная у нас будет семейка! Может, и про нас когда- нибудь снимут фантастическую сагу? Прославимся на весь мир.

– Маша, все очень серьезно! Речь о вас и ребенке…

– А что может угрожать ребенку? Брок - человек!

– Изменения вполне могут передаться потомкам второго поколения. Результат вообще непредсказуем. Вы же биолог, не мне вас учить.

Но Маша и так все прекрасно понимала, потому на пару мгновений замерла, припомнив древние опыты одного любопытного монаха с горошком - белые и розовые цветы… гибриды первого поколения… наследственные признаки… мутации...

"Следовало подумать раньше, а теперь он уже растет во мне - маленький, безащитный".

Глядя прямо в глаза доктора, Маша строго произнесла:

– Лишь бы малыш был здоров, кто он будет, мне не важно. Пусть даже родится настоящий медвежонок, если его отец считает себя медведем.

– Машенька, вы с ума сошли! Вы искалечите себе жизнь.

– К счастью мне уже почти тридцать лет. Взрослая девочка, значит, могу решать сама. Я выношу и рожу того, кто во мне появился - и это будет наш ребенок. А если папочка вдруг не примет - только мой.

Произнося свою отчаянную тираду, Маша даже представить не могла, как воспримет Брок известие о ее беременности. Зато Надежда Петровна деловито осведомилась:

– Короткову будем сообщать? Только если вы решились окончательно оставить плод… Я серьезно предлагаю вам помощь, подсказываю единственно правильный вариант. Машенька, мне искренне жаль, - вы молодая, симпатичная девушка, у вас целая жизнь впереди. Зачем стирать будущее своими руками? Ради чего? Избавьтесь поскорее от этого кошмара и уезжайте отсюда. Вы совершенно правильно хотели покинуть заказник, но вам, кажется, помешали. Они права не имеют делать из вас еще одного подопытного...

Маше вдруг ощутила эффект дежавю. Ей уже когда-то прежде говорили, что ребенка надо уничтожить, убрать, отказаться от него. И тогда она испугалась, поверила на мгновение, будто он действительно никому не нужен. А что происходит сейчас? Может, судьба испытывает ее, одновременно, предлагая второй шанс?

– Вы же не только своим здоровьем рискуете, - патетически вещала Надежда Петровна, - еще неизвестно, каким он будет- этот ваш… э-э-э... ребенок А вдруг изменения окажутся слишком в сторону… э-э-э…

– В звериную сторону, вы хотите сказать? - язвительно продолжила Маша. - Вы думаете, я шутила, говоря, о медвежонке? Ничего, пусть даже так. Держат люди дома обезьянок и хомячков. А у нас будет свой родной медвежонок. Как-нибудь справимся.

Она чувствовала, что находится на грани истерики. Видимо, угадав ее состояние, Надежда Петровна понизила голос:

– А если родится ни то ни се…

– Самый страшный вариант! - насмешливо согласилась Маша.

И нарочито грубо расхохоталась:

– Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку… А я говорю вам, что выдержу! Я сильная. Даже если останусь одна, больше ничего не боюсь. Тот, кто родится, все равно будет уникальным, единственным и неповторимым существом - моим и Брока. И даже, если тот вдруг откажется... хотя, с чего бы это ему вдруг отказываться от своей крови? В лесу будем жить, как Агафья Лыкова из семьи староверов. Ясно? Брок сделает нам подходящую берлогу, поселимся втроем и обязательно будем счастливы.

Маша всхлипнула, с трудом сдерживая слезы. Инстинктивно понимала, что реветь перед Надеждой Петровной нельзя - стыдно и гадко, но вдруг вспомнила свою соседку Елену - женщину из квартиры этажом выше. Маша встречала ее во дворе, на детской площадке у дома. Как-то разговорились случайно, потом здоровались при встрече, перекидываясь парой фраз.

У Елены была пятилетняя дочка с диагнозом - аутизм. Девочка абсолютно не реагировала на окружающих, монотонно выполняла однообразные действия с игрушками, пересыпала песок из одного ведерка в другой, выстраивала в ряды фигурки животных или машинки.

Милана не откликалась на свое имя, не подходила на зов матери. Она жила в своем особенном мирке, не замечая никого вокруг. Маша с содроганием представила подобное дитя на своих руках и тут же тряхнула головой, отгоняя печальные образы.

– Я буду любить его, буду с ним разговаривать и никогда не пожалею, что он у меня есть. Даже у здоровых родителей рождаются детки с отклонениями в развитии, а у меня есть большой шанс родить обычного нормального ребенка.

– Значит, придется поставить в известность Алексея Викторовича? Вы не передумаете, Машенька? - со страдальческим надрывом в голосе спросила Надежда Петровна.

– Говорите Короткову! Я для себя все решила.

Домой она шла медленно, стараясь успокоиться и высушить слезы. Не хотелось, чтобы Брок видел ее зареванной, еще подумает плохое. А разве им есть о чем горевать? Высокую фигуру "медведя" она заметила издалека - он стоял у лиственницы, уперев руки в бока, и настороженно глядя в сторону приближающейся Маши.

«Еще ругаться начнет, что я задержалась...»

Брок вдруг резким взмахом опустил руки и быстро пошел ей навстречу.

– Что случилось? Кто обидел?

– С чего ты взял? Может, напротив, порадовали.

– На тебе лица нет, Маша, расскажи мне все сразу! Это Алекс? Опять он мутит воду?

– Послушай... - она собралась с мыслями и твердо сказала, - у меня есть интересные новости для нас обоих. Так получилось, что я жду ребенка, а ты станешь папой.

– Это как же? - он задумчиво потер пальцами переносицу. - Ты ведь не говорила раньше, что у тебя есть дети, а почему? Он приедет сюда и будет жить с нами? Ну, конечно, как же еще… Это девочка или мальчик? Да какая разница! Я буду любить его, как тебя! Или ее...

Брок вдруг широко улыбнулся и стал будто моложе, тонкие морщинки под глазами разгладились.

– Ты рада, что он приедет? Ты не хотела его привозить, пока не убедишься, что здесь безопасно, да? А, теперь ты в этом уверена? Ну, тогда я совсем рад. Теперь ты мне доверяешь.