Билеты в лето

Нудный дождь четвертый месяц подряд колотил по жестяной крыше, и звук этот перестал восприниматься сознанием, давно и прочно перейдя в категорию фона – для мокрого сезона на Венте такое было нормально. Ненормальным было другое – что последние пару десятков лет практически все сезоны в Городе стали мокрыми. Но люди, кажется, умудрились привыкнуть и к этому.

- Ир, да говорю же тебе, - Алексан пытался убедить собеседницу уже очень давно, но, увы, безуспешно, - я нашел их за Городом. За! Понимаешь? Почти возле самых Строяков.

- Ну… не знаю, - продолжала та с недоверием глядеть на шесть железных костылей длиной в локоть, любовно разложенных по зачуханному брезенту. – Может, их у тех твоих Строяков сектанты оставили? Не в курсе, те там в последнее время не кочевали?

- Ир, ну думай, что говоришь, а? Да они за такие штуки и сами удавятся и кого хочешь удавят. Какое «оставили»?

Замечание вышло дельным, девушка аж смутилась – мол, и правда, чего это она… Но сразу пришла в себя, тряхнула темными кудряшками и привычно пошла в контратаку:

- Сам думай! Соорудить целую теорию на основании шести ржавых железяк по-твоему нормально, да? «Здесь не только мы строили… Это же очевидно»… - передразнила она. – Ты еще про «незримый-город-в-болотах» вспомни, который сенты вторую сотню лет ищут! Или про сказки о чужаках. Всем, кроме тебя, очевидно другое – никаких поселений кроме Города на Венте нет и не было никогда!

- Наших! Наших поселений не было. А я о первых колонистах говорю. К тому же сто лет назад болота еще оставались проходимыми, и сенты вполне могут говорить правду, рассказывая о втором Городе.

- Сенты… То есть сектанты! Правду не говорят никогда, - жестко припечатали в ответ. - И это тоже известно всем, кроме тебя.

Он подался вперед, явно не собираясь соглашаться, но тут за спиной скрипнула дверь, и в комнату, пытаясь аккуратно вписать коляску в проем, вплыл отец:

- Сан, по-моему пора проводить Ирану домой, не находишь? Поздно уже.

- Да, па, - не стал он спорить и развернулся к девушке: - Пойдем. По дороге договорим.

Собрались быстро, да и чего там собираться-то? Снять с плеча и посадить в клетку упирающегося и пронзительно верещащего от такого произвола Карго, буркнуть, проходя мимо кухни: «Ма, я скоро», да чуток задержаться в тамбуре, чтобы дать Ирке попрощаться и накинуть дождевик – пара минут на все про все. Провожать подругу до дома тоже было делом привычным и недолгим, вот только в этот раз вышло еще и муторным – за всю дорогу они даже пару слов друг другу не сказали. Ирка дулась, обидевшись непонятно на что, а Сан никак не мог сообразить, с чего начать разговор. Так до самого восточного модуля и плелись, прислушиваясь к шороху дождя по капюшонам и засунув руки поглубже в карманы. Да иногда смачно разбрызгивали попавшие под горячую ногу лужи, рябо отражавшие одинаково тусклый свет и фонарей, и окон. Издали эти бесконечные грязные озера были похожи на изъеденный коррозией отражатель со старого челнока, а вблизи казались черными и маслянистыми, как пролитый мазут.

- Ладно, - сказал Сан вместо прощания уже на пороге, придерживая готовую захлопнуться перед его носом створку. - Завтра я те крепы Перовичу покажу. Послушаем, что он скажет.

И не дожидаясь ответа, ткнулся холодными губами куда-то в уголок рта Ираны:

- Пока.

Обратная дорога показалась ему гораздо короче – не иначе, скрасило ее предвкушение завтрашнего дня. Собственное совершеннолетие, как-никак! Ирка просто обязана будет сменить гнев на милость. К тому же дед Перович заглянет, что само по себе уже праздник, а отец обещал сюрприз. И если предчувствия его не обманывают…