В аномальной зоне не до любви

Спустя пару часов пыток (как иначе назвать гору уточняющих вопросов, от которых пухла голова, Женя не знала), Фёдор Васильевич ослабил галстук, что в его случае было наивысшей степенью проявления усталости.

— Напоишь меня чаем?

Женя радостно закивала. Наконец-то передышка.

Они попросили Вика и Эллу переместиться в комнату, а сами заняли кухню. Статист кстати вспомнил, что на ноуте завалялась крутая игрушка и принялся убеждать подопечную поиграть. Женя усмехнулась и потянулась к чайнику, но тот оказался пуст, как и банка для отстоявшейся воды. Покачав головой, она окинула стол, оценивая потери: большая часть конфет, купленных для Эллы, была съедена. Она поймала смеющийся взгляд Фёдора Васильевича и тоже не сдержала улыбки, — страсть Виктора к сладкому ни для кого не была тайной.

Главный скрипнул кухонным стулом, устроившись напротив окна, а она занялась чайником. Затем потянулась к блистеру с обезболивающим, закинула внутрь сразу две таблетки и запила водой из-под крана.

Фёдор Васильевич повертел в руках опустевшую упаковку.

— Ты бы хоть на дату посмотрела, прежде чем в рот совать.

— А? — Женя глянула на полустёртые цифры и коротко вздохнула. — А я-то думаю, почему ни фига не помогает.

— Может, послать Виктора в аптеку? Скажи, что надо купить. — Он уже встал, чтобы позвать статиста, но Женя его остановила.

— Фёдор Васильевич, подождите, я должна вам кое-что сказать.

Главный вернулся на стул и выжидающе на неё посмотрел.

Оказалось, произнести вслух, что решила уехать непросто. И как-то неловко, — только ведь вернулась, но тянуть дальше было глупо. Женя прислонилась к подоконнику, чувствуя, как спину припекает солнце и, собравшись с духом, призналась:

— Максим Петрович предложил мне работу. Номом. В его команде.

Седые брови взметнулись вверх, но тут же вернулись на место.

— И ты согласилась, — тихо закончил главный.

Женя виновато кивнула, ожидая, что он начнёт её отговаривать, напомнит про диагноз и найдёт ещё тысячу и одну причину, почему не стоит этого делать, но Фёдор Васильевич просто понимающе кивнул, снял очки и потянулся в карман пиджака за платком.

Повисла неловкая пауза.

Чтобы как-то её заполнить, она принялась искать сахарницу, вспомнив, что главный пьёт только сладкий чай. Дождавшись, щелчка, разлила кипяток в разнокалиберные кружки и уселась напротив.

Всё это время мужчина хранил тишину. Молча протёр и без того чистые стёкла, затем, водрузив на место очки, отмерил нужное количество сахара и, устремив задумчивый взгляд в окно, принялся его помешивать. Женя уже начала терять терпение, сколько можно водить ложкой туда-сюда? Там наверно не то что сахар, чайный пакетик растворился. Наконец главный постучал мельхиоровой ложечкой по стеклянной кромке с золотым ободком и перевёл взгляд на неё.

— А не будешь скучать? Мне показалось, ребята приняли тебя хорошо, да и ты, рада была вернуться.

Женя закусила губу. Вот зачем он так, — по больному?

— Какая разница буду ли я скучать, — буркнула она, опуская взгляд. — Я хочу быть нужной и при деле, а здесь это невозможно.

Главный вновь понимающе кивнул и принялся за чай.

— И это всё? Больше ничего мне не скажете? — возмутилась она.

С обидой обхватила ладонями кружку и встретилась с тёмно-серыми глазами. Мудрыми и всё понимающими. Фёдор Васильевич печально улыбнулся.

— Ты ведь уже всё решила. И что бы я сейчас ни сказал, — не изменишь решения. Поэтому не вижу смысла уговаривать остаться. Просить быть осторожной и не ввязываться в опасные авантюры тоже бессмысленно. Скажу только, что верю в эксперимент Новикова, и надеюсь, у вас всё получится.

— Спасибо…

От сердца отлегло и настроение резко скакнуло вверх. Главный прав — она в любом случае уехала бы, но ей так хотелось его одобрения. Этот человек поддержал, когда не на кого было рассчитывать. Если бы не он, ей пришлось бы вернуться в детдом, а так, полгода обучения вместе с другими новичками, а после работа с опергруппой, где многие относились к ней как к младшей сестре. Так что уезжать, зная, что главный против — было бы в сто раз тяжелее, ведь в каком-то смысле он заменил ей пропавшего отца.

Воспрянув духом, она решила уточнить про подопечную.

— Фёдор Васильевич, у меня к вам просьба. Я хочу забрать с собой Эллу. Это можно как-нибудь устроить?

Главный откинулся на спинку стула, разглядывая её, будто впервые видел. Казалось, последний вопрос произвёл на него гораздо большее впечатление, чем новость об отъезде.

— Я до последнего считал тебя маленькой, — медленно проговорил он, — а ты, оказывается, выросла, — он покачал головой, будто всё ещё не верил.

Женя опешила.

— В тридцать лет, маленькой?!

— Ты же знаешь, паспортный возраст не имеет значения, — усмехнулся он. — Многие и в пятьдесят ведут себя как мальцы и неспособны взять ответственность ни за свою жизнь, ни за чужую.

— А я, по-вашему, могу? — сощурилась Женя.

— Пытаешься.

— Ну, спасибо за высокую оценку. — Она попыталась обидеться или хотя бы сделать вид, но у неё не получилось.

В ответ главный хитро улыбнулся.

— Могу я узнать, что заставило тебя принять такое решение?

— Оно как-то само, — пожала плечами она. — Похоже, Элла ко мне привязалась за эти три дня…и, насколько я понимаю, у неё никого особо нет. Да и меня в столице, кроме главы «Звёздных сетей», никто не ждёт, и я подумала… — Женя заломила брови, — может, так будет лучше, чем поодиночке привыкать к новым людям. К тому же Максим Петрович обещал помочь.

— Что ж, я подумаю, как это можно организовать. — Фёдор Васильевич постучал пальцами по столу. — Пока оформлю совместную командировку, а там посмотрим. Кстати, у меня к тебе тоже будет просьба.

Женя с любопытством вскинулась.

— Не исчезай как в прошлый раз. Зайди в офис, попрощайся с ребятами.

— Зайду, — вздохнула она.

Отказать Фёдору Васильевичу не повернулся язык. Хотя последнее, чего она хотела — натянуто улыбаться и отвечать на кучу вопросов: что, зачем и почему. По крайней мере сейчас, когда в душе всё ещё царил раздрай после выезда. И если Вика и Иру с Робертом она была бы рада обнять на прощание, то ловить на себе осуждающий взгляд главного бухгалтера и ревнивый от Кати, желанием не горела. Как и видеть бывшего. Хватит, насмотрелась.

В дверь позвонили и Женя вскочила, забыв, что лучше не делать резких движений. Главный тут же встревожился.

— Всё в порядке. Сейчас пройдёт.

Она ухватилась за край стола, ожидая пока стихнет внезапная боль, прострелившая голову.

— Сиди здесь, я открою. Наверное, это медбригада приехала.

Фёдор Васильевич вышел из кухни, а она послушно опустилась на стул. Вскоре из коридора послышались удивлённые возгласы и подозрительно знакомые голоса. А спустя минуту, в кухню вошёл док собственной персоной, с неизменной бородой и всё в той же клетчатой рубашке.

— Ну-с, где наша болезная?

Как они её нашли? Она же так и не скинула Максиму Петровичу свой адрес. Но вопрос быстро вылетел из головы, так как гость уже вовсю ощупывал её затылок.

— Так, понятно, — деловито проговорил он.

— Ай!

— Терпение, сейчас станет легче.

И правда. Док активно понажимал на затылок и вокруг ушиба, обхватил огромными ручищами голову и, совсем недолго подержав, отпустил. Ей действительно стало легче, мало того, резко потянуло в сон и пришлось подёргать себя за уши, чтоб немного прийти в себя.

К этому моменту в маленькой кухне столпились все: Фёдор Васильевич перекидывался короткими фразами с доком, Виктор о чём-то серьёзно пытал Руста, между ними протискивалась Элла, уточняя, кто из какой кружки будет чай. И всё это одновременно!

Женя поймала себя на мысли сбежать, но увы, бежать было некуда, — это был её дом, и её гости.