Механическое сердце

Состояние души у Гвин было такое, что, живи она в темные времена, в пору охоты на колдунов, с радостью сожгла бы ведьму-другую. Проблема заключалась в том, что она сама по факту являлась ведьмой. Такой, что получила достойное образование в Академии Чародейства. Это немного усложняло дело. Но от всех типов печалей и невзгод у Гвинейн Гарана имелось одно лекарство. Не слишком чудодейственное, но весьма эффективно притупляющее любые страдания.

Лекарство помещалось в бутылке из матового зеленого стекла, имело насыщенный бардовый цвет и весьма недурно пахло виноградом. А еще хранилось в личных запасах короля до сегодняшнего дня.

Адептка сидела в дальнем углу чердака своей чародейской башни на громадной груде звериных шкур и распивала вино прямо из распечатанной бутылки. Шкуры под ней были холодны и весьма сыры, а помещение никак не желало прогреваться, но ей было абсолютно все равно.

Вокруг прямо на полу стоял десяток разожженных масляных фонарей и пара дюжин коптящих толстых свечей на глиняных тарелочках. Они отбрасывали кривые тени в полумраке помещения. Время едва ли приблизилось к десяти утра. Но единственное окошко в крыше чердачка оказалось завалено снегом. Свет не проникал вовсе. Оттого ведьмовская лаборатория приобрела совсем уж жуткий вид.

Холодное, тихое место. В отдалении от шума и гама большого замка. Сюда даже слуги не заглядывали. Не просто потому, что им запрещала хозяйка. Нет. Они боялись. Сразу, как узнали о том, что творилось на чердаке высокой чародейской башни. Неведение, недосказанность и репутация ведьмовской лаборатории сделали свое дело. Они вызвали страх и углубили уважение к той, что разбиралась в столь тонких и странных материях, а не просто лечила больные спины.

Многочисленные пустые птичьи клетки смотрелись зловеще. Тени сгущались в пыльных углах. Густели вязкими чернилами меж закрытыми корзинами. Очерчивали громадный ящик с известью. Придавали неприятный вид горсткам костей в глиняных плошках, что стояли тут и там. Свет свечей играл на гранях мутных бутылок с подозрительным содержимым. Блестел на лезвиях ножа и топорика, которые были воткнуты в деревянную колоду посреди помещения. Колода играла роль окропленного кровью алтаря. Кровь была свиная, взятая с кухни, но жуткого вида это не отменяло. Однако, неприятнее всего для непосвященного человека выглядели белые рунические формулы, покрывавшие стены и потолок чердака. Среди них красовалась распятая летучая мышь с выжженными глазницами. Словом, бесконечная череда оккультных предметов и символов, что вызывали неприятный холодок.

Увы, у всего в помещении была весьма прозаичная и скучная цель, если начистоту. К примеру, рунические знаки служили для арифметических расчетов мощности заклятий. В бутылях настаивались припарки к весне, когда от разгулявшейся сырости в королевстве обострятся подагры и язвенные болезни. Колода служила единственной рабочей поверхностью, Гвин полила ее кровью лишь для острастки. Потому же и летучую мышь, которую нашла мертвой на чердаке, повесила, а глазницы выжгла, когда в них завелись паразиты. Но атмосфера получилась приятная. Не лишенная определенного ведьмовского шарма в привычном сельском понимании.

Это была единственная комната во всем Высоком Очаге, где адептка чувствовала себя защищенной. Хоть и напоминала больше башню для заточения. И теперь Гвин сидела на груде шкур, распивала вино и меланхолично размышляла о своей жизни, которая никак не желала входить в беззаботное русло.

Вино оказалось просто восхитительным. Его впору было подать на какой-нибудь праздник, вроде именин монарха. И уж точно не употреблять в печальном одиночестве пыльного чердака. Но Гвин прикладывалась к горлышку без малейших зазрений совести. Напротив, с каким-то мстительным удовольствием, что ненавистным Мейхартам оно не достанется.

Продукт брожения действовал весьма исправно. И уже спустя полчаса Гвинейн ощутила, как расслабилась, а былые тревоги окутала хмельная пелена. А она еще услышала шаги внизу, в комнате для посетителей.

Кто-то бесцеремонно вошел, не спросив разрешения. А затем столь же бесцеремонно прошествовал в кабинет, а оттуда — на лестницу. Жалобно заскрипели крутые деревянные ступени. И спустя пару мгновений в раскрытом люке появилась блондинистая голова.

— Я знал, что ты тут, — Крисмер ВарДейк поднялся на чердак и победоносно продемонстрировал ей две закупоренные винные бутылки. — Я тут не с пустыми руками. Захотелось посидеть с тобою, как в старые добрые времена. Но, вижу, ты уже и без меня начала.

Гвин похлопала ладонью по шкурам подле себя.

— Добро пожаловать в таверну «У Гвинейн», — сухо произнесла она. — У нас дешево и сердито.

— И ремонта давно не было, как я погляжу, — заметил ВарДейк, демонстративно оглядываясь по сторонам. — Но мне все нравится. Я задержусь у вас, пожалуй, моя добрая госпожа.

— Я недобрая, — проворчала адептка.

Крис плюхнулся подле нее. С наслаждением вытянул ноги в черных сапогах. А затем поставил принесенные бутылки прямо на бурый дощатый пол.

— Пара минут в моей компании, и вы подобреете, — заверил он, протягивая руку. Гвин вручила ему начатую бутылку. Крис сделал глоток. — Недурно. Но мое лучше. У вас ведь со своим вином можно?

— У нас все можно, — Гвин покосилась на «гостинец». — А что за вина?

— Из Идариса вез, — признался Крис. — Специально для тебя. Надеялся, что мы их разопьем при более веселых обстоятельствах, но только случая все никак не представлялось.

— Открывай, — махнула рукой женщина и плотнее закуталась в шаль, покрытую вороньими перьями. Предмет не грел совершенно. Лишь выглядел красиво. И отнял у нее уйму времени, когда она накладывала необходимые чары, чтобы закрепить перья. — В этом богами забытом местечке подходящего случая можно ждать до старости.

Крисмер взял одну из бутылок, отставив в сторону начатую. Он пробормотал короткое заклятие, которое заставило воздух в таре расшириться и вытолкнуть пробку с негромким хлопком. Адепт пригубил напиток первым, проверяя качество, и лишь затем вручил его подруге.

— Мы пьем, потому что Норлан уехал? Или потому что ты осталась? — вкрадчиво осведомился адепт.

Гвин стрельнула в него сердитым взглядом. И принялась молча пить. На языке тотчас расцвел знакомый букет вкусов. Она зажмурилась, возвращаясь ощущениями… домой. В свой настоящий отчий дом, где родилась и выросла. Где нет густых лесов, а с моря дует приятный ветерок, смягчая летнюю жару. Где пахнет медовой коврижкой возле любимой булочной. Где вся ее жизнь так же проста и понятна, как эта самая коврижка.

— Мне-то оставь! — ВарДейк со смехом отнял у нее бутылку.

Женщина недовольно поморщилась. И пока ее старый друг пил, она завела руки за голову и принялась извлекать из волос шпильки. Медленно. Лениво. Одну за другой. Швыряя железки прямо на пол. Нарушая идеальный баланс прически. Пряди посыпались на плечи одна за другой, раскрываясь тугими алыми локонами. Так, что Крис с трудом проглотил вино и исподволь залюбовался этим зрелищем.

— Ты ведь знаешь, зачем папа увез Ива? — как ни в чем не бывало спросила Гвин, устало прикрыв захмелевшие очи.

— Конечно, — Крис пока что пьян не был, но и лгать смысла не видел. — Все знают. И Керика. И Корвесы. И даже сам Иврос. Но мастер Гарана запретил обсуждать с тобой подробности. Прости, вишенка.

— Тьма вас всех раздери, — процедила она, откинувшись спиной на холодную стену.

Крисмер нерешительно протянул руку. Убрал с ее лица прядь. Закусил губу.

Женщина сидела, закрыв глаза. Словно бы умышленно игнорировала его.

— Гвинни. Не держи обиды, — ему хотелось касаться ее еще. Погладить плечо под бархатом черного платья. Сжать тонкие пальцы в своей руке. Но он сдержался. — Наберись терпения. Постарайся мысленно вернуться в те дни, когда ты доверяла своему отцу без сомнений. Ты ведь знаешь, как четко он умеет строить планы. Как мастерски…