Коты счастью не помеха

Вы когда-нибудь видели, как в гавани причаливает теплоход? Огромная белая махина прорезает океан, с шипением выпускает белых барашков и расступается, выплескивая из-под себя тонны воды. Я люблю бывать на пристани и смотреть на волны, которые кидают в мою сторону огромные круизные лайнеры, люблю ощущать соленые брызги на своем лице. Но сейчас это был не теплоход, а огромный джип, и на моем лице были не соленые брызги, а черные подтеки из лужи.

Рада представиться, я – Натали, и я неудачница.

Если вы думаете, что это легкое, ничего не значащее слово, вы ошибаетесь.  Вчера я пришла на работу на сорок минут позже и все потому, что Люся, моя соседка с третьего этажа, выводя своих детей на прогулку умудрилась застрять в проеме входной двери в подъезд. Не удивительно, ведь пропихнуть одновременно коляску, детский велосипед и самого ребенка в нашу узкую дверь было нереально. Всегда говорила, что у нас живут только аристократы, ведь люди с большим весом в наш подъезд войти не смогут. Но грузчики и курьеры, пытающиеся доставить кому-нибудь из соседей шкаф, холодильник или вынести бабушкину рассаду, называли нас совсем иными словами. Поэтому мебель новую мы не покупали, предпочитая натуробмен: выставляешь на лестницу ненужную вещь, через пару часов ее уже кто-нибудь заберет.

Но Люсю этот факт не смутил, она усиленно пыталась пропихнуть одновременно на улицу все, объясняя это техникой безопасности и моей дырявой бездетной головой. Ведь ребенка первого на улицу не выпустишь, может убежать и его собьет машина; велосипед тоже не выкатишь, пока возвращаешься за ребенком, его могут украсть; а про комбо коляска с ребенком говорить нечего, нельзя оставить ни одного, ни другого.

Пока Люся пыхтела, пропихивая самого податливого – ребенка, я пыталась вспомнить, как же мы решали в школе задачку про козу, капусту и волка. Так и не найдя решения ни одной, ни другой задачи, посмотрела на часы и поняла, что положение надо спасать самостоятельно. В первую очередь свое, потому что начальник не то, что не поймет, даже не поверит в случившееся.

Единственным способом было выбраться через окно второго этажа, выходившее на козырек. Открыв его, я протолкнула сначала сумку, потом пролезла сама. Вспомнила все ту же школьную программу и амебу, склизкую, расплывшуюся своими конечностями в разные стороны. Интересно, а у амебы бывают конечности? Или, раз простейшее, она единое целое? Позавидовав тому, что я не единое целое, проползла-таки на козырек. Теперь понятно, почему отсюда гоняют только подростков, никто большей комплекции не пролезет через это узкое окно.

Пролезть пролезла, но дальше дело не пошло. До земли больше двух метров, а я на каблуках. Хотя что там каблуки, я на них стометровку бежала, когда пыталась догнать последнюю электричку, возвращаясь с дачи бабы Нюры. И ведь догнала, так что прыжок со второго этажа – ерунда плевая, это не тащить ящики с рассадой.

Я сняла туфли (ноги отобью – ничего, а вот туфли ползарплаты стоили), присела на край козырька и приноровилась прыгать. В этот момент Люся все-таки вытолкала все свое огромное семейство на улицу. Видимо, послушала-таки моего совета, и велосипед выкатился первым. Вот именно он и попал ровно в то место, куда спрыгивала я.

Ойкнув от неожиданности, я приземлилась на сиденье детского велосипеда. Сумка в одну сторону, туфли в другую, а я на бреющем полете несусь прямо на дорогу.

Не хочу рассказывать, что было дальше, потому что степень моей нелепости выдавать надо гармонично, мелкими порциями. Иначе я со стыда сгорю, так и не рассказав вам эту историю.

Так вот, это было позавчера. А сегодня я стою мокрая, черная и пахну, кажется, не духами. Шеф, как увидит, уволит тут же. Дрожащими от стыда руками, беру телефон, набираю номер моей напарницы.

– Опять? – шипит она в трубку, даже не выслушав.

На глаза набежали слезы. Ну и пусть, среди грязевых разводов их все равно не видно.

– Маша, ну помоги, а?

Раздается тяжелый вздох, стук каблуков, Маша вышла из кабинета, чтобы не подслушивали наши коллеги.

– Что на этот раз?

– Меня облили, – хлюпаю носом.

– Надеюсь, не меньше, чем мазутом и сверху перьями посыпали?

– Тебе смешно, а я примерно так и выгляжу. Перьев только не хватает.

– Тебя реально в мазут окунули? – охает подруга.

– Издеваешься? Нет, конечно. Грязью из лужи облили. С ног до головы. Маш, на мне сухого места нет. И чистого.

– С тебя станется, ты и в мазут попадешь. Если бы я тебя не знала, думала бы, что все твои рассказы вранье. Но ты умудряешься вляпаться так, что юмористы не придумают более идиотской ситуации.

– Так что делать?

В трубке воцарилось гробовое молчание. Наконец, Маша изрекла самое правильное решение.

– Иди домой и переодевайся. Скажу шефу, что ты в районной налоговой, выбиваешь нам отсрочку. Только не забудь ее выбить на самом деле, при этом не попав при этом под асфальтовый каток.

Она бросила трубку, а я развернулась и пошлепала домой, издавая при каждом шаге квакающие звуки. Около подъезда остановилась, чтобы найти ключи, но сумка успела промокнуть насквозь, превратив содержимое в единый липкий комок. Ключи среди этого комка не находились. Вытирая слезы рукавом уже черной рубашки, села на корточки и вывалила все прямо на асфальт. Мне терять нечего.

Тушь, которая растеклась черными пятнами по всей подкладке, пять шариковых ручек (я думаю, что их теряю и постоянно кладу новые), комок, когда-то бывший упаковкой салфеток и пара леденцов. На всякий стрессовый случай. Перебирая мое богатство, я и не заметила, как ко мне подошла баба Нюра.

– Наташенька, милая, что ж ты на земле-то сидишь?

Я подняла зареванные глаза и вопросов у бабы Нюры не осталось.

– Подымайся, – открыла она дверь и вошла первой.

Сметя в сумку все выкинутые вещи вместе с землей, я поплелась за ней следом. Ключей так и не нашла, но они всегда были у бабы Нюры. На всякий стрессовый случай, который, как вы поняли, случался со мной довольно часто.

– Хорошая ты девка, но непутевая. Но есть у меня для тебя одного средство. Так уж и быть, выручу тебя.

Мы добрались до ее квартиры, она отворила дверь и на порог выскочила Жозефина. У всех коты Мурки, да Машки, а у бабы Нюры Жозефина. Ее за глаза так и зовут в подъезде – жена Наполеона, потому что достижения у нее такие же. Наставляла рога всем местным котам, столько же, сколько ее прототип; также, как все окружение Бонапарта ненавидело Жозефину, ее ненавидел весь наш подъезд – за оры по ночам, за разодранные двери и жуткий нрав. Жозефина в подъезде была хуже сторожевой собаки.

Кошка прыгнула к бабе Нюре на руки, а на меня, хоть и не зашипела, но посмотрела недобрым глазом. Не ладили мы с ней. Но при бабе Нюре молча. А без нее я с Жоззи встречаться не решалась.

– Ты проходи, я сейчас переоденусь и средство заветное тебе выдам.

Я осталась мяться в коридоре, с опаской поглядывая на кошку, которую в комнату хозяйка не взяла. Зрительную дуэль выиграла она. Дверь открылась, и в коридор вышла… цыганка. Я чуть склонила голову, промямлив какое-то приветствие. Старенькая баба Нюра, приглядывать за ней надо, вон каких теток в дом таскает. Так и квартиру на себя перепишут, ойкнуть не успеешь.

– Чего здоровкаешься? – произнесла цыганка голосом бабы Нюры.

Я так и опешила, уставилась на нее во все глаза.

– Зенки не пяль, а то порчу наведу. Тьфу ты, уже в роль вошла.

– Баба Нюра?

– А кто ж еще? Думаешь, как пенсионерам зарабатывать на жизнь? Моей Жозефиночке пенсии на ее элитные корма не хватит. Вот и подрабатываю мадам Розмертой. Что ж я хотела? А, счастье тебе хотела подарить. Вот.

Баба Нюра в роли мадам Розмерты подняла Жозефину и торжественно вручила мне. Мы с Жозефиной переглянулись и непонимающе уставились на бабу Нюру.

– На выходные я уезжаю, гадать будем в другом городе. За Жозефиночкой присмотреть некому. Так что тебе, как самому дорогому мне и нуждающемуся в счастье человечку, отдаю Жозефиночку. Пусть два денька у тебя поживет, счастье притянет.