Тогда я иду к вам!

Наверное впервые в жизни со мной случился такой ступор. Когда ноженька рученька ни-ни. Попа тоже. А уж про упавшую на пол неподвижную челюсть и говорить нечего

Я застыла этим самым ступором посреди кабинета, что безусловно нас роднило с женой Лота, но у той  преимущество было - она хотя бы замужем побывала. А вот со мной, похоже, такого счастья не случится.

В голове в одно мгновение пронеслись сразу несколько вариантов развития событий.

Вот я в роскошном бархатном платье с глубоким декольте  - и причесочку шикарней бы под корону - подхожу к гильотине под плач толпы, а мускулистый полуобнаженный палач с мешком на голове делает приглашающий жест.

Или нет, вот я сижу в каменном мешке, в разорванной на мелкие клочки одежде  - и волосы тоже клочками, потому как кое-кто неродственно настроенный к родственнику-на-месяц пытался добыть сыночка Анжа изнутри меня.

А может я бегу по всё сужающимся улицам столичного города, факелы обжигают полуобнаженные плечи - натыкали их, понимаешь, за освещение они борются - а за мной с жуткими криками и прочими мерзкими звуками бегут возмущенные невесты во главе с реальным Анжем, его реальной мамашей и совершенно не реальным для меня ректором..

Короче, я приготовилась делать рыдашки и признавашки...

И потому подскочила к двери и быстренько ее закрыла, едва не прищемив Филиппа, который не сразу сообразил, где он хочет оказаться - внутри кабинета или снаружи.

Внутри ему показалось теплее.

- Мне к ней сейчас нельзя... - прошептала несчастно всем своим видом показывая, насколько нельзя. И что нельзя не потому что рядом нет зверят, которые или воздействию успеют мамашу подвергнуть или меня прикрыть.

Цель всей моей жизни с подозрением нахмурилась.

- Это почему?

- Подстригся я... И шапку не ношу...

- Эм...Не понял.

Можно подумать я понимаю, что за бред несу...

- Ну... У нас по роду голова слабая... И потому мы носим... волосы. Длинные... и шапку...теплую. Но я уже взрослый и сам решаю! И когда вырвался в самостоятельную жизнь,  первым делом...

- Снял шапку и подстригся? - иронично уточнил ректор. И в глазах у него появились такие искорки легкой задумчивости, после которых, как правило, у всех нормальных людей наступало не легкое озарение.

Б..ть. Кажется мне не поверили. Вопрос в том - насколько не поверили?

В дверь с той стороны поскреблись. А потом и кулаком долбанули.

- А ну открывайте! Анж, ты там?

- Открой ей, Анж, - обманчиво мягким голосом приказал ректор. Знаю я такие голоса - в пятидесяти оттенках лексических ошибок их хорошо прописывали.

Вздохнула.

Развернулась.

Ну и фиг с ними...

Взялась за дверную ручку, потянула на себя дверь...

И так с дверью в руках и осталась.

В прямом смысле. С целой... точнее, слегка треснутой дверью.

Ну, это было через пару секунд. За которые произошло то, что отвлекло от моей персоны не только ректора, но и озабоченную мамашу.

В приемной раздался жуткий грохот и локальный взрыв и часть супер-магически-защищенных стен начала оседать в образовавшуюся воронку. 

Я прикрылась дверью как щитом. Розовым рюшам и светлым куделькам, которые я успела заметить, так не повезло - их смело в сторону. И так и оставило лежать. Филипп и ректор уже стояли рядом со мной, причем ректор весь из себя боевой и с горящим шаром в мужественных руках.

А из дыры вырвалось пламя, а потом...

Вышла самая красивая брюнетка, которую я когда либо видела.

Алик замысловато выругался:

- День матери сегодня, что ли?

- Чего? - я  уронила таки дверь, из-за которой выглядывала, и всматривалась в красавицу, брезгливо переступившую на высоченных каблуках через нагромождение камней.

Ректор мне не ответил.

Только убрал шар из своих рук и поклонился:

- Приветствую вас, Катрин, в моем скромном... - он чуть запнулся, осматривая повреждения, - обиталище.

Чего?!

Красотка величественно кивнула:

- Малыш Алик...Уже не малыш...

Чего?!!!

Брюнетка поправила бретель откровенного платья и тоже осмотрелась. Заметила рюши и чуть поморщилась.

А потом щелкнула пальцами и  рюши... растворились.

- Мамочки... - прошептала я в ужасе. Конечно, я хотела чтобы этот вопрос решился - но не так же радикально!

- У целителей уже мамочка, - не правильно поняла, но идеально поддержала легенду женщина.

Я ошалело кивнула. И беспомощно посмотрела на ректора - может он хоть пояснит кто это?

Но пояснил бледный Филипп.

- Это мама...Камилла нашего. И она пришла...

- Из ада...

- Или этот ад устроить тут, - прошептал несчастный Фил почти неслышно.

И пока я вспоминала, что там говорили про всяких демонов и насколько это затруднит жизнь в королевстве, мама, которая мамой вовсе не выглядела, расхохоталась.

- Нах мне ваше королевство. Я к своему мальчику - давно его не видела.

Я уставилась на нее и попыталась понять, повезет ли кому-то со свекровью или все совсем плохо?

Повезет, подумала я, когда услышала, что «давно не видела» означает десять лет. Не идеальная ли свекровь?

Совсем плохо, когда услышала в ответ на осторожные расспросы ректора о причинах такого эффектного появления, что она почувствовала, что ее мальчику очень плохо - и пришла разбираться.

Нет, всё совсем-совсем плохо, - поняла я, когда она притиснула к шикарной груди зашедшего инквизитора и заявила, что мамочка разберется со всеми его проблемами и пришибет тех, кто эти проблемы вызвал.

Я уже и так отступила почти до противоположной стенки, а тут и вовсе вжалась в угол. И даже то, что брюнет заявил, что сам решает такие вопросы, не помогло.

Тут, похоже, ничего уже не поможет.

Тем более, что королевский палач выдержал с мамочкой минут пять и сбежал, отговорившись работой. У оставшихся, судя по взгляду Катрин, таких шансов не было.

- Поговорим, мальчики? - она обвела взглядом нашу троицу. - Выпьем чаю... Расскажите мне... как  вы тут живете...

Как выяснилось, у этих, из ада, довольно сильная эмоциональная связь со своими детьми.  Даже через много слоев земли. И эта самая связь ей подсказала, что у всегда равнодушного и спокойного сыночка начался какой-то совершенно дурной период. И то что она из-за этого сама раскачивается на эмоциональных качелях, ей не понравилось. Особенно с учетом того, что несчастный Камильчик как раз подступился к тому возрасту, когда ему пора встретить истинную пару. А несчастный он потому, что, поскольку наполовину человек, распознать эту самую пару с первого взгляда и достоверно он не сможет - это нужно неоднократно с ней... пообтереться. 

Ложечка в моей руке звякнула.

Да ладно...Ведь это значит...

- Так что, есть какая шл... девушка рядом с моим сыном, что может претендовать на гроб... руку моего мальчика?

Я сделала вид, что не услышала вопрос.

Ректор сделал вид, что чай очень вкусный.

И только Фил, глядя на Катрин, как кролик на удава, прошептала завороженно:

- Говорят, что есть... Блондинка одна. Он за ней гоняется.

Черт.

Мамочка нахмурилась:

- Эта тва...девочка еще и убегает?

Черт, черт.

- Ну как бы... у нее просто может планы разные... - заюлил секретарь.

- Планы... разные, - задумчиво протянула брюнетка. -  Тогда у меня тоже планы будут...Алик, дорогуша, говорят у тебя отбор тут? Вот и славненько, поживу, посмотрю, заодно Камиллу помогу...

Черт. Черт. Черт.

Ой, нет, надо не так думать. А то уже одну призвала.

Катрин встала с кресла, а мой блондинчик, приказав Филиппу привести в порядок кабинет и приемную, пошел заселять гостью нашего королевства.

А я пошла...

В вольер. К пруду.

Топиться.

- Так, значит рюшевая мамочка у целителей, без сознания от удара по голове, и пробудет там в таком виде еще три дня - а даже если меньше, мы поможем дотянуть, - бормотал Еди, копытом пристраивая грубо сделанную куклу, обмотанную розовыми лентами, на постель из травы. - Мамочка из ада при этом рядышком и зорко следит, не появится ли в поле её адски хорошего зрения  одна никому не известная блондинка - известных, она, думаю, проверит заранее. Причем пока не понятно с какой целью эту блондинку она хочет видеть - убить, чтоб сыночка перестал страдать, или женить  - с тем же смыслом,  - он переместил тщательно вырезанную и покрашенную сисястую статуэтку ближе в центр поля.