Огонь наших сердец

– Знаешь, что нужно? – глаза Даши вспыхнули идеей. – Тебе нужно съездить к нему на базу, поблагодарить за спасение. А что? Нормально же сказать спасибо человеку, который тебя из огня вытащил. Правильно? Правильно, – ответила самой себе. – Подарить что-нибудь в знак благодарности… коньяк или виски.

– Не понимаю я ничего в алкоголе, – нахмурилась я. – Куплю, а там говно какое-нибудь.

– Какая разница?! – Даша от нетерпения подпрыгнула на диване, таращась на меня. – Тебе предлог нужен, чтобы увидеться, а не дегустацию устраивать. Телефонами заодно обменяетесь, поговорите, в общем, найдёте чем заняться, – подмигнула она. 

– Просто взять и заявиться? – скептически протянула я.

– Взять и завиться, да, – кивнула Даша. – Сначала узнать, там ли он. Должны же они возвращаться из тайги, правильно? И приехать с… тортиком, если коньяк не хочешь. Помнишь, ты медовик пекла обалденный, вот и испеки. Заодно поразишь мужика по самое не могу!

– Торт? – посмотрела я на Дашу в удивлении.

– Чего? Я знаю парней, которые не пьют, ЗОЖники, хроники, идейные, но ни разу в жизни не встречала парня, который не любит сладкое. Я сейчас Никитосу восемь эклеров принесла, он все восемь слопал, не поморщившись! Восемь эклеров! Я бы сдохла! От угрызений совести и собственного жирного отражения точно, – Даша смачно шлёпнула себя по воображаемому животу и ляжкам. – Решено, тащишь своему Кононову торт!

– Он не мой, – фыркнула я.

– Сейчас не твой, после тортика станет, – отчеканила Даша.

Подруга ушла через час, мысль же, подсаженная в мою голову, жила и развивалась. Действительно, что я теряю? Почему бы не поблагодарить собственного спасителя? Я ведь, и правда, ему спасибо не сказала, не до любезностей было. Не пошлёт же он меня в эротическое путешествие? Если и пошлёт, я не умру от горя. Не должна.

Чтобы занять голову, порылась в интернете, вспоминая рецепт медовика, сходила в магазин за недостающими ингредиентами. Нашла телефон базы авиалесоохраны в нашей области – благо та находилась рядом с городом, не в соседнем районе, и даже позвонила, трясясь от страха, представляя, как далеко и надолго меня отправят.

Никто мне не грубил, бодрый мужской голос после пары минут тишины сказал, что Кононов на вылете, предложил позвонить завтра после обеда.

С утра, не успела за родителями закрыться дверь, я принялась за торт. Никаких гарантий, что Павел Кононов будет на безе, может быть, ответ про завтра – дежурный, всем так говорят, но всё же решила, что лучше быть готовой к любой ситуации. Если что, родителям можно сказать, что просто захотелось испечь торт – дело житейское.

Позвонила после обеда, другой мужской голос ответил, что Кононов на базе. От волнения затряслись руки, я просто захлебнулась в нахлынувших эмоциях. Вернее, не нахлынувших, а упавших на меня с высоты цунами.

Бросила трубку, чувствуя, что задыхаюсь, не могу сделать вдох. Тело жаром обдало, словно снова на меня надвигался лесной пожар. Прыгал с кроны на крону, заставляя сердце колотиться с ненормальной, нечеловеческой скоростью. Внутри сжалось, завибрировало, взорвалось, обжигая.

Сделала несколько кругов по комнате, как цирковая зверюшка. Уселась в бессилии посредине, закатила глаза к потолку, посмотрела на люстру.

Я уговаривала себя никуда не ехать, остаться дома, угостить медовиком папу с мамой, отнести несколько кусков Никите, он бы обрадовался. Если Павел Кононов захочет, он меня найдёт. Данные спасённых остались у его начальства. Было всё – от паспортных данных и места проживания до личного телефона.

Зачем ехать, напрашиваться, набиваться, уговаривать дать номер телефона? Для чего унижаться?

Неправда, что приехать с тортом к мужчине, с которым случайно переспала, всего лишь акт признательности за спасение. Неправда!

И знаете, я оделась, взяла несчастный торт, упакованный в яркую коробку, украшенную алым бантом, вызвала такси и поехала на базу авиалесоохраны, потому что в это время там находился Павел Кононов.

В такси осмотрела себя придирчивей, дома от внутренней паники плохо соображала. Синяк на лбу и царапину постаралась скрыть волосами, царапина всё равно выглядывала, но уже не казалась страшной. Разбитая коленка скрыта длинными светлыми брюками-палаццо, блуза с асимметричной горловиной, босоножки на каблуке. Немного блеска для губ, совсем чуть-чуть косметики. Отлично! Всё, что нужно – скрыто, что необходимо – подчёркнуто.

К проходной я шла на негнущихся, онемевших ногах, казалось, земля качалась под ногами. Голова кружилась, во рту пересохло, стало одновременно холодно и жарко, торт трясся от тремора в руках.

– Из какого отряда? – спросил хмурый охранник в форме.

 По моему мнению охранник. В званиях и форме я совсем не разбиралась.

– Не знаю… – растерялась я.

– Понятно, – меня окинули таким взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю, как минимум уйти, не терпеть унижение. – Подождите, дамочка, там, – охранник указал на скамейку у вертушки, сам же закрыл стекло и взял в руки трубку стационарного телефона.

Минут через пятнадцать-двадцать, когда я решила, что лучше уехать не солоно хлебавши, чем изображать памятник женскому долготерпению, в домике-проходной появился Паша.

Увидел меня, замер. Взлохматил пятернёй волосы таким привычным движением, что стало больно, тошно, тоскливо.

– Марина? – спросил он, будто не верил своим глазам или не узнавал меня. – Степаныч, я на пять сек, добро? – обратился он к охраннику.

– Увидит старший, нарвёшься. Иди уже, Ромео недоделанный, – недовольно проворчал тот.

Мы вышли на улицу, туда, где была парковка автомобилей, теснилось несколько машин-такси, стоял видавший виды автобус, красовались увядшими цветами клумбы из автомобильных покрышек, выкрашенных в радостный голубой цвет.

 – Я торт привезла, сама пекла, – промямлила я, теряя всю решимость, которой и не было. – Спасибо! – выпалила.

– За что? – Паша оглядел меня с ног до головы и обратно.

Я так и стояла с яркой коробкой, на которой красовался алый бант, понимая, насколько же глупо звучит жалкое «спасибо». Спасибо за то, что походя трахнул меня, лишил между делом девственности и не сказал дежурное «прости»? За подобное благодарят? В каком мире, интересно?

– Ты спас меня, – прошептала я, отступая на пару шагов, всё ещё держа дебильный торт.

– Марина…

Почувствовала, как горячие мужские пальцы прикасаются к моим пальцам, обхватывая коробку. Ощущала, что большие пальцы гладят мои, слегка надавливая, словно приободряя.

Вскинула взгляд, окунулась в серые, внимательные глаза со всеми бесчисленными оттенками, какие только могут существовать у радужки. Паша смотрел внимательно, он будто хотел что-то сказать, сделать, на что-то решиться, только через секунду его лицо исказила гримаса боли, и я услышала:

– Я женат, Марин.

От неожиданности буквально отскочила. Чудом торт остался в руках Паши, не упал, не размазался по асфальту, как мои несчастное сердце и гордость.

– Марина, подожди, – услышала я за спиной. Обернулась, силясь не разреветься. Не стоит нелепый инцидент с потерей невинности моих слёз. – Дашь свой телефон?

Вместо того чтобы послать наглого женатика, я покорно продиктовала номер, услышала короткий прозвон, машинально достала телефон из сумочки, посмотрела в отупении на незнакомые цифры.

– Мой номер, – пояснил Паша. – Звони, если что.

Звони, если что. Если что – звони. Если что – это что? Если беременная?