Огонь наших сердец

Полная растерянность, опустошённость – вот, что навалилось на меня после… секса. Первого секса в моей жизни. Близостью я не могла назвать произошедшее, занятием любовью тоже.

Я до конца даже не осознавала, что произошло несколькими минутами раньше, словно всё случилось не со мной, не с моим телом и не с тем мужчиной, что смотрел на меня по-настоящему ошарашенным взглядом. Наверное, если бы у меня в трусах обнаружился член, он бы меньше удивился.

– Надо было сказать… наверное… – буркнул Паша, посмотрев на меня с жалостью, противной и тягучей, как сопля.

– Наверное, – отозвалась я.

– Надо одеться.

Паша взлохматил волосы пятернёй, громко выдохнул, резко поднялся, протянул мне руку. Я посмотрела вверх, он застыл обнажённым изваяниям, глядя на меня сверху вниз. Быстро отвела глаза, почувствовав нервную дрожь во всём теле.

Как же это… это… это… обидно. Обидно, обидно, обидно!

Почему именно я? Почему?! За что? Зачем я отправилась в этот ненужный поход? Я – неспортивная, не любящая природу, не видящая прекрасного ни в широких реках, ни в высоких, не в обхват деревьях, ни даже в полевых цветах.

Почему именно на мне сломался трос, и как он вообще сломался? Почему именно я осталась здесь, на земле, а не улетела на вертолёте, глядя на лесные пожары с высоты. Завораживающее, наверняка, зрелище. За что?

И как же так произошло, что я лишилась невинности с практически незнакомым парнем после суток шапочного общения? С самого детства, смотря мультики про Диснеевских принцесс, я проникалась уверенностью, что у меня тоже появится принц – такой же прекрасный, как в мультфильме, и тоже единственный на всю жизнь. Сочинила себе сказку и искренне верила в неё.

Что в итоге? Откопала самого прекрасного из всех возможных, и…

– Ой, – подпрыгнула я, почувствовав укус комара или муравья у самого нежного места. – Кусается! – задёргала ногами.

– Оденься, Марин, – сказал Паша, присев рядом со мной на корточки. – Искусают ведь.

Он уже успел одеться, натянуть штаны, оправить растянутую футболку с эмблемой авиалесоохраны. Протянул мне мои же трусы, на которые я уставилась, как баран на новые ворота, будто видела первый раз.

– Марина? – позвал он, внимательно на меня посмотрев. – Марин, всё хорошо. Правда, всё хорошо, и будет всё хорошо, вот увидишь.

Паша внезапно обнял меня, крепко прижимая к себе, приподнимая. Я уткнулась носом в его шею, вдохнула запах гари, которая впиталась в него за время, которое он провёл в тайге, мыла и совсем немного – пота. Должно быть, не самый привлекательный аромат, не дорогой парфюм, который рекламируют красавцы-модели, но мне стало спокойно.

Паника постепенно отступала, стали появляться мысли о том, что делать дальше. Не то, чтобы я хотя бы примерно понимала, как действуют в подобных ситуациях, но понимание, что нужно всё-таки надеть трусы с джинсами, неожиданным образом придало уверенности. Ну, не останемся же мы здесь, под этим деревом, кормить моей голой попой муравьёв, правильно?

Эмоции, до этого скакавшие ломаной линией, устаканивались, сердце перестало биться как ненормальное, кровь не стучала в висках со страшной силой, чувства становились если не знакомыми, то хотя бы понятными.

Мне по-прежнему было страшно, всё так же обидно, я не понимала, как и когда мы выберемся из этого леса, к тому же, глупо потерянная невинность грызла изнутри, словно эта тонкая плёнка всерьёз играла значение в жизни и судьбе девушки. И всё-таки, постепенно успокаиваясь, я начинала соображать.

Для начала оделась, осмотрелась. Собственно, ничего нового не увидела. Деревья, деревья, снова деревья, жухлая трава под ногами, которая даже в тени от раскидистых крон всё равно сохла от бесконечной жары, жёлтые иголки хвойных, сухие ветки. В просвете, совсем рядом, тёмно-синей гладью виднелась широкая река.

– Нам туда, – показал рукой Паша в сторону воды. – Недалеко что-то типа пляжа, вертолёт легко сядет.

– Вертолёт? – переспросила я. – Он разве не улетел насовсем?

– Конечно, нет, – спокойно ответил Паша. – Ты же почувствовала волну горячего воздуха? Она качнула вертолёт, скорей всего, трос запутался в лебёдке, в итоге ни оставаться на месте, ни сесть, ни спустить страховку стало невозможно, но это было там, а здесь река – благодать.

В подтверждении слов Паши зашипела рация, он тут же схватил её, глянул на небо, я тоже посмотрела вверх.

– Ты договорился, где нас заберут? – для верности уточнила я.

– Неужели ты думала, что большие дядьки-пожарные оставят в лесу маленькую девочку? – усмехнулся он, как-то по-доброму, совсем не обидно. – Пойдём, – махнул рукой.

Шли мы быстро, на думы, рефлексию, лишние эмоции времени не оставалось. Я поглядывала на нереально голубое небо, будто нарисованное, без единого облачка, казавшееся неестественным, в надежде увидеть тёмную точку вертолёта.

Паша привычно держал меня за руку, вынуждая прибавить ходу. Если в моей голове и крутились вопросы, которые стоило бы задать прямо тогда, сделать это было сложно. Мы не неслись сломя голову, но мне периодически приходилось переходить на бег, спорить с тем, кто лучше меня знал, куда нам двигаться и с какой скоростью, я не собиралась.

Поговорить и потом можно… когда-нибудь, если вообще есть о чём разговаривать. Однажды Даша рассказала, что переспала с совсем незнакомым парнем, даже имени его не спросила. В туалете ночного клуба, будучи в хлам пьяной, и умирать от раскаяния и стыда не собиралась. Не самый лучезарный эпизод в биографии, но и жалеть не о чем. Двадцать первый век на дворе, никто анафеме за случайный секс не предаёт!

Вот и я не собиралась заламывать руки в сожалении, изображая из себя оскорблённую невинность. Навязываться Паше тоже не собиралась. Ни за что! Во всяком случае, в тот день я верила в это.