История Эверис Фэлс

Глава 14

Наше настоящее – это результат нашего выбора в прошлом.

Народная мудрость

Сладкий крепкий сон нехотя отпускал в реальность, но теплые поцелуи мужчины, что в минувшую ночь стал моим мужем, пробудили желание пожить в Солнечном мире и все-таки проснуться. Я распахнула глаза и увидела в белом холодном свете Рея, абсолютно беззастенчиво возлежащего на здоровенной грубо сколоченной кровати в, так сказать, первозданной красоте. Почему наутро, скажите мне, всегда приходит смущение? Завидев мое замешательство и румянец, он рассмеялся, очень по-хозяйски сгреб меня и чмокнул в нос.

– Риса, обожаю тебя. Покажи, – он порывисто вытащил мою руку, словно я прятала какой-то секрет, который вот-вот исчезнет. Грубые пальцы нежно огладили орнамент брачной метки, пустив волну мурашек. – У тебя такая реакция, словно не я взял тебя в жены, – пояснил мне мужчина.

Я прочистила горло и подтянув повыше одеяло, действительно ощутила некое смущение и одновременно интерес. Тело ощущалось словно по-другому и силовые потоки чудили внутри что-то свое. Для колдуний первый обмен физической энергией приводил к магическому дисбалансу, и в какую сторону качнутся весы и произойдут изменения, никто не знал. А учитывая тот факт, что у меня случился выброс силы, то трудно сказать, что происходит сейчас с моим даром.

Он навис надо мной на вытянутых руках абсолютно счастливый, и мне тоже хотелось так – просто радоваться, но при свете дня накатило вдруг осознание, что я низкодушно его предаю, потому что вынуждена обо всем писать его соглядатаю. Вот морлок! Не могу! Нельзя так! Я должна любым способом признаться! И всей своей волей я сконцентрировалась на абсолютно другом вопросе и из меня сумели вылететь слова:

– Рэй, я должна тебе кое-что сказать.

Он склонился, зарывшись лицом в темные волосы и промурчал словно снежный барс в ущелье Эйдерского хребта:

– Ночью ты уже сказала, что любишь меня.

На секунду я замерла, вспоминая момент, и мне сделалось еще хуже.

– Я не о том.

– Помню, что тебя нужно хорошенько кормить, поэтому попросил фермера заранее привезти завтрак, так что не волнуйся, голодной тебя не оставлю, – он прикусил чувствительную точку на шее, и я выгнулась.

– Рей! – очнулась я от ласок, которые сбивали весь настрой на серьезный разговор, который нужно было еще свершить, ведь если на тебе зарок, то это задача усложняется до невозможной!

– Я понял, – лукаво улыбнулся он и стек с кровати одним плавным движением, ловко влезая в брюки, а затем очень по-кошачьи потянулся. И я почувствовала ощутимое раздвоение сознания, когда одной половине хорошо, а другой так плохо, что выть хочется. Рей выглядел таким домашним, родным. Эта мысль дала череду других: о возможном будущем. Почему-то я легко представляла его по-мальчишечьи играющим с детьми. В нем сочетались несовместимые качества: серьезность и дурачество. И эта смесь так подкупала. Я влюбилась в каждую привычку, манеру, поворот лица, смех ледяных глаз. Он был контрастом и противоречием. Я отрицательно помахала головой, отгоняя наваждение, возникшее не к месту.

– Я… – треклятое заклятие не давало вымолвить ни слова, лишь вытягивало силы и сковывало физически и усилием мышц я давила этот прессинг изнутри.

– Риса? – Рей нахмурился, а по моей щеке пробежала слеза. – Ты не счастлива? Ты передумала? – встревожился, подлетая ко мне. А я снова замотала головой и искренне улыбнулась.

– Я счастлива, что стала твоей женой, – а в душе развернулась горечь корня Аира, что добавляли для усиления снадобий и свойств трав. Так и я лишь усугубила то, на что согласилась.

– Тогда негоже такой красавице плакать про счастье, – развеселился Рей и мягко поцеловал мои губы, лаская тело, что словно настроенный инструмент отозвалось на умелые руки музыканта.

Этот день мы провели в забвении, и я жадно пила воду, которой не могла напиться, потому что сама отравила ее. За все совершенные действия всегда приходится платить.

Утром я прилетела на пары, счастливая и одновременно встревоженная последними сутками. От волнения перед предстоящим разговором я выламывала руки до хруста, не понимая, как теперь вести себя. Но была уверена, что со всем разберусь. Со всем справлюсь. Ведь Рей был моей опорой и поддержкой. Казалось, я могу свернуть горы рука об руку с ним. А еще пока я шла на третий этаж, то заметила, как то и дело поглядываю на метку, невольно касаясь ее кончиками пальцев. Что-то внутри приятно екало и относило меня в этот островок теплого чувства, что свернулось пушистым комочком, который так и хотелось все время погладить словно домашнего уютного кота у печки.

Я вплотную подошла к массивной двери. Покусала губы и уверенным шагом вошла в аудиторию старшекурсников. Маркус сидел около окна в окружении товарищей, которые с наглыми улыбочками проводили меня взглядом и быстренько слиняли на перерыв, оставляя с парнем якобы наедине. Маркус горделиво посмотрел на меня с видом победителя, показывая, что невеста сама теперь за ним бегает.

– Привет, – небрежно бросил он мне и оперся о соседнюю парту, сложив руки, надувая бицепсы под темной рубашкой модного кроя. Выглядело смешно, право слово.

– Поговорим? – махнула я головой в сторону коридора, так как не считала нужным трясти личными делами в аудитории, в которой все равно студенты были и волей-неволей кидали на нас любопытные взгляды.

– Можно и здесь. Хотела извиниться? – нарочито громко произнес он, намекая на неудачный ужин, где я вылила на него бокал хваленого вина из-за границы. Надеюсь, пятно не отстиралось. Хотя за испорченный вечер и планируемую жизнь стоило разбить о голову наглеца вазу, которую они подарили моим родителям, как подарок в честь недавнего возвращения росса Герта из Фарансии в знак уважения к будущим родственникам. Уверена, это просто завалявшийся безумно дорогой хлам.

Я выдохнула. Вот же болван.

– Да, – и положила две половинки браслета, громко звякнувшие о парту.

Спесивость его лица сменилась растерянностью. Секунда – и он грубо схватил меня за руку, отодвигая рукав. Вот ведь, неужели так быстро догадался? Когда взгляд его упал на метку, губы парня капризно изогнулись, а глаза даже через маску аристократической гордости излучали гнев.

– Ты пожалеешь, Фэлс! – откинул он руку, как нечто недостойное. – Вряд ли твоя затея увенчается успехом. Я об этом позабочусь – зло процедил он и небрежным жестом сгреб железки в сумку. Но мне было плевать. Я шла сюда испуганной, но сейчас поняла, что рада всему тому, что происходит. На волне этой эйфории свободы я не удержалась:

– Маркус! – окликнула подлеца. Тот развернулся, кинув на меня стылый взгляд. – Наш брак был бы однозначным браком! – стоило сказать эту фразу лишь для того, чтобы увидеть, как вытягивается лощеное лицо. А дальше быстро-быстро скрыться в туман! Поэтому, не дожидаясь ответа, я унеслась подальше от бешенного зверя. И кто меня дернул за язык? Кажется, в аудитории что-то разбилось. Или это в ушах зазвенело от вкуса свободы и собственной судьбы в руках.

Я выходила окрыленная, и с моих плеч словно схлынула гора. Недобрые шепотки неслись в спину, но я не замечала этого, а устремилась на открытый полигон обрадовать Рея.

Погода самого желанного дня в Даркмурте окутывала уютной предпраздничной суетой, крупными снежными хлопьями, что забирались за шиворот в своей чудесной круговерти, и невероятными запахами ярмарки, что начинала работать уже с полудня, дразня нос пряными запахами вина с перцем и звездочками бадьяна, бесподобных ватрушек с корицей, а руки – возможностью купить приятную безделицу любимому.