Пришлая: подчинить пламя • Творения Великих 2

Голова едва коснулась подушки, а ночь уже пролетела. Утро несмело забрезжило, и в дверь раздался стук.

– Эй, парень! Паре-ень! Ты разбудить просил, – крикнула Маретт. – Воды тебе принесла.

Хозяйка напоследок треснула кулаком по деревянной двери и потопала по лестнице прочь, а я с трудом отодрала голову от подушки. В глаза словно песок насыпали.

– О-ох, – через силу поднялась я на локтях и села.

Езда на лошади, путь по горной тропе и «упражнения» с тяжеленным колесом от телеги Морика осели болью в каждой мышце. Оплели, кажется, даже косточки.

Я насилу встала. Натянула штаны и сюртук. Умылась из кувшина, который оставила за порогом Маретт, дожевала остатки сыра с лепёшками и спустилась в непривычно тихую таверну.

Хозяйка, оказалось, меня поджидала.

– Ну как? – подмигнула она. – Выгорело?

Вторая девица с нескрываемым интересом заглядывалась на меня. Даже сор выметать из-под лавок перестала. Оперлась на метлу.

– Что «выгорело»? – хрипло переспросила я. Соображалось с утра туго. Словно хмель накануне хлестал не капитан «Рыбня», а я сама.

– Как что? Взял тебя Гастус в команду-то? – оперлась локтями на стойку Маретт.

Вот любопытные! Лишь бы языками почесать.

– Взял, – бросила я и, закинув за спину мешок, пошагала к выходу.

Маретт ахнула:

– Ты гляди! Договорился... Да с кем! Старый пёс ведь только со своими ходит!

Хозяйка заторопилась, затараторила вслед, чтобы я подзадержалась да огляделась. Дескать, парень я оказался не промах, а вместо Гастуса и посговорчивее капитаны найдутся.

– Тот же Балтор, например, – деловито упёрла руки в боки Маретт. – Помнишь его? Вчера тут был. Усатый такой.

Я покивала вежливо и выскользнула на крыльцо. Уж с волокитой Балтором плыть – себе дороже. Я и с Гастусом-то не представляла, как себя вести и как скрывать девичью суть всю дорогу. Выкинет ведь за борт, если прознает, что я девица. С его-то норовом...

Я спустилась от «Флигеля» на пару переулков к морю и вдохнула полной грудью. Как хорошо! Утренний солёный воздух приятно омыл лицо и шею. Смел вездесущий табачный дух постоялого двора.

Порасспросив редких заспанных прохожих, как добраться до пристани, я припустила по кривым грязным улочкам во весь опор. Вдруг Гастус из вредности уплывёт раньше срока?

Оказалось, зря тревожилась. Двухмачтовый «Рыбень» сидел на якоре, а команда, похоже, дрыхла в трюме.

Успела.

Я со вздохом сложилась пополам и упёрлась ладонями в коленки. Не решилась подниматься на борт без приглашения. Села на пристани напротив корабля, свесила ноги и принялась ждать.

Солнце медленно выбиралось из-за пелены у горизонта. Разгоняло утреннюю хмарь. Мутно-зелёные волны лениво лизали сваи, бока ночующих в порту кораблей и каменистый берег.

– И правда, как рыбина, – хмыкнула я, разглядывая судно Гастуса. – Рыбий скелет!

Кораблик, в сравнении с теми гигантами, что ночевали в Порту, казался совсем крошечным. Я поёжилась, живо представив, как хилое судёнышко может захлестнуть штормовая волна.

Наконец, едва рассвело, на палубе показался кое-кто из команды: здоровяк в безрукавке, накинутой на голый торс. Точь-в-точь силачи старой школы. Его лысая голова словно начищенный шар сверкала под утренним солнцем.

Гигант побродил туда-сюда, позевал и скрылся из виду. Я огорчённо сникла. Порт наполнялся гомоном и смачными шлепками рыбьих хвостов о лотки и телеги. Корабли один за другим снимались с якорей. Иные возвращались с ночного промысла со свежим уловом, а «Рыбень» качался себе тихо мирно на волнах. Поскрипывал.

Я нервно огляделась. Сколько можно спать? Договор был – плывём с утра. Так за мной и гвардейцы в алом нагрянут, чего доброго.

– Эй, ты! – как на грех раздалось поодаль. – Эй, я к тебе обращаюсь, лохматый!

Я закрутила головой. Девица с тёмными волосами – ничуть не ровнее, чем мои, кстати, – стояла на хилых мостках и призывно махала рукой. Я в немом вопросе указала на себя пальцем.

– Ага, ты! – живо закивала она. – Поди сюда.

Я медленно поднялась и, закинув за плечо мешок, ринулась к девушке. Вид у неё был боевой, а возраст… загадочный. Симпатичные, но грубые черты лица, обветренные губы и карие, жадно блестящие глаза. Тёмно-синее платье на крепких плечах смотрелось чуждо. Девица отдалённо напоминала Эдану. Но если Эда всегда говорила со мной тепло, брюнетка о вежливости слыхом не слыхивала.

– Как звать, лохматый? – оглядела меня она, сложив руки на груди.

– Аван.

– Значит так, Аван, – вскинула голову девица. – Поможешь вон те ящики перетащить. На то судно.

Я аж брови вскинула.

– Это... приказ?

Женщина хмыкнула, и в зрачках у неё заскакали искорки одобрения.

– Приказ? Да ну, брось. Деловое предложение. Всё равно без дела болтаешься, а поможешь, дам золотой.

Я с тревогой оглянулась на «Рыбня». Кораблик мирно покачивался на волнах, сложив косые паруса.

– Даже не знаю, – протянула я. – Деньги лишними, конечно, не будут...

– Вот и по рукам, – хмыкнула женщина. – Ребят! У нас тут помощник.

Парочка крепких парней мигом сошла по мосткам на сушу. А девица продолжала верховодить.

– Так. Сначала ценные тащим. Гай, мы с тобой берём эти два, – бросила она невысокому, с недельной щетиной мрачному здоровяку. – А ты, Олли, хватай Авана, и тащите тот. И поосторожнее там!

Вместе с патлатым Олли я подошла к длинному, похожему на гроб коробу. Скинула на пристань свой мешок и присела на корточки.

– Стой, – окликнул Олли и, присев с прямой спиной, взялся за края деревянного короба. – Вот так делай. Иначе спину сорвёшь.

Я послушно выправилась. Еле приподняла ящик над землёй, и мы с Олли вразвалку двинулись по скрипучим мосткам на корабль – торговый по виду. Выглядел он посолиднее рыбацкого корыта Гастуса.

Короб был тяжеленный. У меня поджилки от натуги тряслись. Под ногами гнулись доски мостка, но я выдержала. Мы осторожно, будто и впрямь драгоценный груз, опустили короб у входа в трюм, и дружно выдохнули.

– У-у, ну и тяжесть, – распрямилась я, потрясая руками. – Что там у вас? Камни?

– Не зевай, – хмуро огляделся Олли. – Ещё кучу мелких перетащить надо.

Я кивнула и сбежала по мосткам на пристань. Взяла ящик поменьше и скосилась на патлатого. Он вновь подозрительно озирался.

Только бы не контрабанду везли...

Вскоре на берегу оставалось всего с полдесятка коробов и корзин с овощами, а на «Рыбне» закипела жизнь. Кораблик расправлял паруса. На капитанском помосте появился всклоченный капитан.

– Гастус! – крикнула я.

Моряк повертел головой. Я махнула рукой, и старик меня увидел. Отрывисто кивнул и отвернулся. Разозлился, что всё-таки пришла?

Сказочная поездка намечалась. Я со вздохом откинула волосы с глаз и едва ринулась с корабля за остальными коробами, как Олли схватил меня за плечо.

– А ну, стой, – таращился он на пристань, как гончая, учуявшая дичь. – Кажется, у нас гости... Лилет!

– Что ещё? – едко отозвалась девица, поднимаясь на корабль.