Маренго

Ближе к выходным Гале позвонил Эдик.

— Ну что, тебя можно поздравить? — как всегда жизнерадостно начал он. — Ты теперь всего лишь без одного года медсестра-некробиопсихолог?

Сидя на окне общежития и крася ногти на ногах в розовый цвет, Галя засмеялась.

— Всего лишь, да! Но поздравить можно. Все сдала.

— И все на «отлично»?

И вот тут она с досадой вздохнула.

— Нет. Сестринское дело в педиатрии на «четверку». И было бы что трудное, а тут... всего-навсего корь. Забыла название пятен во рту.

— Пятна Бельского-Филатова-Коплика?

Гале даже стало немножечко завидно: он так легко вспомнил!

— Ну да, — сказала она. — Сейчас-то я тоже запросто их назову.

— Значит, теперь точно не забудешь, — заверил Эдик и тут же, без паузы, сменил тему. — Ну так что, наши планы в силе? В субботу День молодежи, может, я за тобой заеду?

Господи, она же ему обещала еще до экзаменов.

— Прости, — сказала она, чувствуя себя виноватой сразу по двум причинам: и потому что забыла, и потому что на самом деле не очень хотела с ним встречаться в таком настроении, но сказать прямо не могла. — Я останусь на День молодежи тут, иду с подругой на мастер-классы. Давай на следующей неделе?..

— Я не хочу тебя заставлять, Галь, — сказал он уже без намека на легкомысленность в голосе. — Давай так: подумаешь, надумаешь — позвонишь до пятницы. Если нет — с моей стороны никаких обид. Так пойдет?

— Пойдет, — сказала она.

— Вот и договорились. — Короткая пауза, а потом он снова сменил тему. — Галь, я вот что еще хотел спросить. Я слышал, что случилось в то воскресенье. Слышал о драке. Там ведь была замешана Группа, да? Ты была там тоже?

— Да. — Слово за слово Галя рассказала ему почти все, исключая разве что свои разговоры с Антоном. — Один пострадавший уже точно останется инвалидом. Его родственники пойдут в суд.

— Надеюсь, этот подонок загремит еще на несколько лет, — заметил Эдик неожиданно горячо. — Так ты говоришь, антипсихопрактики с тех пор притихли?

— Да. Говорят, что Группу выгнали из парка вообще. Их теперь там совсем не видно.

Фаина сказала Гале, а самой Фаине сказал кто-то еще, и Аниса тоже подтвердила. Но они чувствовали, что это все не просто так. Если бы Группой было так легко управлять, у нее не было бы такой дурной славы. Если бы хоть когда-то достаточно было слова полиции или Надзора...

— Ты как будто не веришь, — ощутил ее сомнения и Эдик.

— Я и не верю, — подтвердила Галя.

Повисла пауза.

— Понятно, — снова нарушил молчание Эдик. — Ну, может, они и вправду угомонились. Было бы совсем неплохо, согласна?

Она подумала об Антоне и сказала, что да.

После еще пары минут беседы они распрощались. Галя клятвенно пообещала себе же, что обязательно встретится с Эдиком в субботу, хоть ей по-прежнему и не хотелось никуда идти. Но она уже слишком долго кормила его завтраками. Это было уже некрасиво, а Галя не любила вести себя некрасиво. Даже с Антоном. Хотя он, это, конечно, более чем заслужил.

Она вернулась домой, в Зеленодольск, заранее мрачная, с холодными руками и темными мыслями. Аниса позвонила ей на следующий день и позвала к себе:

— Приходи, посмотрим сериал, съедим пиццу, поболтаем.

Но Гале не хотелось никуда идти.

Ей хотелось залезть под одеяло, включить что-нибудь медленное и грустное из Билли Айлиш и смотреть в окно, по которому лениво ползут струи дождя. Но, как назло, для одеяла было слишком жарко, а с неба палило лучами жизнерадостное, прямо как Эдик, солнце. А Айлиш сама по себе совсем не помогала.

Может быть, в субботу, когда она пойдет с Эдиком в «Матрицу» и оторвется на танцполе под техно-хаус, все станет чуточку лучше, а пока...

— Мам, — подошла Галя уже в среду к маме, — может, тебе в магазине чем-то помочь? Давай приду вечером, пол помою.

Мама всплеснула руками.

— Да что с моими детьми?! То Фаина приехала, ходила все дни сама не своя, то ты теперь места себе не находишь. Ну, если хочешь, конечно. Пол тебе я мыть не дам, но приходи за полчасика до закрытия, и вместе пойдем домой.

— Я приду за часик, — сказала Галя, и мама улыбнулась и чмокнула ее в макушку.

Конечно, она помнила, что дорога к магазину проходит мимо дома Лавровых. Конечно, она знала, что может увидеть Антона, но ведь ходила совсем не поэтому, нет, а потому что было нужно хоть чем-то себя занять.

Галя впервые поймала себя на том, что торопит долгие летние дни. Наверняка Фаина с ее неиссякающей, как энергия в перпетуум-мобиле, ненавистью к Антону, могла бы ее отвлечь, но Фаина уже уехала в свою «Ланиакею».

Так что вечер за вечером в будние дни Галя начала гулять до маминой работы и обратно. Украдкой косилась на двор Лавровых, где в пока еще светлой летней тишине часто сидел на крылечке дядя Сергей, и старалась не отворачиваться и не ускорять шаг, если замечала, что ее увидели.

Антон тоже часто бывал во дворе: мыл машину, косил траву, подкрашивал забор. Он провожал Галю взглядом, который она, как обычно, чувствовала всей кожей, но не окликал и не заговаривал, как и обещал.

Не об этом ли она мечтала?

Нет, вздыхала она. Совсем не об этом.

В субботу Галя оделась сразу, чтобы поехать из магазина в клуб. Оранжевое мини-платье, высокие каблуки, тщательно созданная «небрежная» укладка. Можно было, конечно, поехать на такси сразу из дома, и мама бы не обиделась, но ей просто захотелось прогуляться... да, просто захотелось.

 И вот, прогуливаясь мимо дома Лавровых, она увидела, что машина Антон стоит у ворот, а сам Антон, вооружившись тряпкой и надев на руки ярко-желтые хозяйственные перчатки, отмывает с капота и лобового стекла... кровь?! Он был в черной рубашке с подвернутыми рукавами и джинсах, и желтые перчатки смотрелись нелепо и как-то по-детски, и она уже набралась сил, чтобы молча продефилировать мимо, не сказав ни слова, когда Антон обернулся.

— Привет, — сказал он легко. — Не обращай внимания на кровь, ладно? И не заглядывай вон в тот черный мешок, если не хочешь упасть в обморок.

Она — медик, она не упадет в обморок. Но руки и ноги заледенели. А подошвы туфель так и вовсе через два шага будто примерзли к земле. Галя остановилась и все-таки покосилась на черный мусорный мешок, стоящий у колеса машины.

— А что там?

Антон отжал мокрую тряпку в ведро — вода в нем была бурой, — и ответил:

— Куриные внутренности. Набросали на стекло, пока я провожал отца в дом. — Он хмыкнул. — Чернокнижники, тоже мне.

— Ветров? — предположила Галя.

— А кто же еще? — Он оглядел ее с ног до головы, будто сам себе задал вопрос и ее наряд был на него ответом. — Куда идешь?

— В магазин, — сказала она.

— В таком виде?

— А что не так с моим видом?

— Сама знаешь, что все так, — пробормотал он, снова проходясь по ее фигуре взглядом, и Галя даже немножко выпрямилась. Ну а что, она знала, что выглядит хорошо. — Серьезно, куда идешь? В парк? Я тебя там ни разу за эту неделю не видел.

— Я же сказала, что в магазин, — но она сдалась. — А потом в «Матрицу» поеду. В парк пока не хочу.

— Кристьян сидит в СИЗО, если что. И Группы там нет.