Полный попадос

День пятый

Утренняя тяжесть на груди опять разбудила меня. Но в этот раз крик я задавил в зародыше и осторожно протянул руку погладить это ночное недоразумение.

Днем он меня, значит, игнорирует. А как ночь, так «ночью все кошки серы» — как объяснил мне Лешка значение этой пословицы. Вообще люди вокруг очень часто использовали знакомые слова в странных комбинациях. Лешка рассказал, что это фразы из фильмов, книг, интернета, мемы и пословицы.

Я стараюсь не впадать в уныние, представляя, сколько всего мне надо узнать, но, так или иначе, настроение постоянно старается опуститься «ниже плинтуса». Странные они люди, эти земляне. Зачем заменять значения слов на другие, зачем так усложнять жизнь, когда она у них и так «не сахар». Ну вот, уже и я думаю этими образами и фразами. Как сказал Лешка: «Две головы хорошо. С одной стороны. А с другой это — мутация». Вот и со мной та же история.

Я аккуратно дотронулся до пушистого комка, которого в темноте совершенно не было видно. Он был теплым, мягким и очень, очень приятным в тактильных ощущениях. У меня даже сердце замерло от этого поглаживания. И я задержал дыхание. Послышался смачный зевок, — так смешно было, совсем как человечек зевнул Бус, — а потом он соскочил с меня и ушел в угол дивана.

С одной стороны, стало удобнее лежать — можно было повернуться на живот, но, с другой стороны, стало как-то пусто и одиноко.

Утро началось с завтрака и таблеток. Лохматый Лешка был сонный и смешной, и по-домашнему одет в майку и штаны. Заметив мой осуждающий взгляд, окинувший его сверху донизу, и мои слегка приподнятые в недоумении брови, он вернулся в комнату и переоделся в футболку и брюки. Я радостно улыбнулся ему, поощряя его поведение, следование моим правилам, и он смутился и завозился с чайником и бутербродами, сцеживая зевоту в кулак и усиленно моргая, чтобы проснуться.

Я уже умылся, почистил зубы, поменял прокладку, о них мне вчера еще в обед рассказал Лешка, хотел было показать, как ими пользоваться, но, увидев мое пунцовое от стыда лицо, протянул: «Сама разберешься. Тут не сложно». Прокладки, действительно, были похожи чем-то на наши, но и отличались, конечно же. Первый раз я вчера от волнения и нервов приложил ее не той стороной к белью, и она приклеилась не к тому месту. Отрывать от раны ее было болезненно и смешно. Что бы сказал папА! Даже с прокладкой справиться не сумел. А еще герцог! Но, в итоге, выбросив эту прокладку, другую я уже уверенно применил по назначению. Кстати, надо спросить у Лешки, как называется мой орган, который я именую «рана». Или попросить его показать строение женского тела в ноутбуке и рассмотреть самой.

Боль присутствовала и была тягучей, но не резкой, как в первый день. Такое терпеть можно. И когда Лёшка предложил таблетку от боли, я отказался, смущенно опустив глаза.

Я сел за столик в кухне, и Лешка поставил передо мной чашку с чаем и тарелку с бутербродами. Таблетки, как он пояснил, нужно пить после еды.

— Что это? — Он протянул руку и взял мою ладонь, разворачивая ее.

Белое пятнышко от зубной пасты мелькнуло между пальцами. Мне стало стыдно, а он притянул мою руку и слизнул его, несколько раз пройдясь языком по этому месту. Язык был горячий и мягкий, мне внезапно скрутило живот от этого действия и что-то ощутимо хлюпнуло внизу. Я отдернул руку и поспешил схватиться за чашку.

— На сегодня план действий таков — завтракаем, разбираем почту, чтение, покажу тебе, как пользоваться стиральной машинкой, и за вчерашнее хорошее поведение едем в парк. Как ты, вынесешь такую нагрузку? Кстати, покажи свою шишку. Голова болит? — Лешка с самого утра был живчиком и развел бурную деятельность, когда я еще медленно и сонно, плавно перетекал от сна к бодрствованию. Для хорошего тонуса мне необходимо было сделать зарядку и силовые упражнения, как это я делал дома, но пока врач запретил нагрузки, придется этими занятиями пренебречь.

Лёшка подошел ко мне и аккуратно запустил пальцы в волосы, ощупывая голову.

— О! Шишка намного меньше! Дома и стены лечат. Скоро ты будешь, как огурчик.

Меня давно мучил вопрос запаха Лешки. У нас запахи альф, бет и омег играли главенствующую роль в отношениях и были одним из составляющих факторов жизни. А здесь все запахи были совершенно другими. Больничные, или искусственные от женщин, или пахло едой, заглушая все рецепторы.

Я взял Лешку за руку и поднес к носу его запястье, вдыхая запах чистого тела, проводя носом вдоль запястья, к ладони. Лешка замер, с интересом поглядывая на меня сверху.

— Можно я тебя понюхаю? — я задал нескромный вопрос, решив, что между нами уже столько всего было, что такая малость, как запах, уже не испортит сложившихся отношений.

Лешка развел руками и повернулся вокруг себя, предлагая это сделать в любом месте. Смешной. Мне надо было только одно место — за ухом. И шею. Я поднялся, приблизил свое лицо, и Лешка поежился, когда я засопел ему в ухо, и шея покрылась мурашками. Я, не касаясь его руками, провел носом за ухом, чувствуя только слабый запах чистой кожи. Пришлось придвинуться ближе, провести носом по коже от уха, по шее, почти до ключицы. Запах у Лешки имелся, но очень, очень слабый. Или чувствительность Лианы была сильно снижена.

За размышлениями и принюхиваниями я выпустил из вида реакцию Лешки. А вот реакция у него, в отличие от запаха, была совершенно альфья. Он тяжело дышал, вздымая грудь, крылья носа хищно раздувались, руки сжаты в кулаки, а взгляд, слегка расфокусированный, блуждал по моему лицу.

Он положил руку мне на затылок и, приблизив лицо, обхватил мои губы своими горячими губами. Я успел пискнуть, как задавленный птенчик и, широко раскрыв глаза, уперся руками в его грудь, ошарашенный произошедшим. Его губы плавно скользили по моим губам, мягко приминая, пробуя на вкус и слегка посасывая. Язык ласково гладил мои губы, и от этого тепло разливалось по всему телу. Глаза его были закрыты, а я смотрел в его лицо и мелко дрожал от своего первого взрослого поцелуя. Лешка оторвался от меня, убрал руку с затылка, окинул взглядом мои распахнутые в удивлении глаза, красные вспухшие губы, и вышел из комнаты, оставив меня стоять столбом.

Позавтракали, называется. Я вылил холодный чай, аккуратно перемыл чашки, в этот раз ничего не разбив, убрал бутерброды в холодильник, выпил таблетки и пошел к себе в комнату, где Лешка сидел за моим компьютером и читал почту.

Я достал букварь и попытался читать задания, молча, но без помощи получалось плохо. Задания надо было читать, а не бэкать-мэкать, как это выходило у меня.

Присел за стол и положил книжку перед Лешкой, ткнув пальцем в задание:

— Что здесь написано?

Делать вид, что ничего не случилось, мне было просто. Организм себя вел не так, как всегда, но он так делал с момента, когда я очнулся. Поэтому для меня было нормальным — постоянно находиться в напряжении и неведении — правильно это, так ли должно быть, или это со мной что-то не так.

Лешка тут же оторвался от ноутбука и вслух зачитал задание, ожидая от меня ответа. Мы прозанимались около часа, у меня получалось все лучше и лучше, хоть иногда приходилось спрашивать значение непонятных слов.

Он не делал попыток прикоснуться ко мне, но иногда его взгляд зависал на моих губах, и тогда я сбивался, дергая щекой и нервничая, и он отводил свой взгляд в сторону.

— Хватит на сегодня. Ты молодец, Ли, просто умничка.

От его похвалы настроение поднялось, и я радостно улыбнулся.

— Теперь посмотрим строение женского тела. — Он пощелкал мышкой по картинкам, находя нужную. — Влагалище, малая половая губа, большая половая губа, матка, яичники.

В разрезе все выглядело страшно и непонятно, но общее впечатление я получил. Очень общее, но сильное.

— Спасибо, — пискнул я и отодвинулся от монитора.

— Ну что, прогуляемся в парк? Готова? — Лешка окинул меня взглядом и, получив подтверждающий кивок, поднялся со стула. — Тогда одеваемся. Выходим через десять минут.