Не смей меня целовать

Бонус

Тео

Прошло почти две недели с тех пор, как я стал собой, и в Академии воцарился порядок. По правде говоря, обо всем произошедшем предпочитали молчать, тем более мало кто понял, что на самом деле приключилось. Суккуба перевезли в столицу. В нашем гуманном обществе всем даётся шанс. Только я понятия не имею, как её собираются перевоспитывать, но Освальд обещал держать нас в курсе.

Должность преподавателя физической подготовки оставили за мной, даже обязались надбавку к зарплате сделать, но я был готов остаться в академии и так. Даже уборщиком. Ане предстояло ещё несколько лет усердной учёбы на факультете ментальных магов. После разрыва нашей связи она полностью утратила способности к обороту, зато её силы как теневой волшебницы возросли, ведь она больше не делила их со мной и Алексом.

Алекс… Стараюсь, не думать о нём, но в голове всё равно копошатся неприятные мысли, которые время от времени принимают вид идиотского вопроса или обиды. Аня смеётся, называет это ревностью и одаривает меня загадочной улыбкой, значение которой не понимаю. Я вообще ничего не понимаю, а особенно, как вести себя с ней. Рядом нет никого, кто подсказал бы что-то толковое, а советоваться со студентами, у которых я веду занятия не кажется профессиональным, хотя уверен, опыта у них побольше.

Нам не разрешили поселиться в одной комнате из-за устава академии. Мы не были супружеской парой или запечатлёнными, и мне едва ли удавалось обмолвиться с Аней парой фраз за завтраком или перед сном. Она сильно уставала из-за дополнительных заданий, а после практических пар я буквально нёс её до общежития.

Мне стало страшно. Отчего-то я начал бояться, что теряю её, что делаю что-то не так. Даже поцеловать не решаюсь. Всё жду какого-то подвоха или внезапного проклятья, которое окончательно добьёт нас или превратит Аню в очередную зверюгу.

— Тео, ты в порядке?

Замирает у самой двери в общежитие, тянет руку ко мне и тут же себя отдёргивает.

Хочу соврать. Сказать, что всё отлично, но слова быстрее моих трусливых мыслей.

— Нет. Не в порядке, Аня.

Поздно. Теперь я нытик в её глазах. Ей тяжело, а тут я со своей путанной любовью, которую сам до конца не могу осознать. Я просто чувствую безумное желание коснуться её, прижать к себе до боли и темноты в глазах…

Молчит. Ждёт, что я скажу, что не так, а я вместо этого задаю ей глупый вопрос.

— Почему, Аня? Дело ведь не в усталости. Ты сторонишься меня. Я что-то не то сделал? Я не такой как ты ждала? Разочарована?

О боги, я истеричка. Вырубите меня кто-нибудь срочно!

Улыбается. Что означает эта улыбка? Смеётся надо мной? Снисходительность выражает? Не могу прочитать. С ума схожу.

— Я не сторонюсь тебя. Я даю тебе время узнать меня лучше, Тео. Тебя-то я знаю хорошо. Каждую часть твоей души: Шорох, Мотылёк, Тень. Я люблю их по отдельности и люблю всего тебя. Мне хочется, чтобы ты не ошибся в выборе и полюбил меня не потому, что так надо или из-за чувства долга.

Что она несёт?!

— Ты совсем идиотка?

Ну вот опять вырвалось. Молодец, Тео, нужной дорогой идёшь!

— Что прости?

Глазками хлопает. Не ожидала, да? А я вот так могу… оказывается.

— Глупая ты. Решила, что не помню ничего? А я помню! Поляну помню, таверну, как ты сидела голой задницей на деревянном столе и плеснула в меня воском, а потом как мы чуть на спор не переспали.

Аня резко привстаёт на мысочки и зажимает мне ладошкой рот. Вот раньше ты не могла это сделать, а?

— Нам об этом знать не обязательно, — раздаётся из-за двери смеющийся голосок одногруппницы моей мышки. — И поцелуйтесь вы уже. Аня все мозги нам тобой проела. Видимо, не дождётся.

— Ну, спасибо тебе, Тибо, — цедит и метает в меня молнии взглядом, а сама покраснела. — Это я-то идиотка? Завтра все будут обсуждать мою голую…

Надо запомнить, как зовут эту девушку за дверью, если бы не она, неясно, когда я бы я решился.

Аня… Её губы несколько мгновений напряжены, а руки пытаются оттолкнуть. Правильно, ты злишься. Я трусливый дурак, а ты… Ты. У меня нет подходящих слов. Аня. Вдох и выдох, биение моего сердца.

Губы становятся мягче, и, потеряв остатки смущения, кружу языком вокруг её острого язычка. О, помню, как ты обзывала меня и вслух, и в мыслях. Извращенец? Черноглазая морда? Много бы отдал, чтобы снова услышать твой голос у себя в голове. Но ты хорошая ученица, закрылась, а мне остаётся только ловить твоё дыхание, слушать сердце.

— Тео…— лениво, запыхавшись, с нежностью.

Скажи ещё, скажи ещё раз! Мне мало!

— М?

— Ты слишком громко думаешь.

— Слышишь, да?

— Почти с самого начала.

— И что скажешь? — не выпускаю её из объятий, боюсь, что всё вернётся на круги своя, и завтра она опять сбежит от меня в общежитие.

— Даже не знаю с чего начать. Ты трусливый дурак, а я не злюсь. Ты извращенец, но я от тебя не сбегу.

— Здорово, давай ещё!

Я люблю тебя, Аня!

— И я тебя, Тео.

Конец первой книги