Лучший друг

ВЕРОНИКА

«Еще говорил, что завтра скажу «спасибо»… А сам все забыл», – думаю, косясь на Дэна за столом.

Хотя… Это даже к лучшему. Пусть вчерашнюю ночь буду помнить только я. Только вот никак не могу идти против кричащих внутри эмоций. Слишком… слишком много вопросов. Именно поэтому я решила так быстро уйти с завтрака, и так нагло не предложила другу второй наушник в автобусе.

– Никуль, чего мина такая каменная? – шепнула на ухо мама. – А ну давай, не начинай мне тут! Вон лучше тортик возьми, твой любимый медовик…

Мама без моего согласия отрезала мне щедрый кусок и правда моего любимого с детства торта, и аккуратно уложила его на тарелку. Мне лишь оставалось улыбнуться и попытаться его съесть. Аппетита нет совершенно. Но как я могу обидеть маму и заставить ее волноваться? Правильно, никак. Вон какой они стол накрыли… Фрукты, несколько салатов, жареная курица… Прям как на Новый Год.

«Надо уже наконец осмелиться поговорить с мамой», – промелькнула мысль.

Я так и не смогла с ней поговорить о Оле. Я весь год не понимала в чем причина развода родителей, а они молчали, как партизаны. Но теперь то мне ясно почему. Осталось только в этом убедиться.

А еще мне все это время было страшно. Оля вроде бы хорошая девчонка: веселая, болтливая и тоже любит папу. Это я поняла по нашим перепискам, где она постоянно пишет, что он, как всегда, не в зоны действия сети. И когда я услышу от мамы, что во всем виновата его дочь от другой женщины, то уже не смогу общаться с ней, как раньше. Или еще хуже… начну ненавидеть. Конечно, я и сейчас не считаю ее своей близкой родней, но стараюсь ради папы.

«Если уж не могу считать ее сестрой, то может хоть подругой?» – крутила я в голове, когда думала о том, что со всей этой чушью делать.

Короче, хватит!

Хватит мне убегать от серьезных разговоров. Я же так мечтала стать взрослой и самостоятельной, ну так вперед и с песней!

– Ма, а пойдем… э-э, – встала, ловя на себе все взгляды, – ну короче пошли, я спросить кое-что хочу.

– По женской части небось? – улыбнулась. – Ну так правильно, все столичные парни подикась вешаются.

– Ма-ам!

– Да пошли, пошли… – хихикнула.

Зашла в свою комнату, в которой прожила всю жизнь. Оглянулась и так тоскливо стало. Тут больше нет моих вещей. Ничего тут не напоминало о том, что когда-то здесь жила и верила в лучшее девочка Вероника.

– Ну давай, рассказывай, – мама закрыла за собой дверь, села на идеально застеленную кровать и хлопнула рядышком.

Нервы стянули живот. Я знаю, что нас ждет неприятный разговоров и мне так не хочется его начинать! Вдруг маме на самом деле до сих пор больно? Все-таки они прожили вместе двадцать лет, такое точно за год не отпустишь.

– Дочь, ты меня пугаешь, – нервно улыбнулась. – Ты беременна, да?

– Что? – не сразу поняла. – Господи, нет! Жесть, мам!

– Ну жесть не жесть, а в столице вашей всяко может быть. Хорошо, что Дениска всегда рядом, а то без него никуда бы не пустила, он ведь тебе уже как брат, да и я считаю его сыном.

– Ну ты, конечно… как скажешь, – выдохнула и все же села рядом. – Я о другом хочу поговорить, – пропускаю мимо ушей ее слова о Дэне, не до этого сейчас.

Сжала пальцами коленки, пытаясь унять дрожь. Тут оттягивай, не оттягивай, все равно придется начать… Не зря советуют пластырь снимать резко, а не медленно… Умные люди.

– Я знаю… что у отца есть еще одна дочь… – почти шепотом. – Оля Измайлова.

– Все-таки сказал, – убито ответила.

– Да, он меня с ней познакомил на следующий день, как мы с Дэном переехали. Ма, вы поэтому развелись? – дернула головой, но не осмелилась на нее посмотреть.

Мама встала, подошла к окну. Я не вижу ее лица, но чувствую – до сих пор больно. И как бы мне не хотелось скорее о всем узнать, даю ей время.

– Дело не только в том, что Витя скрывал от меня наличие другого ребенка. Та женщина, ее звали Таня, в молодые годы была моей соперницей, если так вообще можно сказать, – мама продолжала стоять не двигаясь, словно статуя, – твой отец соврал мне. Клялся, божился, что ничего у них не было, но как видишь, по земле оказывается ходит их совместный ребенок.

– Но ведь она старше меня года на полтора, – прикинула цифры. – Разве вы тогда были вместе? Это тебе тогда было, как и мне?

– Ох милая, – повернулась, – молодость… сколько всего там было…

Мама грустно улыбнулась. В уголках глаз блестели капельки слез, как же я ненавижу, когда она плачет! В носу сразу защипало.

– Подала на развод я, – села обратно на кровать. – Тебя тогда дома не было, ты в школе была. Оля эта, как снег на голову упала. Не побоялась, заявилась прям сюда, – хмыкнула. – Ну точно вся в Таню, но как на Витю похожа!.. Я сразу все поняла. Сердцем почувствовала.

– А Татьяна эта, где она вообще? Я думала, что это она как-то нашла отца и решила отомстить может, не знаю.

– Я тоже сначала не поняла, зачем Оля пришла спустя столько лет? – задала риторический вопрос, – но потом она рассказала, что Танька три года боролась с раком, но так и не смогла его побороть. Перед смертью оставила письмо, где рассказала, кто ее настоящий отец… Ну а дальше, ты сама знаешь.

В ушах стоял шум. Где-то глубоко внутри я догадывалась, и поэтому тогда на прогулке не стала устраивать Оле допрос… Потихоньку все начало вставать на свои места.

– Но почему ее мать сразу не сказала папе, что ждет ребенка? – спросила.

– Я не знаю. Может совесть не позволила, ведь она знала, что мы любим друг друга с Витей. Смелости хватило, только чтоб опоить и соблазнить… Я не знаю, дочь… не знаю.

«Опоить и соблазнить?» – чуть не вырвалось у меня. Столько еще вопросов! Но, кажется, на сегодня хватит с нас двоих.

Слезы текли непроизвольно. Медленно скатывались по щекам и забегали под тонкую кофту.

Почему я вообще плачу?

Почему мама решила все разрушить, только из-за давно забытой лжи? Почему отец не попытался все сохранить? Он просто в один вечер собрал свои вещи и ушел, толком ничего не сказав. Разве так можно?

А эта Татьяна… Зачем она так поступила?

Слишком много этих «почему» и «зачем», а ответить на них не кому. Если это и есть взрослая жизнь, то я ни черта не понимаю. И мне это все вообще не нравится.

– Идем? Нас поди потеряли, – мама сжала мое плечо и встала первая. – Ник, ты прости нас с отцом. За своей болью я не видела того, что и тебе плохо.

Встала вслед за ней и сразу попала в крепкие теплые объятия. Прижалась всем телом, вдыхая родной запах. Я не могу ее винить…

– Так бывает в жизни. И на все нужно время… на все.

Смахнула слезы и еще раз обняла маму. Теперь я поняла, зачем нужные такие разговоры. Несмотря на боль, появилось облегчение. Это то, что было мне нужно. Думаю, маме тоже.

Зашли обратно на кухню. Тут же поймала на себе внимательный взгляд Дэна. Села обратно за стол, залпом осушила стакан сока и потупила взгляд.

– Дети, вы когда домой? – заполнила тишину теть Леся. – Может останетесь на ночь? А то уже вечер вон.

– Мам, учеба, – слишком холодно ответил Дэн. – Ща я Максу наберу, он отвезет.

Денис вышел. Вернулся уже через пару минут и раздраженно кинул телефон на стол. Глянула на друга и вопросительно свела брови, мол, что-то не так?

– Все норм, скоро будет.

– Какой этот Макс молодец, – похвалила Ольховского теть Леся. – Всегда помогает. Ань, давай-ка еды ребятам соберем? Они хоть у себя его угостят.

– Точно, хорошая идея, – тут же поддержала мама.

Я же лишь закатила глаза к потолку, но ничего не сказала.

Уже через полчаса мы стояли около подъезда и обменивались объятиями, снова слушая наставления, как две недели назад. А после сели в тонированную черную машину.

– Здарово, – парни обменялись рукопожатиями, – соскучилась, а Ник? – это Макс уже адресовал мне, смотря в зеркало заднего вида.

– Безумно, – скривила лицо.

Ольховский лишь рассмеялся на мой саркастический тон, а потом тронулся с места. Денис потянулся к магнитоле и врубил радио, делая звук погромче. Молча поблагодарила за это друга. Последнее, что я хочу делать, это слушать тупые подкаты Макса. Но самое главное… музыка помогла заткнуть мысли. В последнее время мне все труднее оставаться в тишине.