Манарага
Пролог и Глава 1
Ты, главное, верь. Ты слышишь? Прошу тебя, верь.
Пролог
Метта проснулась этим утром рано. Дома было тихо. Кажется, задержи дыхание и услышишь, как подсвеченные солнцем пылинки опускаются на пол. К занавеске в коричневых листьях приладился свет, тасуя орнамент, и шалил, делая из него то монстров, то мишек, то кораблики с парусами.
Никого. Снова. Как всегда.
Метта вздохнула. Мама уже ушла на работу. Там, в их лаборатории вечный переполох и бесконечные очень занятые люди. Но даже её, Метту, водили туда однажды. “На экскурсию”, сказала мама и показала всякие странные кнопки и приборы, светящиеся шары и платформы. И даже в шутку надела ей на голову странную шапку с огоньками, они смешно кусались и шипели. Там было шумно. И очень… страшно. Маме не объяснишь.
Но все это ерунда. Метта хотела к дедушке. Туда, где за дымкой в лесу, его домик. Дед был добрый и тёплый. Много молчал. Да ей болтовни и не надо.
С дедом хорошо молчать. Он всё-всё понимает. А мама – на работе.
Ох, деда. Попадет нам опять.
Метта выбралась из-под одеяла, натянула рубашку и любимый дедов сарафан и выскочила из дома.
Глава 1
Он не сошел с ума. И даже не умер. Всё оказалось не так уж и страшно. Это можно терпеть. Точнее, терпеть сейчас приходилось столь многое, что всё остальное не шло ни в какое сравнение, вполне себе оказавшись мальчишеской ерундой.
Всё, как и говорил Бадра.
Иллай вздохнул. Или сделал, что-то похожее, как мог бы вздыхать жар, ветер или огонь.
Ветром быть ему было проще всего. В конце концов, он и есть на половину ветер. Только стоило сил сдерживать себя. А надо ли? Ну и пронесётся ураганом, развеет всё, что есть вокруг. Может, даже разрушит. Так ведь жизнь вечна. Рано или поздно он сможет развеять главное. Себя самого. И тогда не останется ничего. Ни боли, ни тоски, ни постыдного отчаяния. Как славно. Только время этому рано-или-поздно – Вечность.
С глухим рёвом поднялся выше, сбил в плотную толчею облака. Ударил вбок, чтобы завертелось.
“Легче?”
- Ничуть!
Опустился вниз, в самую грудь урагана. Вдруг получится, и тот его разорвёт? Наконец-то. Успеет, до того, как он окончательно превратится в чудовище.
- Вот же я, ветер. Твой. Действуй! – вместо яростного шёпота вдруг вышел ужасающий хохот. Иллай удивился и рассмеялся ещё громче. Ураган взвыл, вторя, взрываясь сломанными деревьями, круша редкие постройки, нагромождения камней, выдавливая ручьи из русел.
Гигантская рука, взявшись из ниоткуда, схватила за горло, крепко сдавив. И сломала бы, если бы у него была сейчас шея.
- Доволен? – прогремело осыпавшимися с гор камнями.
Как бы он теперь ответил? Ведь нечем. Однако, опустил крылья, успокоил поток, погасил синее пламя. Почти.
“Прости… отец”.
- Прочь! – и он действительно выбросил его отсюда прочь. – Явишься, как поумнеешь.
- Понятно, - прошептал Иллай, выбираясь из песка, кусаче забившего все открытые места, и кажется, закрытые тоже.
- И чтоб не раньше, - донеслись до него обрывки слов.
- Да не подумаю даже, - пробормотал, морщась, и рухнул без сил обратно.
Отец поступил гуманно, конечно. А мог бы в глубокую воду швырнуть. Или в дремучий ельник, или… Да куда угодно мог.
- Чего тебе стоило? Решил бы всё разом.
Песок взвился маленьким смерчем, нырнул за шиворот.
- Понятно. Чего уж непонятного…
Иллай разделся, шагнул в ледяную воду. Ушёл глубже, пока не заломило в голове. Вынырнул и снова нырнул.
Поумнеть было слишком просто. Все правильные слова он знал и так. И даже правильные мысли были ему знакомы тоже. Он не знал, что делать с тем, что было внутри. Оно мешало. Давило. Рвало. Он не хотел этого. Он хотел прежней свободы.
Беспристрастность. Безмолвие. Самоконтроль: твои мысли – то, что с этим миром будет. Ответственность. Надёжность. Сила. И снова Контроль. Бесконечная узда. А в чьих руках вожжи? Те, кто благоговеют при слове «дар», «предназначение», «избранник», не желают ставить равно к проклятие и чёрный труд, за который никто не то что не вознаградит, спасибо не скажет! Его даже не увидят. Скажут, всё случилось само.
Раньше была просто безнадёжная обречённость. Теперь ещё и отчаянная боль. И не спросишь, почему? Не взмолишься, за что? Не имеешь права.
Иллай ещё раз опустился под воду, медленно на этот раз, и открыл глаза. Белёсое дно внизу манило обманчивым спокойствием, чуть заметно колыхалось длинными плетями широких водорослей, дававших укрытие разной морской мелочи.
“Океанской”, - услужливо подсказала вода.
Ясно. Далековато закинул. И ладно. Может, так будет тише. Здешние нити ближе к небесам. С ними он или станет крепче, или погибнет. В ответ вода подхватила его и выбросила на берег.
- Да что ж такое-то? – выкрикнул в сердцах.
Небо. Холодный мокрый песок. Вода, обожжёт и отхлынет, снова обожжёт. Один и со всем миром разом. Что же это такое…
Бадра растерянно смотрел на него сверху.
- Сильно ушибся? Да?
Иллай помотал головой и снова схватился за нос. Кровь полилась сквозь пальцы.
- Вставай, домой скорее надо. А то по твоему кровавому следу за нами придут ярины. И сожрут нас ночью! – мальчишка вытаращил огромные серые глаза и, довольный произведённым эффектом, расхохотался.
Малыш вскочил, еле сдерживая слёзы от обиды и страха, и понесся с погрузочной площадки вниз, домой.
- Да стой же ты, лягушонок! – Бадра перехватил его за пояс и закинул на плечо. – Не бойся, я пошутил. Но нос помыть в любом случае надо. Пойдем-ка к деду Свету, он ближе. Глядишь не так сильно нам и попадёт.
Он был всего на пару лет старше. Примерно. Точно сказать не мог никто. Но отличался широкой статью и пугающей силой. Что было бы вполне обычным, если бы Бадра был рулуюнгом. Но, нет. Он совсем не принадлежал к потерянному народу. И был приёмным. Найдёнышем.
Парой дней позже он сыпал самыми обидными прозвищами, вытаскивая маленького брата из ледяного озера.
- Лягушка! Пескарь несуразный! Где ты это бревно вообще раздобыл? Я же всего на пару минут отвернулся! Ноги бы свело и не выбрались бы! Мати нас ведь не выпустит из дому больше пока лёд не встанет! Водомерка ты несчастная!
Паренёк, насупившись, утёр чуть подживший нос и буркнул дрожа:
- С…с…спа-с-сибо.
И так каждый день. Бадра ведь любит его. Не стал бы он возиться с ним все эти годы, если бы не любил. Если бы ему было всё равно. Не стал бы выгораживать перед Бореем и Лиллой, когда его любопытство заводило эксперименты слишком уж далеко, как в тот раз, когда Вилларру чуть не стёрло со всех известных отцу карт в четырех измерениях растаявшим ледником. Или, когда он задумал вырастить новую гору, и чуть не разрушил Кашитул. Кунице понятно, что лишняя гора на Кашитуле ни к чему. Но, поди ж, объясни, когда тебе шесть лет!
Цветовая схема 
Интервал 