Доверься мне. Наш Мир

Мы оба тяжело вздохнули, а я пожалел, что у нас здесь не осталось питья. Идти сейчас в каюту за водой или заказывать чай я не рискнул, чтобы не оставлять Миру с разворошенной и не выговоренной болью. Поэтому молча поцеловал её в щечку, стараясь успокоить себя тем, что Мира не сипит и держит себя в руках. Глажу её по спинке, а Моя Малышка тихо продолжает, вдохнув поглубже:

- Дедушка хвалил мою куклу и очень радовался, что я пришла сегодня в нарядном платье. Говорил, что внешность – не главная моя красота, но я всё равно самая настоящая красавица, потому что умею светиться изнутри. Ещё говорил, что я его самая большая радость и гордость… Хоть я же тогда и была совсем ещё маленькой и даже танцами не занималась.

- А сколько тебе тогда было лет? – всё же не удержался я от вопроса, продолжая крепко обнимать Мирославу.

- Четыре года и почти четыре месяца. – Тихо ответила Мира. – Совсем ещё никто и гордиться было откровенно нечем.

- Мира, ну как же нечем? Дедушка видел твою искренность, доброту и целеустремлённость, а эти качества далеко не у всех взрослых имеются в наличии…

- Не знаю, Андрюша…

- А я знаю – и не спорь со мной! – поцеловал её в носик, когда она подняла на меня грустный взгляд. – Хочешь чего-нибудь выпить или скушать? – всё-таки спросил у неё.

- Нет, спасибо большое.

- Продолжишь?

- А ты хочешь услышать продолжение? – Мира закусила губку и с грустью смотрела на меня.

- О чём-то я догадываюсь, Хорошая Моя, но всё равно хочу услышать то, что ты мне готова сейчас рассказать.

- Готова рассказать? – едва слышно переспросила она, горько вздохнула и продолжила. – Потом дедушка сказал мне, что сегодня мы видимся в последний раз, и нам надо попрощаться. Я ответила, что не хочу прощаться, что помогу ему выздороветь, но он сказал мне, что и его час уже приходит. И он очень благодарен, что я скрасила последние годы его жизни. Я тогда старалась не плакать, а говорила, что нам ещё надо за пчёлами ухаживать и совсем уже скоро улики в зиму готовить. Но дедушка гладил мою руку, своей ледяной, улыбался и говорил, что он тоже этого хочет, но уже не получится. Говорил, что мне уже пора уходить, потому что он долго не продержится. Но я упёрлась и сказала, что не уйду, если его больше не увижу. Что нельзя так просто больше не видеться… – мы с ней вместе вздохнули и Мира, помедлив, продолжила:

«Тогда я к тебе ещё раз приду», – пообещал мне дедушка, а на мой вопрос «когда?» ответил, что скоро. Потом я спросила, смогу ли я приходить к нему, на что он мне ответил, что смогу, когда подрасту. Я ответила, что каждый день расту, ведь у меня такой возраст, на что дедушка очень добродушно рассмеялся, но поморщился от боли. А потом ещё раз попросил меня уходить. Я хотела оставить ему хоть свою куклу, чтобы ему было не так скучно, но он мне ответил, что у него есть гораздо больше – память обо мне, которая навсегда останется с ним…

Потом всю дорогу домой мама охала, что нельзя было оставлять меня с дедушкой наедине, разрешать держать его за руку и целовать на прощание. Я обиделась на неё и молча смотрела в окно. Праздничное платье я не хотела снимать аж до ночи. Куклу у себя забрать я тоже не дала и легла с ней спать. Потом всю ночь мне снился дедушка. Играя, мы с ним сажали цветы вокруг какого-то свеженасыпанного холмика земли, – Мира тяжело вздохнула. – Он мне рассказывал, что нельзя грустить о потерях, а надо ценить и любить то, что пока ещё есть… Он носил меня на руках, а потом мы вместе разливали свежий мёд по банкам – искристый, янтарный, ароматный, тягучий, полный жизни и сил. Дедушка говорил, что всё есть во мне и всегда будет, пока я верю и память моя живёт… А потом его силуэт начал светиться белым – сначала тусклым, а потом настолько ярким, что у меня слезились глаза и хотелось их прикрыть. Его силуэт постепенно уменьшался и сливался в вытянутый овал. Я резко проснулась, испугавшись, но силуэт продолжал уменьшаться, преобразовываясь в небольшой шар. Я потёрла глаза, но услышала голос дедушки, который отчётливо сказал мне: «Ты всегда будешь в моей Душе, Мирослава…» Ярко-белый слепящий шар продолжал уменьшаться, а потом начал отливать холодным жёлтым, а через несколько мгновений просто исчез.

Мы снова вместе тяжело вздохнули.

- Я так и не смогла заснуть до самого утра, а потом мне родители сказали, что дедушки больше нет. Что у него была очень тяжёлая болезнь, о которой узнали уже слишком поздно. Несколько дней я пробыла с Серёжей. В садик не ходила, а родители приходили поздним вечером. Я пыталась выпытать у них, где сейчас дедушка, на что получила ответ, что на кладбище. Просила их и Серёжу отвезти меня туда, но они не соглашались. Потом я сказала, что сбегу из садика, когда меня туда поведут, и сама найду дедушку. В тот раз родители сдались – и повезли меня на кладбище. Я долго не могла поверить, что мой дедушка теперь под землёй… Да и не понимала, зачем это? Старалась не плакать и внешне молча смотреть на свежую могилу с крестом, на котором была фотография дедушки с чёрной лентой. Он улыбался на ней, а для меня тогда это место было каким-то абсурдным – я думала, что родители меня обманули и привезли не туда, ведь не может быть в земле столько людей… И я робко позвала дедушку, чтобы убедиться в своей правоте, но, к моему огромному удивлению, он мне ответил. Попросил говорить про себя и не расстраивать родителей. Сказал, что часто сюда приходить мне не надо, но когда мне будет плохо, то он всегда со мной поговорит… Я молча кивнула, пытаясь осознать происходящее, а когда меня родители забирали от могилы дедушки, то по пути к машине, я начала слышать и другие голоса – буквально от каждой могилы… Эля мне потом рассказала, что детям до двенадцати лет вообще противопоказано ходить на кладбища, ведь они ещё слишком чувствительны. А у меня и задатки были, и связь с дедушкой очень хорошая была, да и отпускать его я не захотела… Вот так у меня всё и началось… – она тяжело вздохнула. – По сути – с глупости и эгоизма…

- Я так не считаю, Солнышко. Ты была ещё совсем ребёнком. – Погладил её по шапочке и спинке, поцеловал нежную щёчку.

- Это не оправдание, Андрюша. Тем более из-за этого Душа дедушки долго не уходила из Мира Живых…

- А сейчас?

- Эля помогла… – Мира снова тяжело вздохнула. – И не только дедушке… У меня к десяти годам уже никого из бабушек и дедушек не осталось… Они теперь все вместе лежат… Я приезжаю, но уже разговариваю не с Душами…

- А с кем?

- У человека есть много тонких оболочек. После смерти тела ещё долгое время остаётся ментальная – это память и эмоции при конкретной жизни, которая остаётся, пока состояние тела это позволяет… Вот с ней, зачастую, и общаются те, кто это умеет делать… Если остаётся Душа, то это очень плохо – Души надо отпускать…

От автора

Здравствуйте, мои дорогие Читатели :-)

Благодарю, что продолжаете следить за историей Миры и Андрея :-)

Понимаю, что подобными продами не оправдываю ваши ожидания и авансы. Оправдываться тоже не вижу смысла – у всех нас своё видение и понимание, как надо строить отношения и с чего начинать… Эти герои идут против нынешних шаблонов, за что я им очень благодарна, искренне люблю и уважаю.

Поцелуи и всё остальное у них тоже будут, но начинают свои отношения они всё-таки с познания друг друга, как людей…