😈 Хозяйка брачного агентства или Попаданка в поисках любви

— Как вы смеете меня в чем-то обвинять?! — догнав Ренслира, я схватила его за локоть и заставила обернуться.

— Я вас ни в чем не обвиняю, я понимаю — это ваша природа, — спокойно констатировал он.

— Я человек, а не какая-то там инфузория с примитивными инстинктами! У меня есть разум, и я себя полностью контролирую!

— Вы суккуб, — поправил меня следователь. — И вы только что изменили внешность, пытаясь воздействовать на этого... господина управляющего, — я почувствовала, что краснею. Не думала, что он заметит. Я ведь не меняла черт лица или цвет волос, только немного подстроила мимику и жесты, интуитивно. — Но я вас не виню, для вашей природы...

— И все равно — я личность!

— Я этого не отрицаю.

— Я способна контролировать свои порывы, я ведь не приворожила его, не изменила внешность полностью. Его энергия просто слишком вкусная...

— Ага-ага, идемте дальше. Даже если вы жените его на себе, это будет все равно не мое дело.

— И ничего такого я не собиралась!.. — возмущенно пискнула я, но следователь уже шел дальше, не обращая на мое возмущение никакого внимания.

Анна жила от своей работы недалеко, а транспорта вокруг особо не было, поэтому Ренслир повел меня пешком в нужном направлении.

Я отстала на шаг и ворчала себе под нос оправдания:

— И какой вообще мне смысл отбивать Томаса у Софи, если его энергия такая вкусная только потому, что он влюблен в нее? — бормотала я.

Наконец, мне удалось взять себя в руки и осмотреться. Мы как раз шли мимо симпатичного парка, листья на деревьях которого были раскрашены яркими оранжевыми, алыми и золотистыми красками. В центре был даже небольшой пруд с крякающими уточками, которых подкармливали гуляющие. В голове мелькнула мысль, что, если жертва не спешила, она, наверное, ходила через этот парк или выбиралась сюда погулять в выходные.

В пансионе, где жила Анна до покушения, нас встретила симпатичная домоуправительница, похожая на мамочку. Совсем не как у нас в пансионе. Женщина вся была какая-то домашняя, округлая, она испуганно ахала, хваталась за сердце и бормотала, что все они очень волнуются за бедняжку-Анну. Из-за дневного времени все жительницы пансиона были на работе.

— К Анне приходили какие-либо гости, кроме ее брата? Может быть, мужчина? Она знакомила вас с молодым человеком? — начал допрос Ренслир. Я закатала глаза — нужно ничего не понимать в подобных заведениях, чтобы такое спрашивать.

— Помилуйте, какие мужчины?! — возмутилась домоуправительница. — У нас строго!

— Конечно-конечно! — поспешила загладить впечатление я. — Мы ничего такого и не думаем. Так, значит, леди Анна не была помолвлена?

Когда я переформулировала запрос, напыжившаяся, было, женщина немного расслабилась:

— Нет. В уставе четко сказано, что после помолвки проживающие здесь барышни обязаны сообщить домоуправительнице, то есть мне, а также представить своего молодого человека. Мы в праве отказать девушке в проживании, если правила будут нарушены или если молодой человек не сможет произвести положительного впечатления.

— Как у вас тут строго, — пробормотал Ренслир.

— Конечно! — взвилась домоуправительница, — мы должны всеми силами сохранять покой наших жительниц и беречь их честь. Я присматриваю за ними буквально как за собственными детьми, да даже строже!

— Вы абсолютно правы, спасибо за вашу работу, — покивала я. — Работающим юным леди и так непросто в этом мире, а вы помогаете им изо всех сил.

Ренслир покосился на меня удивленно, а домоуправительница покивала сосредоточенно. По просьбе следователя женщина согласилась предоставить список всех работников, которые бывали в доме в то время, когда здесь проживала пострадавшая, а также всех настоящих и бывших жительниц. Когда она вышла в кабинет, чтобы поднять списки, Ренслир спросил:

— А почему это сохранять честь работающим юным леди так сложно? Что за ерунду вы сейчас говорили?

Я смерила его раздраженным взглядом:

— Честь девушек находится под подозрением из-за того, что они работают среди мужчин.

— Но они же джентльмены, как можно подумать! — возмутился Ренслир.

— Ты это скажи Софи, к которой приставал начальник, — фыркнула я.

— Ей следовало сразу все рассказать... — пробормотал следователь куда тише.

Наконец, домоуправительница вернулась к нам со списком, но в нем оказались сплошь женские имена: жительницы текущие и прошлые. Рядом со всеми съехавшими стояли пометки: «сменила место работы», «уехала в провинцию», «вышла замуж» — последних было больше всего. А три имени было подчеркнуто красным карандашом без каких-либо пометок. Я вздохнула, предполагая, что это не очень хорошие истории, этих девушек госпожа домоуправительница сочла потерявшими доверие. Вероятно, несмотря на свой милый образ, она также строга, как и наша Вобла.

Список работников был еще короче, мужчин в нем было совсем немного: пожилой сторож, которого мы видели на входе, а еще истопник и дворник, которых дополнительно нанимали на осенне-зимний сезон, но это было в прошлом году, в новом еще недостаточно похолодало. Вряд ли преступник ждал почти год, чтобы напасть на приглянувшуюся жертву, хотя проверить, конечно, не помешает.

Тут наверху послышался тихий кашель, и по лестнице, кутаясь в теплую шаль, спустилась бледная девушка с красным носом и глазами. Увидев Ренслира, она смутилась и попыталась прикрыть рот платком, но тут же закашлялась.

— Госпожа Долли, у нас гости? — наконец, прокашлявшись, спросила девушка.

Домоуправительница смерила ее недовольным взглядом:

— Это полицейские по делу леди Анны. Поднимайся наверх.

— Но я хотела теплого молока...

— Поднимайся! — почти рыкнула на нее женщина, но под нашими удивленными взглядами тут же заулыбалась: — ложись в постельку, детка, я сейчас сама подогрею молока и принесу тебе.

— Я бы хотел побеседовать с соседками леди Анны, — встрял Ренслир. — Вы были знакомы? — он обернулся к девушке, но та испуганно глянула на домоуправительницу и скрылась на втором этаже.

— Простите, это невозможно. Вы что, не видите, что леди болеет? — полная женщина встала у входа на лестницу, расставив широко ноги и уперев кулаки в боки.

— Но расследование...

— Расследование не должно мешать покою наших постояльцев. Они леди, существа нежные и трепетные.

— Разве вы не хотите добиться справедливости? — возмутилась я.

— Это ваша работа — справедливость искать, а моя работа — блюсти честь постоялиц. Думаю, я уже ответила на все ваши вопросы.

И нас, не щадя, практически вытолкали из пансиона. Уже на улице, подняв глаза, я заметила в одном из окон бледное лицо, но штора немедленно была задернута.

— Странная история, — пробормотала я.

— На самом деле, что нам хоть что-то ответили — уже хорошо, люди часто не желают общаться с полицией, — пожал плечами Ренслир.

Мы медленно пошли в сторону парка, прогуливаясь.

— Что теперь делать? Искать постоялиц по городу? Или дежурить под дверями, ожидая их возвращения домой? — с сомнением спросила я.

— Ну, с этим я справлюсь и сам, — заметил Ренслир со вздохом. — Сейчас нужно проверить мужчин из списка... — он заглянул в бумагу. Я же опять засмотрелась на парк, мимо которого мы шли, остановилась. — Что?

— Анна вела себя также, как девушки в пансионе, где я живу: они не ходят по вечерам на свидания, чтобы не задерживаться после работы.

— У них вообще нет личной жизни? — с сомнением протянул Ренслир.

— Есть, конечно, они же молоды и мечтают выйти замуж, — пожала я плечами.

— Тогда нужно опросить обслуживающий персонал ресторанов, чтобы узнать, с кем Анна ходила на свидания, — с тоской протянул Ренслир, оглядываясь вокруг — на улице было целых три разных кафешки разного класса: от простенькой для работяг до цивильного места с золочеными буквами на вывеске.

— Такие девушки не ходят по ресторациям. Даже в людном месте, это не очень прилично.