Кирилл Волков

На следующий день я опаздываю на урок математики, хотя хотел прийти вовремя. Правда-правда. Все из-за того, что за завтраком произошла очередная дичь. 

Ранее.

Я немного проспал. Из-за этого прихожу позже нужного времени на завтрак. И как оказывается зря. «Ничего не осталось» – сказали мне воспитки, доедая мою порцию. Они так часто делали, чтобы приучить нас к пунктуации. Тупые курицы. Мне понадобится время, чтобы прийти в себя. Может вообще не идти в школу? Я ухожу в зал и сажусь на диван. Помимо меня в этой комнате находится еще один парень. Он буквально таращится на меня, будто я животное в зоопарке. А когда я на него поднимаю глаза, быстро утыкается в свой кнопочный телефончик и что-то наскоро набирает. И при этом лыбится. Он что смеется надо мной? В это время в комнату заходит Макс – один из блатных ребят. Я здороваюсь с ним. Он говорит мне о том, что кто-то украл его пачку сигарет. Макс – огромный сильный амбал. Сомневаюсь, что кто-то в детдоме бессмертный. Скорее всего он сам ее выкурил. Макс курит, как паровоз и порой даже не замечает этого. Но я показываю пальцем на этого паренька, который все еще смотрит и лыбиться в свой телефон. Макс подходит к нему, и улыбка мигом спадает с лица паренька, который как минимум вдвое меньше. Он лепечет что-то вроде “это не я”, “я вообще не курю”. А тем временем я уже тороплюсь на урок математики и лишь слышу отголоски благодарности Макса. Как бодрит хорошее дело с утра. Настроение поползло вверх. 

Настоящее время.

Молодая учительница математики лояльно относится ко мне, в отличие от ее коллег. Она без проблем запускает меня в класс и дает задания проверочной работы, которую другие ученики уже успели сдать.  

Я часто пропускаю школу. По разным причинам. Бывает по собственной воле. А бывает по вынужденным обстоятельствам. Если бы я пришел в школу избитый в кровь, меня бы ждало наказание от воспиток. Ибо почему это ребенок Детского дома так жутко выглядит? И конечно, нужно вломить ему еще, чтобы он как следует запомнил, что драться – плохо! После полежишь в больничке и будешь, как новенький (почти). Проходили. 

От учебы в школе меня тошнит. Удивлены? Нисколько, ведь для такого раздолбая, как я, это норма. Но мне нравится узнавать что-то новое, интересное. Особенно по математике. Она мне дается без особых усилий, наверно, поэтому я ее и выделяю среди остальных школьных предметов. Люблю, когда у меня что-то получается. Хочется заниматься этим больше. Но времени всегда не хватает. Может поэтому по остальным предметам я профан. Да и преподы занижают мне оценки, они считают, что такой хулиган, как я, априори не способен хорошо учиться, и – конечно! – списывает. От этого теряется желание что-то делать. Только Ольга Николаевна – учитель математики относится ко мне непредвзято. Она не то что не занижает мне отметки, но и как-то даже поставила в пример перед классом. Мне тогда это очень польстило. 

Я достаю ручку с тетрадкой, которые всегда лежат в моем рюкзаке, как и зарядка для телефона.

– Ольга Николаевна! – зову я учителя.

– Да, Волков? – спрашивает она, параллельно следя за решением девчонки, которая стоит у доски.

– Можно поставить на зарядку телефон? – спрашиваю я. 

Как-то я совсем не уследил за уровнем зарядки телефона, и он отрубился в совсем неподходящий момент. Говорю так, будто для этого есть подходящие моменты. И тогда мне пришлось импровизировать. Между кабинетом директора и учителя долго выбирать мне не пришлось. В итоге меня все-таки спалила Ольга Николаевна. Она подумала, что мне нужны варианты предстоящей тогда контрольной работы. Помню ее лицо, когда она увидела меня. Ни злость, ни отвращение, но разочарование. Меня тогда это удивило и, что для меня не свойственно, я почувствовал стыд. Причем, стыд за поступок, который я не делал. Странно так! Правда, когда Ольга Николаевна подошла ближе к учительскому столу – а именно там располагалась розетка – она все поняла. Тогда учительница сказала: «Кирилл, ты мог просто спросить меня, и я бы поставила твой телефон на зарядку. Давай в следующий раз, если тебе нужно будет зарядить телефон, ты просто мне об этом скажешь?». В тот момент я ей не поверил. Просто хотелось быстрее смыться, чтобы меня не повели к дирику. Однако ее слова оказались правдой. 

Учительница встает и подходит ко мне. Я стараюсь не думать о ее стройных ногах и упругой попке обтянутой бордовой юбкой… Черт, парень, соберись уже! Я протягиваю ей телефон и зарядку.

– Спасибо, – говорю я.

– Пожалуйста. Решай внимательно. У тебя пятнадцать минут, – мягким голосом отвечает она.

Я киваю и принимаюсь за работу. 

***

Я набросал несколько сообщений братану из Газов по имени Влад, но он ни на одно не ответил. Видимо, снова бухает. Но, а вдруг нет? Черт бы его побрал. Надеюсь, с ним все в порядке. Он мне еще нужен. 

– Кирилл? – от размышлений меня отвлекает голос Ванька. Я оглядываюсь и понимаю, что стою около кассы и задерживаю очередь. Мой обед бесплатный, так как я нахожусь на попечении государства. Хоть на этом спасибо батору. 

Мы идем к столу, за которым сидит Сашка. Детдомовцы привыкают быть сами по себе, так что нас можно счесть не очень-то общительными. Да и, как я уже упоминал, интересы у нас с домашними разные. За исключением Ванька, конечно. С ним мне комфортно. А Сашка плюс к нелюдимости еще и выглядит, как эдакий бунтарь. Кажется, что если на него не так дыхнуть, то сразу можно остаться без парочки зубов (в лучшем случае). Однако, на самом деле он – один из самых добрых людей, которых я встречал. 

Приехал к нам, в батор, Сашка с «малолетки». Впечатление он произвел огромное, не только на пацанов, вроде меня тогда, но и на старшаков. Пацан с кубиками на животе и бицепсами на руках – выглядел не на шутку пугающе. А серые глаза смотрели злобно. Или может мне так показалось... У него даже есть наколка! В виде перекрещенных стрелы и ключа на правом бедре. Я ни раз спрашивал у него, что она означает. Но он каждый раз отвечал: «Ничего особенного». И видок у него при этом был не самый радостный. 

– Еще раз спасибо за то, что позаботился о сестре, – уплетая суп, говорит Ванек.

– Пустяки, – выдыхаю я, хотя мне и пришлось потрепать нервы с этой девчонкой. 

Я вожу ложкой по тарелке, в которой по идеи должно быть что-то еще, кроме воды. Когда нервничаю, кусок в горло не лезет, хоть и чертовски голоден. Видимо, какая-то странная привычка. Когда старшие дежурят на кухне, то мяса или рыбы «кроликам» не достается. А если и попадется, то, скорее, тебе не повезло. Старшие закатят сцену, скажут, что ты позарился на их добро. И тогда, мягко говоря, тебе будет худо. В такие моменты внутри все скручивалось, и аппетит пропадал. Но это уже давно в прошлом, пора бы мне забыть об этом.

– Кузнецов, конечно, умеет выбирать момент, – фыркает Сашка. – Ни футбола не вышло, ни драки нормальной, без обид, – бросает он быстрый взгляд на Ванька. Тот качает головой, говоря, что все норм. Уверен, Журавлев и сам недоволен исходом драки. 

– Никого не поймали, – констатирует Ванек, – и это хорошо. Вообще не знаю, чего это менты там оказались.

– Может продавец вызвал? – вкидывает мысль Сашка. 

Не успеваем мы обдумать предположение Романова, как до нас доносится тонкий женский возглас:

– Волчонок!  

Я кривлю губы. Ненавижу, когда мою фамилию так коверкают. И она это прекрасно знает. Мы одновременно оборачиваемся и замечаем, как к нам бежит черноволосая миловидная девчонка. Диана Филатова. 

– Диана? Ты что до сих пор с ней… – только и успевает прошептать мне Ванек, пока девушка не присоединяется к нам за столиком. 

– Не называй меня так, – рассерженно говорю я ей.