Рассекающая песнь ветра: Алый

Покинули мы гостеприимный дом смотрителя уже в сумерках. Как-то незаметно, но мы подружились с Вайлет. Несмотря на ее профессию, она была замечательным человеком, то есть темной. С ней было интересно общаться, она много знала и понимала. Поняла без слов и мое состояние, сказав, чтобы на неделе я пришла к ней. Сказала, что поможет излечить боль, которую разглядела в моих глазах. А про Алена сказала, что он сноб и еще пожалеет. О чем пожалеет, так и не поняла. Но ей виднее.

Не успели мы зайти в комнату, как Ален прижал меня к стене. Потянув за свободный локон, он склонил меня к своему лицу и впился своими глазами в мои.

– Что тебе наплела эта… новая знакомая? – обеспокоенно начал он. – Что бы не сказала, не верь! Она любит приукрашивать все и всех. Не верь ей, поняла!

– Она сказала, что ты тако-о-ой мачо, – стараясь спародировать голос Вайлет, протянула я. – Что ты завсегдатай ее заведения и ее девочки…

– Все, хватит! – рыкнул он, прищурившись. – Я был там только один раз! И мне нисколько там не понравилось. И вообще, не общайся с ней. Она мне не нравится.

– Зато мне нравится, – глядя ему открыто в глаза, твердо сказала свое мнение. – И я буду с ней общаться. И на днях иду к ней в гости! Ты не можешь мне запретить дружить с окружающими. Ведь я же не ограничиваю твой круг общения и… не только, – отведя глаза в сторону, закончила я менее уверенно.

– Чего не только? Договаривай, бельчонок.

– Ничего, пусти. Я спать хочу!

– Не пущу пока не ответишь! Мне надоело смотреть на твою поникшую физиономию со вчерашнего вечера. Что произошло вчера?! Это Шиган, это он что-то тебе сказал? Я покалечу этого умника если это правда. Он мне все равно никогда не нравился.

– Не смей, он тут не при чем! – разозлившись, крикнула я.

– А кто причем? Может быть я?!

– Может быть и ты! Я не хочу это обсуждать, да и нечего тут обсуждать.

– Так! И что позволь узнать я сделал не так? Я понял, что замешан в твоем вчерашнем поведении. Но я не понимаю почему? Ты из-за гильдии злишься, что я пропадаю иногда там. Или что-то другое? Лучше скажи по-хорошему, бельчонок! Я ведь все равно докопаюсь до правды.

Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Все равно не скажу ему, да и что сказать. Я почувствовала, что Ален отпустил мою прядь. Окрыленная свободой, я хотела сдвинуться в сторону и обойти его, но почувствовала, как он подхватил меня на руки и куда-то потащил. В ужасе распахнув глаза, я застыла истуканом, уже переставая что-либо понимать. Сгрузив меня на кровать, он навис над моим лицом, пытаясь что-то разглядеть. Я отвернула то в сторону. Его волосы щекотали мои щеки, но я не убирала их из принципа. Господи, пусть он отстанет. Не могу я ему сказать, что боюсь потерять. Мне и так трудно перестроиться с него на самостоятельность и грядущее одиночество.

Он коснулся моей щеки своими пальцами. От неожиданности я аж вздрогнула и повернулась лицо к нему.

– Скажи, что я сделал не так? – еле слышно произнес синшили. – Чем я обидел своего маленького бельчонка? Скажи мне.

В его глазах утих пожар и злость. Из-под челки на меня смотрели два опечаленных гетерохромных глаза.

– Я так боюсь тебя потерять, – вдруг признался он.

– Потому что тебе снова придется искать нового рина?

– Не только поэтому. Я не скажу, ты все равно не поймешь, – горько усмехнулся он.

– А ты расскажи, – приподнялась я на локтях и прислонила свой лоб к его. – Я ничего о тебе не знаю. Все, что я знаю, только твою мимику. Когда ты чем-то озадачен, вечно подпираешь рукой подбородок и хмуришь брови. Когда задумал какую-то пакость, теребишь серьгу в ухе. Когда злишься, кривишь ухмылку и постукиваешь пальцами по своему локтю. Я изучила твои привычки в еде, технику боя. Но этого так мало. Не думай, я не прошу рассказать мне о твоем прошлом. Это твое личное, я понимаю. Но ты не делишься со мной своими планами на будущее, не говоришь о том, что гнетет тебе здесь и сейчас. Ты дорог мне. Ближе всех в этом чужом для меня мире. Я поняла, ты не привык жаловаться другим, говорить то, что на душе. Но я хочу быть тем самым человеком, который всегда выслушает тебя, поймет и примет. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Не пытаюсь тебя изменить или ограничить в чем-то. Я просто хочу быть ближе к тебе. Хочу, чтобы я тебе была так же сильно дорога, как ты дорог мне. Хотя это эгоистично с моей стороны, хотеть такое. Извини.

Я освободилась из его расслабленной хватки и села к нему спиной, подогнув под себя ноги. Немного помолчав, я все же рискнула и продолжила:

– Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. До тех пор, пока не оборвется моя жизнь в этом мире. Ты сам говорил, что для тебя несколько десятков человеческих лет ничего не значат. И мне бы хотелось провести их вместе с тобой, но… Недавно я задумалась о том, что это неправильно. По отношению к тебе. Ты живое существо, со своими желаниями и своей собственной жизнью. Я не знаю, как долго ты живешь, а потому не знаю о твоих планах на будущее. Возможно, до встречи со мной ты планировал завести семью через пару тройку лет. А может она у тебя уже и есть. Или возможно завтра ты встретишь свою вторую половинку и захочешь провести с ней остаток своей жизни. Или, к примеру, захочешь уйти в гильдию на службу насовсем. Все эти вероятности так пугают меня. Я боюсь остаться одна, что ты уйдешь и забудешь обо мне. Ведь сины могут жить без рин. И я не знаю, когда и чего мне ждать с твоей стороны. Вчера я задумалась обо всем об этом и решила. Решила попытаться стать менее зависимой от тебя. Ведь я привыкла к тебе и тому, что ты всегда рядом. Я не должна так сильно полагаться на тебя. Это неправильно, к тому же…

Я почувствовала его руки на своих плечах. А потом он и вовсе навалился на меня и повис на спине, вытягивая шею, чтобы заглянуть мне в лицо. Но я отворачивалась. Вот еще. Не буду я ему показывать свою вконец убитую горем моську.

– Бельчонок, так ты боишься меня потерять, да? И ты ревнуешь меня к… воображаемым подружкам? Ха-ха-ха. Я скорее в гильдии поселюсь, чем с какой-нибудь особью женского пола. Но мне понятны твои переживания, ведь я такой скрытный, да?! А еще чертовски хорош собой, в меня грех не влюбиться! Да?! А ты?

– Что я, – буркнула в колени.

– Ты любишь меня, Ника?!

– Что?!

– ЧТО?! – воскликнула она. – Да больно надо! Вот еще!

– Ты сама только что сказала, что боишься меня потерять. А теперь стало быть не нужен? – подловил ее на ее же словах.

– Нужен, – тихо сказала она. – Ты нужен мне, Ален, – уже чуть громче. – И я люблю тебя, но… как друга. А это не одно и тоже с тем, о чем спрашиваешь ты!

– Понятно. Ну это тоже, наверное, не так плохо, – задумчиво протянул я, положив голову ей на плечо. – Буду считать, что все-таки ты меня любишь. Чтобы не путаться.

– Думай, как тебе угодно.

– Ника, ты тоже мне очень дорога, – серьезно ответил я, пытаясь успокоить девушку. – И выбрось из головы мысли о том, что мы разойдемся. Мы будем вместе всегда. Тебе не нужно об этом думать. И хочу сказать тебе, что это враки, что мы без рин можем жить. Не можем. Нам тоже нужен обмен магией от напарника, не так сильно, как вам конечно, но все же. Лично мне он очень нужен, ведь я сражаюсь с марами. Твоя магия мне очень помогает, не думай.

– Значит, я могу не переживать, что однажды ты уйдешь от меня? – тихо спросила моя рин.

– Можешь не переживать, – отпустил я ее и поднялся с кровати. – И да, если я вдруг когда-то сойду с ума и захочу жениться это точно будешь ты! Вот!

– ЧЕГО! Да нужен ты мне больно, жених, – кинув в меня подушкой, заявила Ника. – Я вообще-то несовершеннолетняя, если ты забыл. И Шиган оторвет тебе твою женилку за меня, будь уверен. К тому же, не шути так. А то вдруг я и правду захочу.

– Все! – поднял я руки в сдающемся жесте. – Я пошел спать. Доброй ночи, бельчонок.

И закружилась моя жизнь с новой силой. Походы в гости пришлось отставить в сторону и плотнее заняться учебой. Еще подготовительные курсы выматывали вкупе с учебой не на шутку. Так что всю весну, вплоть до выпускного я кружилась в этом круговороте. Даже к Вайлет так и не сходила, передавая извинения и привет через Шигана. Зато как радовался Ален, что я так и не навестила дом удовольствий. Дурачок, пошел бы со мной, никуда б не делся. Так что пусть не злорадствует, а радуется. Или горюет, это уж ему решать.