Исчезнувший

Обратно в реальность Реймонд возвращался резко и болезненно. Его просто ударили кулаком по лицу. Не самый хороший способ, но самый действенный. Сначала он решил, что это очередные методы Лура, но…

Тут Реймонд вспомнил все, что произошло с ним за последние двадцать четыре часа, и резко открыл глаза. Его ослепил яркий свет парящих в зале глоу-шаров. Сам он лежал на полу лицом в траве. Судя по всему, метаморфа перетащили в Большой зал, с которого еще не успели снять иллюзию. В помещении было очень холодно, будто бы они находились на улице, а не во дворце.

Рей попытался подняться, но двое громил, которых он не заметил, схватили его, так и не дав встать в полный рост. Он остался стоять на коленях перед тронным возвышением.

— Как интересно устроен мир, — протянул голос впереди.

Метаморф поднял все еще идущую кругом голову и увидел Уилрэна дель Стараг. Тот восседал на троне как король, словно он имел право сидеть там и вообще находиться во дворце.

Ледяная ярость обрушилась на Реймонда. Пальцы сами сложились в магические жесты, и те, кто удерживал его, полыхнули алым пламенем. Зал наполнился болезненными криками и запахом горелой плоти.

Фигуры со светло-серой кожей и черными полосами по всему телу бились на земле в агонии.

— Голиафы, — выплюнул Реймонд и обратил свое внимание на повеселевшего дроу.

Еще раз обведя взглядом зал, Рей понял, что они здесь не одни. Голиафов было много. Они стояли вдоль стен и около трона, по бокам от Уилрэна, они занимали большую часть пространства и перекрывали все входы и выходы.

Несмотря на то, что родиной голиафов являлись Летние холмы, эта раса почему-то никак не вписывалась в зелень окружающей их природы. Они были слишком грубые, злые, безумные…

Реймонд уже занес руку, чтобы с помощью ментального заклятия обезвредить всех разом, но темный эльф его остановил.

— Не стоит, — поднял руку Уилрэн, — не забывай: Лур и Руфина сейчас находятся в моей власти. Один жест – и их не станет.

— Не успеешь, — зло прошипел Реймонд.

— Хочешь проверить? — усмехнулся дель Стараг.

Вглядываясь в того, кто сидел на троне, Рей ругал себя за беспечность. Уилрэн не был похож на обычного дроу, что-то в нем было не так. Почти до конца он считал его старым другом Лура и оттого допустил ошибку. Реймонд думал, что Уилрэн никогда не сможет причинить вред перевертышу.

В этом его промах.

— Сколько думал об этом, но так понять и не смог. Что тебе нужно, Уилрэн? Зачем все это? Если ты был предателем, находясь в сговоре с голиафами, то вот, пожалуйста, ты на троне. Зачем тебе Лур и Фина? И откуда ты знаешь, кто я?

Этот вопрос Реймонда заботил не меньше, ведь Уилрэн тогда назвал его Орисом.

Дроу прищурился, и в его взгляде вновь промелькнуло это неуловимое безумие.

— Странно, что ты не понял очевидного. Мне не нужны перевертыш с тифлингом, мне нужен был ты. Ведь впервые спустя столько лет у тебя, Витглена Ориса Реймонда, наконец появилась слабость. Грех было не воспользоваться.

— Для чего? Ведь твой план исполнился, — Рей обвел рукой огромный зал, наполненный его врагами.

Уилрэн закатил глаза и сделал призывной жест рукой. Откуда-то из толпы трое голиафов тащили сопротивляющегося и упирающегося Лура. Тот лишь рычал, потому что говорить не мог: во рту находился кляп, на руках висели антимагические кандалы.

Заметив Реймонда, Лур стал сопротивляться активнее, за что получил удар в живот. За ним еще двое голиафов так же тащили по полу Руфину. Глаза девушки покраснели и потускнели, но самое страшное – узоры.

Защитных узоров на ее теле не было.

— Это тебе напоминание о том, что всего один шаг в нашу сторону – и ты навсегда попрощаешься с ними, — сказал Уилрэн, указывая на Лура с Финой.

Дотащив их до возвышения, голиафы замерли около трона.

— Что. Тебе. Нужно? — выделяя каждое слово, рявкнул Реймонд.

— Правда. — тихо ответил дроу и поддался вперед. — Как приятно, наверное, жить в мире неведения. Я бы тоже так хотел, но нет. Почему? — вдруг закричал он, но Реймонд даже не дернулся. — Почему ты тогда меня не убил? Уж лучше смерть, чем жизнь, обреченная на вечное сумасшествие под гнетом спятившего папаши!

Брови Рея взлетели вверх. Он не понял ни слова из речи дроу. Ему никогда не доводилось раньше встречаться с Уилрэном дель Стараг, и уж тем более убивать он его не собирался.

Припомнив все свои заказы ВОРа, он утвердительно качнул головой. Дель Стараг был лишь один, но звали его Дайрэт, и он приходился Уилрэну братом.

— Что ты несешь? — в конце концов выдохнул метаморф.

— Не волнуйся, — успокоился тот, — я сохранил тебе жизнь только ради этого момента. Припомни-ка события четырехсотлетней давности.

— Не имею ни малейшего желания.

— А придется, — усмехнулся Уилрэн, — Итак, представь…

Он вскочил с трона и спустился с возвышения, замирая около голиафов, которые всеми силами удерживали его друзей.

— Алтарь, на алтаре ты. Ведь ты тогда умирал, верно? Так вот, Альдос, предводитель голиафов, проповедовал одну интересную мысль. Лишь сильнейшая раса правит миром, здесь нет места слабым и никчемным, а именно такими сами голиафы и были.

Вокруг послышался недовольный гул той самой слабейшей расы, но он оборвался, стоило Уилрэну поднять руку.

— Не стоит, друзья. Мы ведь плечом к плечу стоим за правду. Да, мы были слабыми, но у Альдоса была идея, как эту маленькую несправедливость исправить. Для этого нам нужны были частицы тех, кто был порождением самой смерти. Метаморфа и сирены. А теперь вернемся к тебе, — сказал темный эльф, пристально взирая на Реймонда, — ты был не больше чем ингредиентом к силе, средством для достижения цели, но единственным, кому удалось выжить. Почему? Тебя спасла маленькая сирена, а ее убил Раф, сын Альдоса. Я просто напоминаю тебе то, что ты, возможно, уже забыл.

— Такие детали из памяти не стираются, — сжимая от ярости кулаки, произнес Реймонд.

— Правда? — он улыбнулся. — Хорошо, тогда перейдем к основным событиям. В отместку за смерть сирены ты убил всех, кто находился тогда в том подвале. Или не всех?

Метаморф нахмурился, пытаясь понять, к чему ведет дроу.

— Помнишь, что случилось, когда ты убивал Рафа? — Уилрэн подошел к нему еще ближе, сокращая дистанцию. — Ты собирался свернуть ему шею, но отлетел от него. Что же ты тогда почувствовал?

Он замолчал, ожидая от Реймонда ответа. Прикрыв глаза, метаморф тихо ответил:

— Боль.

Дроу довольно усмехнулся.

— Ты почувствовал боль, но находился в состоянии аффекта и не понял, что произошло. Жив, да и ладно. А стоило бы хоть раз проанализировать случившееся, и тогда ты бы не был сейчас так спокоен.

— А кто тебе сказал, что я спокоен? — сквозь зубы прошипел Рей, шагнув вперед.

— Но я буду столь щедр, что даже расскажу тебе, что тогда произошло. Перед смертью Раф пробормотал формулу заклятия «Последний шанс». Если бы он просто попробовал использовать это заклятие, у него бы ничего не получилось. В голиафах слишком мало магии. Но перед смертью сила всегда увеличивается в несколько раз, и ему этого хватило. Ты ведь знаешь, что такое «Последний шанс»?