Корона Весны

Три недели прошли в рутинных делах и скучных обязанностях. Северина вызывала юных подданных через день и критиковала любое движение. Монотонные теоретические занятия в Высшей школе сменялись нудной работой в канцелярии, где Эж Юнт заставлял подопечных составлять одни и те же зелья, доводя до дружного рычания. Больше всех злился Вик. Однообразие лишало парня возможности отличиться. Даже Ульх из-за бесконечных повторений запомнил последовательность ингредиентов и создавал вполне приличные закваски. Мари и Дайра, тем более. 

С общением в маленькой группе, по-прежнему, не ладилось. Молчун Ульх не изменял привычкам, а Дайра после происшествия с голубем окончательно притихла. Не отрывала взгляда от разноцветных склянок и не обращала внимания ни на кого, в том числе, на жениха. Мари  это удивляло. Окажись на месте Вика Эльмар Герт, она бы давно потеряла самообладание и выкинула фортель. Да такой, чтоб запомнили все, кому не посчастливится оказаться в радиусе поражения. Но Дайра и виду не подавала, что знает о родительском сговоре. Вик тоже. 

Практические занятия внезапно прекратились. Официально версия звучала так: зу Иллара отбыл из Дворца по распоряжению Короля. Поговаривали, он посещает одного за другим городовиков, чтобы задобрить после истории с пеплом. Все они отказались оплачивать услуги Зимнего Дворца за минувшее холодное Время Года. Но Мари подозревала, учитель на срединной территории. Королева Элла ясно сказала: советники вот-вот объявят о чем-то важном. Наверняка, без Грэма дело не обходится. 

Мари хватало переживаний и без Королевских дел. Письмо Трента с новой силой всколыхнуло притупившиеся чувства. Дочь Зимы перечитывала послание десятки раз, представляя лицо парня в момент, когда перо выводило буквы на бумаге. Интересно, отчет для Трента – скучная обязанность или нечто больше? Неужели, в Осеннем Дворце он проявил обычную вежливость? А как же касания рук, будто невзначай? Не придумала же она знаки внимания? 

Ох… Умом Мари понимала, что мечтать о романтических отношениях с жителем чужого Дворца неразумно. Но васильковые глаза преследовали днем и ночью, манили, завлекали. В сиротском доме, в Высшей школе, в канцелярии. Готовя погодные зелья, Мари неразумно мечтала о несбыточном. Не замечала, как щеки розовеют, а лицо приобретает глуповатое выражение. 

Интересно, Трент рискнул бы покинуть Осенний Дворец ради чужачки? 

Стоп! 

Мари разозлилась на себя и тряхнула флакон с морской солью. Содержимое посыпалось на пол под злорадное хихиканье Вика Волонтрэ. Стихийница предпочла не заметить реакции женишка Дайры. Смела веником испорченный ингредиент, ругая себя за буйное воображение. С чего бы Тренту бежать из родного дома? Наверняка, у него есть невеста с хорошей родословной. А, главное, Осенней. 

А Мари… Ее свадебное будущее решено. Даже если на миг позволить смелым фантазиям разыграться, то результат получится печальным. Брачный договор с Гертом не расторгнуть. Посему о Тренте Вилкоэ можно лишь мечтать. И неважно, что это приносит новую порцию тоски. 

**** 

Рутина закончилась в символичную дату – 21 июня – в день, когда небесное светило начинает путь к Зиме. В этом году важный для Дворца праздник не отмечали. По двум причинам. Неприлично кружиться в хороводах, когда Замок соседей погружен в глубокий траур. Кроме того, прошлый день Летнего солнцестояния омрачило покушение на Королеву Хладу. Инэй еще Весной объявил, что не считает возможным веселиться в первую годовщину трагического события. 

Накануне памятной даты Мари плохо спала. Снилась раненная Королева на полу, алое пятно на белоснежном платье и нож со снежинкой на рукояти. Лицо Хлады, как и в реальности, скрывала маска из перьев. Но на месте сиреневых глаз молодой Повелительницы Зимы зияли страшные провалы. Проснувшись, Мари долго сидела на кровати и обнимала себя руками. Сон показался дурным предзнаменованием, предвестником чего-то неотвратимого. 

Утром на кухню юная стихийница вошла разбитая, с припухшими глазами. Устроилась с тарелкой в углу. Остальные сиротки возбужденно делились очередными сплетнями, перебивали друг друга и усиленно жестикулировали. Одна девица перестаралась и в запале задела оставленный на столе чайник. Тот отнюдь не грациозно завалился набок, крышка не удержалась и покатилась, в стороны брызнул кипяток. Больше всех не повезло главной сплетнице Гайте Лим. До большинства сироток долетело по несколько капель, ей же горячая вода обильно плеснула на руки. 

Таких истошных криков и яростных проклятий приютская кухня не слышала. Гайта прыгала вокруг стола, причитала, трясла руками, покрывшимися противными водянистыми волдырями, грозилась заживо сварить всех присутствующих. Сиротки, зная скверный характер пострадавшей, не рисковали вмешиваться. Одни вжались в стены, другие предпочли ретироваться от греха. Мари не потрудилась подняться и, как ни в чем не бывало, заканчивала завтрак. А что такого? Не оставаться же голодной. 

- Ты! – взвыла Гайта, заметив безразличие младшенькой. – Да я тебя! 

- Рискни, - отозвалась та без тени страха. – Я тут, между прочим, сильнее всех. Только посмейте сунуться. 

В самом деле, сколько можно идти на поводу у мерзких, ни на что не способных теток? Надоели до скрипа на зубах.  

- Да как ты… - начала Гайта, не испугавшись угроз. Боль приумножала злость. 

- Замолчи! – потребовала Мари гневно, а пальцы сами сплели нужный узор. 

По кухне пронеслись восхищенные вздохи сироток. Гайта замолчала, глядя на руки, покрывшиеся слоем прозрачного льда. Смотрела и не верила, что невыносимая боль уменьшилась. Нехитрый прием Мари вычитала в особом учебнике Грэма. Там говорилось, что лед – отличная первая помощь при ожогах. Главное, чтобы он сильнее не покалечил поврежденную кожу, а создатель умел плести узор исправления, чтобы быстро растопить прочную оболочку, когда придет черед работать лекарю. 

- Что тут происх… – в кухню ворвалась вечно недовольная Юта Дейли и осеклась на полуслове, заметив укачивающую обожженные руки Гайту. 

- Не смотрите на меня, - потребовала Мари и отхлебнула остывший чай. – Не я ее ошпарила. Я только лед наложила. 

- Это правда? – хозяйка уставилась на Гайту, сердито тыча пальцем в Мари. Того гляди, кривой ноготь по лбу проедет. Пострадавшая стихийница нехотя кивнула, и Юта поджала губы,  жалея об упущенной возможности устроить разнос младшенькой. – Отведи ее к лекарю. Живо! И молись, чтоб твой лед не навредил! 

На языке вертелась гадость, но разум победил сиюминутную злость. Мари сама не понимала, что с ней творится в последние дни. Временами становилось наплевать на все на свете. Но, слава небу, годами натренированная осторожность не давала наделать глупостей. Например, всерьез строить планы о будущем с Трентом или запустить что-нибудь тяжелое в Северину, когда та играла у свиты на нервах. 

Милла Греди, к счастью, приняла Гайту без очереди. Иначе пришлось бы сидеть в обшарпанной комнатушке часа три, не меньше. Сегодня на прием пришло гораздо больше народу, чем в прошлый визит. 

- Ого! – Милла присвистнула, осматривая скованные прозрачной коркой кисти пациентки, и повернулась к потупившей взгляд Мари. – Твоя работа? В смысле лед, не ожоги? 

- Да. Подумала, это поможет. 

- Умница, - дочка Королевского лекаря широко улыбнулась. – В этом сумасшедшем Дворце мало кто вспоминает о первой помощи. Дети Зимы ужасно пугаются ран и становятся та-а-акими нервными. Мари, я надеюсь, ты умеешь… 

- Плести узор исправления? Да. Сейчас. 

- Погоди. Сначала я приготовлю мазь. А вы, зу Лим, посидите. 

Гайта гневно сверкнула глазами в сторону Мари, но промолчала. Получить лекарство хотелось сильнее, нежели ругаться с младшенькой. Милла принялась колдовать над лекарством, добавляя в чашку порошки в понятной ей одной последовательности. К темно-зеленым крупинкам посыпались кроваво-красные, затем двойная порция бледно-желтых и по щепотке розовых и белых. Все это залилось жидкостью болотного цвета и тщательно перемешалось, пока содержимое не превратилось в темное густое месиво, терпко пахнущее скошенной травой.