Больше чем друзья

Два дня после той неприятной сцены я ходила сама не своя. То готовилась поговорить с Алексом, и извиниться, поблагодарив за подарок. То, наоборот, в ду́ше поднималась такая лютая злость на него, Эмму, на мачеху. Хотелось рвать метать и крушить всё на своём пути. Чак звонил пару раз, но я не отвечала. Он написал, что будет ждать звонка от меня и больше меня не беспокоил. Не хотелось в таком состоянии с ним разговаривать, да и вообще ни с кем не хотелось. Те редкие свободные минуты от подготовки в званому ужину, что выпадали мне, я проводила на чердаке рядом с мольбертом. Вот где я по-настоящему успокаивалась и расслаблялась.

Подарок Алекса я не выбросила, а наоборот очень даже использовала. Мои кисти и краски к тому времени стали давно старыми, так что хорошие вещи решила не выбрасывать, раз уж всё равно они у меня уже есть.

Алекс как будто стал избегать меня последние дни. Они всё своё время проводили вместе с Эммой, то вне дома, то в той части крыла, где обитала сестра.

В те моменты, когда я, совершая уборку, проходила мимо дверей спальни, неизменно слышала её смех. Иногда до моего слуха доходил приглушённый тембр Алекса. От этого сердце сжималось, становилось трудно дышать, а внизу живота неприятно тянуло. Я старалась побыстрее закончить и бежать прочь с этого этажа.

И именно сегодня, когда я быстрыми шагами проходила мимо закрытых дверей спальни сёстры, оттуда, смеясь, выскочил Алекс, на ходу натягивал на себя футболку. Мы столкнулись почти лицом к лицу, и я почувствовала, как покрываюсь краской, сердце перестало биться в груди. Алекс, сначала будто испугался, а затем, даже не поздоровавшись, раскрыл широко дверь и сказал:

— Смотри кто здесь, Эмма. Ты как раз хотела позвать сестру, — на этих словах он сделал гротескный реверанс, раскрывая дверь ещё шире и приглашая меня зайти.

Вот ведь козлина какая! Месть значит, ну что ж, отлично. Так и запишем. Но сам уже быстрой походкой слетел по лестнице не оглядываясь. Не успела ничего даже сказать ему.

Глубоко вздохнув и еле-еле справившись с приступом волнения, зашла в спальню. Хотелось провалиться от стыда и волнения куда подальше.

Эмма возлежала на кровати поверх скомканных пространней и раскиданной одежды и пускала дым от вейпера в потолок.

— Подслушиваем под дверью, сестрёнка? — с издёвкой произнесла она.

Видя моё лицо, которое стало ещё краснее, она сказала:

— Покраснела, значит, подслушивала, — встала с кровати и пошла в сторону ванной.

Чтобы как-то выйти из этого дурацкого положения, я с трудом выдавливая из себя слова, спросила:

— Слышно что-то от Амелии? Её телефон всё ещё не отвечает.

— Значит, мама занята, как только освоиться, так сразу даст о себе знать. Не понимаю, что ты беспокоишься. У тебя всё готово к сегодняшнему ужину?

— Но если она не успеет к назначенному часу, тогда разве не лучше отменить всё?

— Ничего мы отменять не будем, слышишь? Это встреча очень важна для нашего будущего. И для твоего, кстати, тоже. Я уверена, Амелия успеет, а если вдруг нет, то есть я. Сама всё устрою и отлично развлеку гостей. Если, конечно, ты не подведёшь с организацией и едой.

Я отвернулась. Спорить не хотелось да и рассказывать о подслушанном разговоре тоже.

— А пока поменяй простыни и проследи, чтобы всё было готово к приезду гостей, — с этими словами она с грохотом захлопнула дверь ванны.

От ревности и обиды, я размахивала метёлкой для пыли, как мечом и не могла успокоиться.

Винить было можно только себя. Какая же я дура! Ещё ведь жалела о том, как плохо обошлась с Алексом! А он и не думал страдать. Всё это время, пока я мучилась от угрызений совести, пыталась придумать нужные слова, это скотина развлекался как мог, в то время как я искала нужный момент, чтобы помириться.

Быстро поменяла постельное бельё, пока Эмма не вышла из душа, собрала грязную раскиданную одежду с пола и быстро вышла.

Извиняться передумала. Хотела поначалу даже выкинуть и кисти, и краски, но передумала. Рука не поднялась. Вещи были дорогими и хорошими. Страсть к рисованию оказалась сильнее злости, и я решила их оставить.

Подруга Триш в эти дни не звонила, и я даже не представляла, всерьёз ли она занялась расследованием или это была лишь пустая шутка. Но мне хотелось позвонить само́й, и сказать, что уже не важно. Раз Эмма считает, что с её матерью всё в порядке, то и мне тогда незачем переживать? Но, за последними приготовлениями у меня вылетело это из головы.

Но ни эта сцена в спальни Эммы оказалась самой поганой в этот день. Меня ожидала проверка на стойкость, когда я вышла в сад, чтобы сервировать столы.

С утра, когда Алекс вышел от сестры, он пошёл устанавливать возле беседки столы и стулья. Потом натягивал гирлянды между деревьев. Я наблюдала за ним издалека, стараясь отогнать от себя невесёлые мысли.

Дождалась, когда он закончит и уйдёт из сада, я вышла собрать опавшую листву да поставить напольные вазы со свежесрезанными цветами.

Но парень вернулся. Увидел меня и на секунду остановился. Я бросила на него быстрый взгляд и отвернулась. Почувствовала, как покраснели щёки и участилось дыхание.

Алекс обошёл меня по дуге, подошёл к дереву и стал что-то там прикручивать. По его напряжённой спине, и резким движениям, мне показалось, что и он не чувствовал себя легко и свободно в моём обществе.

Хорошо в нашей компании было только Эмме. Она выбирала новые наряды для ужина. Как раз на днях, я видела, как они заносили целый ворох пакетов в дом. Сестра примеряла что-нибудь, выбегала в сад, кружилась, и всё спрашивала Алекса, идёт ей или нет сей наряд. Тот что-то бросал лёгкое и ироничное, но неизменно смешное, не отрывать от работы. Эмма заливалась смехом, бежала в свою комнату и вновь выбегала в новой одежде.