Я тебя тоже ❤️

Тук–тук–тук.

Открываю глаза. Темно. Это что еще за туки такие?

Высунув руку из–под пухового одеяла, тянусь к телефону. Экран показывает 23.00 и тухнет. Я лег час назад и вырубился. Будильник стоит на 6.30 – как на работу, забыл отключить. Ладно, пусть.

Взбиваю подушку кулаком, закрываю глаза.

Тук–тук–тук.

Не показалось.

Тихий стук, как, например, костяшкой пальца, идет из–за стенки, но там полдома пустует, насколько мне известно, уже полгода. В домовых, чертей и приведения естественно не верю, но тут мыслишки об их существовании мелькнули.

Тук–тук–тук снова. Не смешно уже.

– Щас постучу по голове! А ну живо спать! – рявкаю в стену.

– Мама, там барабашка кричит! – раздается за стенкой тоненький испуганный детский голосок.

Не черти, не домовой и не приведение. Жильцы новые. С ребенком. А слышимость, оказывается, здесь никакая. Будто картонкой отгорожены. Надо отдирать обои и пропенивать щели. Еще бы по–хорошему звукоизоляцию нормальную сделать, иначе прощайте спокойные ночи.

А впрочем, я же здесь ненадолго и хорошая звукопроводимость – это уже головная боль будущих хозяев бабушкиной половины.

– Сашенька, там не барабашка, там соседи. Спи, солнышко, – слышу шаги и красивый женский голос. Мелодичный, ласковый. Далее тихий разговор женщины и ребенка, снова шаги.

Тишина.

Тук–тук–тук.

– Саша, дай поспать! – не кричу, но говорю громко.

– А ты не храпи!

– Я не храплю.

– Храпишь!

– Ладно. Больше не буду.

Утром открываю глаза по привычке за две минуты до будильника. За окном темный рассвет – дождь идет, а я хотел машину сегодня от грязи отмыть.

Моргаю часто–часто – в глазах туман. Ни черта не выспался, от этого голова гудит. А все потому, что крутился большую часть ночи, чтобы не храпеть. Хотя я уверен, что не храплю. Дина бы сказала.

Будильник на телефоне сработал четко в 6.30. Ненавязчивая мелодия разбавила тишину комнаты. Потянулся за мобильным, чтобы выключить звук и тут же опять: тук–тук–тук.

– Барабашка, ты проснулся? – из–за стенки тонкий голосок Сашки.

– Проснулся. Только не говори, что это я тебя разбудил.

– А кто?

Забавный ребенок.

– Спи, я больше шуметь не буду.

– Почему?

– Дела пойду делать.

– А какие у тебя дела?

Женский голос мягко забубнил и не дал моему собеседнику (или собеседнице) продолжить беседу. Это хорошо, а то чую, вопросов там вагон и маленькая тележка.

Из–под теплого одеяла вылезать не хочется, но надо. Бодро подскакиваю, машу руками, плечами, поворачиваюсь корпусом влево–вправо. Разогреваюсь. В спортзал бы походить, но тут, наверное, его нет.

Ручной умывальник без воды, ведра и чайник пустые.

Накинув штаны и куртку, иду за водой. Колонка через дорогу у дома напротив.

Утренний воздух бодрит прохладой.

Пока ведра заполняются, осматриваюсь, по памяти выхватывая знакомые места.

Улица широкая, почти вся из двухквартирных домов. Кованые и деревянные палисады с шафранами, астрами, циниями. Черемуха в каждом втором палисаде, рябина, усыпанная оранжевыми гроздьями, береза. Живут люди в деревне, это хорошо.

Перевожу взгляд на бабушкин дом. Он тоже двухквартирный. На моей половине свет в кухонном окне, у соседей темно. Спят наверное. Я бы посмотрел на Сашину мать – обладательницу красивого женского голоса. Надо познакомиться с соседями при случае.

Набираю два ведра, тащу домой.

Наливаю в чайник воду, ставлю на плиту. Проверяю шкафчики – еды нет, холодильник вообще отключен. Да уж, сюда из ресторана зятя заказ не сделать.

Не дожидаясь, пока согреется чайник, выключаю его. Собираюсь в магазин. Вчера проезжал по деревне, приметил один, недалеко отсюда.

Чертыхаясь и сетуя на грязь, что облепила до шнурков кроссовки, дошел до магазина.

Человек двадцать возле крыльца стоят. Женщины одни, в основном пожилые. Галдят, друг друга перебивают, руками машут. Машина полицейская рядом.

Здесь всегда так людно?

– Здравствуйте! – протискиваюсь ко входу.

Галдеж замолкает. Женщины вразнобой здороваются. Осматривают меня подозрительно с ног до головы, шушукаются. Понятно, что в деревне все друг друга знают, а тут, считай, приезжий. Мельком всматриваюсь в лица – никого не узнаю. Меня, кажется, тоже.

В магазине за прилавком стоит девица лет двадцати семи. Яркая, фигуристая. Глаза зеленючие.

По эту сторону полицейский в форменных брюках и рубашке, сверху куртка. Фуражка возле весов лежит. Мужчина пишет что–то на подложке.

– Здравствуйте! – здороваюсь с ними тоже.

– Здравствуйте! – в голос. Уставились на меня изучающе.

– Капитан Метелкин Михаил Андреевич, участковый, – представляется полицейский, раскрывая корочки. – Ваши документы.

Хлопаю себя по карманам.

– Документы в сумке, сумка дома.

А сам в голове прокручиваю: Метелкин, Метелкин. Фамилия знакомая.

– Михаил? – вспоминаю. – Михаил Метелкин? Не узнаешь, что ли? Я Роман Вертинский, внук Анны Николаенко. Мы с тобой дрались салагами, помнишь?

– Ромка! – спустя несколько секунд озаряется воспоминанием лицо Михаила. Мне уже радостно, что хоть одно знакомое лицо в этой глуши встретилось. – Ты какими судьбами здесь, чертяка?

– В отпуск приехал, дом к продаже подготовить. А ты здесь, значит? Капитан! Офигеть! – Хлопаю его по плечу. – Матерый какой стал, я б ни за что не узнал!

– Сам–то кабан ого–го, – несильно бьет меня кулаком по прессу.

Это ты еще кабанов не видел, – усмехаюсь, вспоминая зятя.

– Так, Ромка, я сейчас при исполнении, дождись меня, поболтаем.

– Хорошо.

Продавщица с интересом за нами с Мишкой наблюдает, наяривая жвачку.

– А меня Марией зовут, – ручку тонкую кокетливо через прилавок тянет. А ничего так девушка, кровь будоражит. Чувствую, заскучать мне здесь не дадут.

– Очень приятно. Роман, – пожимаю, широко улыбаясь в ответ. Задерживаю пальчики, откликаясь на заигрывания. Я ж теперь свободный, можно интрижки заводить.

– Выбрали что–нибудь?

– Нет еще. Сейчас, – отвожу взгляд на полки. Выбор невелик, это вам не городской супермаркет.

– Не торопитесь. Я до семи часов работаю, – наклонив голову, каштановую прядку на пальчик наматывает.

– Аха, понял, – подмигиваю ей. – Учту.

– Так, Светова, – обрывает наши с Марией томные переглядки Михаил, – прочитай и распишись. И приписочку сюда «С моих слов записано верно».

– Готово, Михаил Андреевич. – Мария отдает подложку полицейскому. – Найдете вора–то?

– Постараемся, – бурчит участковый, запихивая протокол в папку.