Принцесса Ангиары

Я пришла в себя под мерное пиканье какого-то аппарата, явно дающего понять, что я нахожусь в больнице. Попыталась вспомнить, что произошло, но честно говоря получилось плохо. После того, как вышла на лестницу, все превратилось в размытое пятно. 

– Эми, ты очнулась, – тихо спросили откуда-то сбоку. Я даже не заметила, что не одна в палате. – Я сейчас позову врача. 

– Что… – я попыталась спросить что произошло, но из горла вышел только сип. Сразу дала о себе знать боль – горло болело нещадно, такое ощущение, что его рвали когтями. 

– Тихо, не говори, тебе пока нельзя говорить, – Ричард положил ладонь на мой лоб, потом успокаивающе погладил по щеке, прикоснулся к ней губами.

Я перехватила его руку, несильно сжала. Вообще, в мышцах была некоторая слабость, хотя кроме горла вроде бы ничего не болело. Была какая-то ватность в теле, как от сильных лекарств, наверное. 

Требовательно, ну насколько это возможно, посмотрела на мужчину. 

– Что ты последнее помнишь? Помнишь, что случилось? – со вздохом спросил Ричард, увидев мой взгляд. Аккуратно покачала головой. – Тебя чуть не задушил Вильям. Это я виноват, прости. 

Я приподняла бровь, ожидая продолжения. 

– Я застрелил его, Эми, – от этих слов я дернулась, а затем губы сами собой расползлись в улыбке. Свободна! Но Ричард продолжил: – Разжать его пальцы, сведенные посмертной судорогой, сразу не получилось. Когда я смог тебя освободить, ты уже не дышала. Я сделал искусственное дыхание, делал все, пока не приехала скорая. Очень помогла доктор Грейстон, она дважды запускала тебе сердце. Из-за недостатка кислорода наступила гипоксия, вроде бы сильных повреждений тканей нет, но пока о последствиях говорить рано. 

Ричард замолчал на какое-то время. То, что он сказал – ужасно, но ведь я выжила, так? Теперь все хорошо. Если повреждений нет, значит я… значит мы будем в порядке. 

В ужасе дернувшись, я положила руку мужчины себе на живот, как бы спрашивая, все ли с ним в порядке. И Ричард отвел глаза. У меня даже дыхание от страха перехватило, в горле, еще сильнее раздирая его, образовался вязкий комок.

– Эми… – мужчина повернулся ко мне, погладил по руке. – Мне жаль, очень жаль, но… У тебя был выкидыш. От недостатка кислорода или стресса – неизвестно, но необратимых последствий нет, ты… мы еще сможем иметь детей. 

Я резко сорвала с себя проводки и капельницы, попыталась сесть, ощутив на этот раз тупую боль внизу живота. Вокруг все покачнулось и я начала заваливаться куда-то вбок, но сильные руки подхватили и уложили обратно на подушку. 

– Эми, я понимаю, что ты чувствуешь…

“Нет, не понимаешь”, – хотела я сказать взглядом. – “Я хотела ребенка, а ты нет. В какой-то степени своего ты добился. Надеюсь, рад”.

Высказав эту тираду мысленно, я закрыла глаза и отвернула голову. Так больно! Нет, не физически, морально. За эти три недели я уже сжилась с мыслью, что у нас с Ричардом будет ребенок, что все получится, что мы сможем преодолеть все трудности. 

А теперь он получит то, чего и хотел – свободу. Теперь не надо думать, как быть с зачатым вне брака ребенком, теперь вообще жениться не обязательно. Как я теперь буду без него жить? Придется учиться, наверное.

– Эми, – позвал Ричард. – Прости, малыш. Я не должен был тебя втягивать, должен был найти способ оставить тебя дома. 

Он вытер пальцами дорожки слез, а я зажмурилась и уткнулась в подушку. Не хочу ничего видеть и слышать!

– Послушай, у нас еще будут дети, я обещаю. Врачи не выявили противопоказаний, так что через несколько месяцев можно будет повторить попытку. 

Конечно можно, только с кем? Так, стоп, он сказал “у нас”? 

Я даже открыла глаза и приподнялась на локтях. Внимательно посмотрела на Ричарда. 

– Да, а ты думала, что я теперь от тебя откажусь? – кивнула и уставилась на одеяло. – Эми, маленькая, посмотри на меня. 

Я осторожно подняла взгляд на Ричарда, он улыбался краешками губ. 

– Если бы я не хотел на тебе жениться, то никакое общественное мнение и даже трон не заставили меня согласиться. Да, это было неожиданно и несвоевременно, но и только. Я принял решение, и я его не изменю. 

Не слишком-то приятно знать, что в нем говорит сейчас упрямство и жалость. Скорее всего он еще пожалеет о своих, сказанных на эмоциях, словах. 

– В каком-то смысле, – продолжил Ричард, – ты лучшая кандидатура. За тобой не стоят представители власти, крупного бизнеса, влиятельные друзья. Ты просто хорошая, красивая и умная девочка, которая станет идеальной женой. 

Я скептически посмотрела на мужчину. В последний раз, когда я была замужем, у меня не очень-то получилось. 

– А еще я наверное люблю тебя, – выдавил Ричард будто через силу. Помолчал несколько секунд. – Я просто никогда раньше не испытывал ни к кому таких сильных чувств, поэтому сложно судить, это уже любовь или очень сильная привязанность, но мне кажется, что первое. 

Неверяще я уставилась на принца Ангиарского. Он что правда мне в любви признается?

– Надеюсь, что когда-нибудь смогу рассчитывать на взаимность. 

Мне хотелось сказать, нет, заорать, что я люблю тебя, дурак, но из горла вырвались только беспомощные сипы. Тогда я просто села, превозмогая небольшую слабость и обняла мужчину, прижавшись к его груди. 

– Это значит “да”? – усмехнулся он мне в волосы.

Ричард

Эти два дня я должен был заниматься делами, но не мог. Ко мне подходили люди, что-то спрашивали, я отвечал, но это проходило фоном мимо моего сознания. 

Я приезжал к ней каждый день, сидел по несколько часов у постели. Она хотела этого ребенка, и я виноват в том, что она его потеряла. Я переживал, как ей скажу, когда очнется, боялся этого момента, думал, думал. 

Сразу после доставки Эми в больницу прогнозы были не слишком обнадеживающие, гипоксия могла повлиять на головной мозг, центральную нервную систему. Не слишком долго она не дышала, но почему-то стало сбоить сердце. Если бы рядом не было доктора Грейстон, я бы ее потерял. 

Дурочка, разволновалась, что теперь мне не нужна… Да я места себе не находил, пока она не очнулась! 

Доктора боялись, что некоторые функции головного мозга все же утрачены, но вроде бы обошлось. После нашего разговора ее еще раз осмотрел врач и сказал, что все нормально, насколько это сейчас вообще возможно. Неизвестно только, когда она сможет нормально говорить, отек слизистой продет через неделю-две, но есть подозрение на подвывих хрящей гортани, и тогда у Эммы могут быть проблемы с голосом. Остается надеяться на лучшее. 

И ребенок… Не могу сказать, что не испытал некоторого облегчения. Не из-за свадьбы, нет, а из-за удушения. Доктор Грейстон сразу сказала, что если ребенок и выживет, то вряд ли с ним все будет хорошо из-за кислородного голодания, которое испытала Эмма. Может я и трус, но так действительно лучше для всех. 

А дети у нас еще будут. 

Я ведь не соврал ни на секунду. Не уверен на сто процентов, но все же то чувство, что я к ней испытываю – это больше, чем простая симпатия. Любовь? Может и любовь. Остается только надеяться, что с ее стороны это тоже не только простой и удобный выбор. 

Становлюсь сентиментальным, да…

И все же за эти два дня многое произошло. К счастью есть, есть в правительстве страны люди, которые могут помочь в этот сложный период. Оказалось, что премьер-министр – человек. Не зря он постоянно бодался с Анастасией. Кстати, почти все министры экономического и социального блоков тоже люди, чего не скажешь о силовом. 

Все ангеусы (или почти все) разом просто исчезли. Что с одной стороны облегчает задачу, с другой осталось много их пособников. Например, Жаклин, которая, оказалось, очень много знает. Или герцог Клиффорд, отец Эммы. Он, кстати, даже ни разу не поинтересовался, как там его дочь. До чего же мерзкий тип, еще и торговаться пытался...

Впрочем, следственные действия только начались. И я не уверен, что мы сможем выявить всех. Даже наоборот, уверен, что не сможем.