Грешный король

Меня всю трясет, и я толком не понимаю отчего — из-за истории с лошадью или того, что король только что сказал. Король Наваррии принимает меня в свою семью. Представляю, как он меня возненавидит, когда мы с Ричардом «расстанемся». От этой мысли становится тошно.

Я ужасно боюсь лошадей, и игра в конное поло совершенно не помогла побороть страх. Спасибо этой Марии ван Костен, стерва помогла мне укрепиться в мысли, что впредь этими животными я буду любоваться только на расстоянии.

Ко мне подходит Лилиан с взволнованным выражением лица.

— Как ты себя чувствуешь, Эмми? 

— Я в порядке… — отвечаю я и морщусь: голова просто раскалывается. — Буду в порядке, когда немного отдохну. Мне нужно домой…

— Ну уж нет, — возражает женщина, и мне кажется, что Ричард даже смотрит на нее с благодарностью, — никуда ты сейчас не поедешь. Во дворце под сотню комнат, и вам с Ричардом уже давно выделили несколько спален.

— Мне нужно к себе, — продолжаю настаивать я.

— Ты имеешь в виду к нам, милая? — уточняет вставший с колен Ричард, и я мысленно хлопаю себя по лбу. Стоило немного расслабиться — и с языка слетает не то, что надо.

Но я действительно очень хочу домой. Укутаться в плед, приоткрыть окно, чтобы в комнату влетал свежий воздух, не думать ни о чем и проспать до завтрашнего утра. Одной.

Правда, я все еще представляю свои квартирку наполненной моими вещами. Сейчас, наверное, там одни лишь голые стены.

— Мы сочли бы за честь, если бы ты осталась на ужин, Эмилия, — заявляет король.

Я понимаю, что его слово финальное. Спорить с самым главным человеком в стране бесполезно, все равно проиграю. Я уже выучила этот урок, пообщавшись с его сыном.

— Кстати, Эмми еще и отлично готовит. Возможно, она смогла бы порадовать нас своим фирменным блюдом, — улыбается Ричард.

Пока они обсуждают вечернее меню, я медленно проваливаюсь в темноту, из которой не очень-то хочу возвращаться. Последнее, что я помню, это нежное прикосновение ладони к щеке. Я тоже не знаю, что нам делать, Ричард.

РИЧАРД

Это невероятно… отец купился! Боже мой, он правда поверил в этот спектакль! Или не совсем спектакль, но об этом мне думать абсолютно не хочется.

Только вот тем горче на языке от мысли, как король разочаруется, когда пьеса подойдет к своей высшей точке. Если подойдет, конечно.

Мне все равно рано или поздно придется жениться. Как бы я ни ненавидел этот треклятый закон, но все равно понимаю, что самых сильных монархов всегда поддерживают их женщины. За всю жизнь я не встретил ни одной равной себе, хотя видел множество девушек, равных мне по крови. Это изнеженные тепличные растения, которые не терпят переувлажнения почвы, солнечных лучей и присутствия рядом других растений. Кажется, тронешь их пальцем — и они завянут.

Эмми же не такая. Она сильная и смелая — местами отчаянная, — и своей крепостью духа она напоминает меня самого.

— Думаешь о своей ненаглядной? — перебивает Уилл мои мысли.

Мы пьем чай на террасе с видом на дворцовый сад, полный геометрично подстриженных кустов, фонтанов и дорожек для прогулок.

— Да пошел ты.

— Ну не-е-ет, — тянет брат, — это как раз ты пошел в то место, откуда не возвращаются. В долину любви.

— Я смотрю, чай плохо на тебя влияет, — хмыкаю я. — Может, позвать слуг, чтобы они принесли неразбавленный виски?

— Не переводи тему. Знаешь, мне абсолютно плевать, что ты там задумал, но если у тебя с этой горячей девчонкой не сложится, отдай ее мне. Конечно, королевой она уже не будет, но принцесса — тоже неплохой статус. Возможно, чем-то даже лучше королевского.

— Ты напрашиваешься? — холодно интересуюсь я, хотя на самом деле внутри меня все кипит. Он от меня не получит никаких откровений. — Это моя женщина, Уилл, а свое я никому не отдаю.

Уильям пригубляет еще чая, продолжая смотреть на садовника, подравнивающего кусты большим садовым секатором.

— И когда это ты вдруг заделался таким семьянином? Женитьба — не для тебя, и мы оба это знаем. В лучшем случае вы протянете пару лет, а затем девушка сбежит от тебя, потому что ты самый невыносимый человек из всех, кого я знаю. Даже более невыносимый, чем отец. А с его властью станешь в несколько раз хуже. Твоя драгоценная заведет себе любовника, потому что твое симпатичное личико довольно скоро станет ей омерзительным. Ну и ты не будешь отставать, ведь все девки королевства по-прежнему твои. Зачем разбазаривать такое добро? У нас это семейное, знаешь ли, всю жизнь трахать одну бабу не получается.

Я понимаю, что он специально меня провоцирует, но кулаки чешутся.

— Хочешь получить? — спрашиваю я, оставив чашку в сторону.

— Я шучу, брат, остынь. — Уилл заливисто смеется. — Но наблюдать за твоим лицом — полнейшая умора. Даже слепому будет видно, как сильно ты запал на эту цыпочку. Только осторожней — чем ближе подходишь к огню, тем сильнее он обжигает.

— Минутка мудрости от Уильяма де Виллера.

— Не все же мне веселиться, — вздыхает брат. — Может, настанет день, и я возьму с тебя пример и женюсь на какой-нибудь нормальной девушке.

Я поднимаю руки ладонями вверх.

— Тебе подойдет только какая-нибудь сумасшедшая, Уилл, без обид.

Брат снова смеется.

— А может, я никогда не остепенюсь. Это же так весело, дразнить тебя девушками, пока ты пытаешься сохранить верность одной-единственной. Но, кроме шуток, никто не подошел бы тебе так хорошо, как милашка Мария. Стоило бы прислушаться к мнению отца — он все-таки знает толк в женщинах.

Я хватаю белую тканевую салфетку с подноса и швыряю в Уильяма. Салфетка попадает точно ему в лицо.

— Ты все-таки втрескался по самые уши, — хохочет брат, сняв ткань с лица, — и не пытайся переубедить меня в обратном. Уж я-то тебя слишком хорошо знаю.