Я хуже, чем то, кем себя считаю. И уж точно в разы хуже, чем то, каким видишь меня ты

— Ты как, Ацель? — спросил он осторожно, если вдруг тот спал, хотя со стороны было видно, что это не так. — Все разошлись. Можешь не притворяться мёртвым.

Не дождавшись ответа, Эдвард присел на самый край кровати и, не глядя на Ацеля, лежавшего к нему спиной, поделился хорошими новостями:

— Мистер Дэвисон обещал решить проблему с военными. Оказывается, он уже имел знакомство с тем офицером, что допрашивал меня. Если всё пойдёт по плану, военные перестанут быть нам угрозой. В общем, у тебя появился реальный шанс начать жизнь с нуля, на Земле. Что думаешь?

— Не хочу… — еле слышно проворчал Ацель из-под подушки.

— Что? Но почему? — Такой ответ был для Эдварда абсурден. — После всего, через что ты прошёл, разве тебе не хочется существования под мирным небом? Тебе не надоело постоянно убегать от космической полиции? Выживать день ото дня, не имея места отхода?

— Надоело. Ты не представляешь — как.

— Ну и что тогда? Какие могут быть причины отклонить такое хорошее предложение? Ты настолько ненавидишь «Терра», что готов и дальше портить себе жизнь, лишь бы не помогать мистеру Дэвисону? В этом вы с мисс Феннис одинаковые! Вот уж в поистине — два сапога пара!

Ацель приглушенно посмеялся.

— И ничего смешного в этом нет.

— Не имеет значения — хочу я остаться на Земле или нет. Мне здесь не место, Эдвард. Я не человек, и однажды люди это поймут.

— Не поймут, если ты не будешь отсвечивать! — возразил Эдвард. — В конце концов, ты выглядишь как землянин.

Пальцы Ацеля дернулись, сжимая клок простыни. Он приоткрыл рот, вознамерившись опровергнуть это суждение, но испугался и лишь щелкнул зубами в напряжении, сковавшем его.

— На самом деле, жизнь на Земле весьма заманчива, — пробормотал он, выглядывая в беспросветном ничто, которое улавливали его незрячие глаза, ощущения спокойной жизни. Будет ли он когда-нибудь ещё так же бесцельно лежать на чём-то мягче этой кровати?

— В чем тогда проблема? — спросил Эдвард.

— В том, что ведьма права. Я чудовище, Эдвард. И могу разрушить тебе жизнь, если останусь. Поэтому подумай дважды… — Ацель сделал красноречивую паузу — момент для обоих, чтобы задуматься, — ты уверен, на что идешь?

— Я…

Пришелец предупредительно шикнул, предотвратив опрометчивый ответ Эдварда.

— Стой, не спеши, — сказал он почти шёпотом. — Я приму любой твой ответ, но как только ты его озвучишь — дороги назад не будет. Ты должен понимать, кто я такой.

Эдвард попробовал подловить Ацеля подковыристым вопросом:

— Кто ты такой? Или кем ты себя считаешь?

— Одно и тоже. Я хуже, чем то, кем себя считаю. И уж точно в разы хуже, чем то, каким видишь меня ты. Я убийца, Эдвард, убийца и вор, закоренелый преступник, для которого нет ничего святого. — Голос Ацеля стал надрывным. — Но хуже всего то, что я… я грёбаный трус! На меня нельзя положиться, мне нельзя доверять. При всём моём желании я не смогу быть тебе хорошим другом…

Эдвард переубеждать пришельца ни в чем не стал, выбирая язык фактов, холодную рациональность, как тот и просил, а не суждения по сердечному наитию.

— Почему ты называешь себя трусом? Чего ты боишься, Ацель?

— Смерти.

— Все её боятся, это нормально.

— Но не все при этом о ней мечтают.

Эдвард обмозговал услышанный парадокс, но так и не сумел вникнуть в его суть. Отталкиваясь от своих взглядов, он предположил:

— Ты боишься предсмертной агонии?

— Нет, Эдвард, мне страшно не то, что предшествует смерти, а то, что идёт после неё. Когда я умру, мне будет так стыдно за себя, что я не смогу смотреть в глаза Великой Богине. Пока я жив, я сам себе судья — слепой и безнравственный. Но в глазах Богини мне откроются все мои грехи, я уже не смогу запечатать их в голове и предать забвению. Я боюсь узреть настоящего себя, Эдвард.

Несмотря на то, что Ацель произносил эту речь низким, мрачным как смерть голосом, Эдвард откликнулся улыбкой:

— Это хорошо!

Ацель обомлело высунулся из-под подушки, но не прекратил лупить глаза в пустоту.

— Что же… что же в этом хорошего? — Он удивился и даже немного поддался обиде.

— Если тебя тревожат подобные мысли, — чуть ли не ликуя, ответствовал Эдвард, — значит, у тебя есть совесть! Это уже знак, что ты не злодей, Ацель. Потому что злодеев, как правило, совесть не мучает.

Отрывок из грядущего 2 тома  🛸
"Исцеляющий миры".

Читайте БЕСПЛАТНО!