Роман "Пятое время года. Книга 1." выкладывается на портале. Скоро подписка

Самое начало ХХ века, по уличцам Москвы еще ездят пролетки, но уже вовсю катает пассажиров конка, железная дорога становится более удобным средством передвижения между городами, да и некоторые семьи выписывают себе из-за границы диковинные моторы...
Юноша и девушка знают друг друга едва не с рождения: дружат их родители и деды с бабушками. Зарождается первое чувство, еще робкое, не совсем осознанное, но мальчик считает себя уже взрослым и делает предложение.
Испуганный дед (а девочку воспитывают бабушка с дедом) увозит внучку в дальнее имение, только от судьбы не убежишь: на вокзале в Бологом на обратном пути они встретятся - он едет в столицу, она - в Первопрестольную. На святочных балах в Петербурге они снова встретятся...
А еще в этой книге рассказано про Последний бал империи 1903 года, знаменитый костюмированный бал, после которого сделаны были фотографии, а потом - игральные карты. Наверняка, они есть в каждом доме.
Приходите читать, будет интересно.

Снег скрипит под подошвами сапог на неубранных тротуарах, рог месяца слегка освещает дорогу, чернильное небо темно и почти беззвездно, мороз щиплет щеки и уши, и княжна уже жалеет, что отпросилась идти до дому пешком – холодно. И снова как в храме мужская большая теплая рука накрывает ее маленькую ладошку, и становится тут же тепло и неимоверно радостно. Где-то сзади плетется засыпающая Алена, и Лика решает непременно подарить горничной что-нибудь из своих лент или платьев – без нее старый князь не отпустил бы внучку прогуляться после службы пешком.

Долгое прощание на крыльце – Алена давно убежала в дом через черный ход – легкое пожатие руки.

– С Рождеством Христовым, Гликерия Александровна, – глаза в глаза, и невозможно расстаться и так хочется поцеловать эти улыбающиеся пухлые губы, раскрасневшиеся на морозе щеки, но он обещал авансов не делать. Потому стоит и просто смотрит. Серьезно, без улыбки. Для него сейчас весь мир – в ней, вся радость, которой она лучится, наполняет и его сердце радостью и надеждой.

– С Рождеством, Дмитрий Сергеевич, – Лика приподнимается на цыпочки, целует гардемарина в щеку и со смехом скрывается за дверьми особняка. А он еще какое-то время стоит, блаженно улыбаясь, потом быстро сбегает с крыльца и отправляется к дому сестры на Английской набережной. Пусть неблизкий, но Мите сейчас это совершенно не важно…

***

– Хорошо-то как, Дмитрий Сергеевич, – тихо, чтобы услышал только он, прошептала княжна, – вот так бы и стояла, кажется, вечность целую…

– Гликерия Александровна, – начал граф и замолчал, словно ему не хватило воздуха говорить дальше, а потом легонько сжал ее пальцы и так же молча продолжал стоять, пока фейерверк не кончился.

Лишь подавая Лике руку, чтобы помочь выйти из экипажа, Митя глухо проговорил:

– Позвольте завтра нанести визит вашему grand-père, а после я буду иметь честь говорить с вами.

Лика кивнула и быстро убежала в дом.