Празднуете хэллоуин? Скидки в честь праздника
Мистика, чудеса и потусторонние силы! Время Хэллоуина! Разгулялась нечисть!
Должно быть страшно весело и жутко интересно!
Подсказываю вам свой список литературы (с толикой мистики) на 31 октября:
ГАДАЛКА ИРИДА (-30%)
- Она, что, дохлая?
- Сам ты дохлый, - обиженно откликнулась Ирида. Она не может быть дохлой, она же дышит, слышит, чувствует, просто не совсем понимает, где она очутилась. Поэтому лежит, скорчившись, и приходит в себя. А трава мокрая, некомфортно, жуть. Она где, в лесу, что ли? И куда делись ее туфли? Ноги замерзли.
- А ну-ка, подними ее, Петер. Не дело девчонке на сырой земле лежать, - скомандовал еще один голос, властный, но явно старушечий.
- Не лапай! - рявкнула Ирида, но на увальня Петера ее крики впечатления не произвели. Он схватил девушку в охапку и закинул на плечо. Затопал как медведь по лесу. В берлогу, что ли, потащил? Это противозаконно. Ирида ничего не нарушила. На травке в лесу всем можно лежать. - Стой, отпусти!
НАСЛЕДСТВО КОРИННЫ (-30%)
- Кора! Иди сюда! Немедленно! - выражение лица тети Ванды не оставляло свободы для толкований. Очевидно, какие эмоции тетя испытывала. Она была категорически недовольна племянницей и собиралась высказаться по полной программе. Какая Коринна неблагодарная, вопиюще невоспитанная и вообще позор семьи.
- Двадцать пять лет Кора, - презрительно скривилась Коринна, прозрачно намекая, что до ее совершеннолетия осталось ждать всего ничего. Тетя навеки освободится от тяжелой ноши воспитывать строптивую племянницу, а племянница начнет дышать в том ритме, который ей нравится. Будет делать, что захочет. И получит родительское наследство.
- Тебе двадцать три! - тетя произнесла это так, словно Коринне пять лет. Специально говорила Кора, а не Коринна, чтобы подчеркнуть возраст.
У ДОМОВ ОСТРЫЕ УГЛЫ (-20%)
Спиной Рич чувствовал острый угол дома. Аккурат между лопатками. Со всего размаха Гога впечатал непослушного приятеля именно в угол. Для вразумления споткнувшихся. Гога был недалеким парнем, но любил читать словарь и выискивать там сложные выражения. Поднял увесистый кулак, чтобы вразумить, но ударить не успел.
- Милиция! - звонкий девичий голос надвое разрезал тишину и вечерние сумерки. До голоса было темно и глухо, а после - надежда и свет.
- Дура, не ори, - Гога отпрыгнул в сторону, вглядываясь в темноту.
- Вон он! - голос указывал прямо на Гогу и нервы сдали, Гога растворился в темноте.
Рич повел плечами, встряхнулся, избавляясь от неприятного ощущения в спине. Поискал глазами спасительницу. На дорожке под фонарем виднелась тоненькая фигурка в белой блузке и темной юбке. Одна-одинешенька и никакой милиции. Вот, глупая. И отчаянная.
- С вами все в порядке?
- Со мной? - Рич опешил. Пусть он пока не в главарях, но определенный авторитет на районе у него имелся. Уж точно не этой пигалице справляться о его самочувствии.
- Все уже в парке, а ты тормознутая, как всегда, - хамоватый лаборант высунулся по пояс в окно. Кристина терпеть его не могла.
- Отвали, придурок! - Кристина не позволит испортить себе праздничное настроение. Хорошо, что не придется вскорости встречать эту противную физиономию: бледно-голубые глаза чуть навыкате и узкие губы.
В парке однокурсники уже сидели на маленьких складных стульчиках перед художниками, старательно позируя. Кристина сморщила нос и, пряча улыбку, подглядывала за тем, как изображают ее друзей. У каждого мастера своя манера. Кто-то работал небрежно, кто-то быстро, а кто-то еще всматривался в лицо клиента. Кристина уже решила, что все художники заняты, ей придется ждать, как ее окликнули.
- Иди сюда, малявка.
Кристина вздрогнула, голос был низкий, хрипловатый, от таких голосов у нее по позвоночнику всегда пробегал холодок. Резко повернулась - на нее упор смотрел зрелый мужчина, виски с проседью, но выглядел моложаво. Крепкая фигура, темные волосы забраны в хвост, глаза холодные, стального оттенка. Мужчина приглашающе повел рукой к стульчику рядом с его мольбертом.
- Видел тебя кто? - старуха не желала замечать, как трудно стоять Антонине.
- Нет, я лесом шла. Мимо кладбища.
- Муженек-то твой где, сбежал поди, как пузо на нос полезло. У городских никакого стыда нет.
- Убили его, - Антонина прислонилась к двери, закрыла лицо руками. Перед глазами поплыли страшные картины. Лежащий посреди комнаты в луже крови муж, распахнутые шкафы, раскиданные вещи, книги, сброшенные с полок. – А я, я сбежала.
- Из всего выкрутиться умеешь, - жалеть Антонину старуха не собиралась.
- Мне бы только родить. Потом я работать пойду.
- Ни одна еще беременной не осталась.
- Прогнала бы взашей, да сына жалко, любит тебя дурак, в каждом письме спрашивает, что ты да как, – старуха вышла в кухню, собрала в тряпицу хлеб, огурцы, кусок колбасы, протянула Антонине. - Вода в сенках.
Увлекательного чтения! С днем тыквы 
!
