Он пас своих неотразимых гадюк с детства. И вдруг появилась такая девушка... Что он влюбился
Он только взошёл на двор крепости, дабы пообедать в свою очередь. Пообедать – уныло оглядел он гигантский бутерброд с остатками вчерашнего варёного мяса и вялой зеленью – а не давиться всухомятку.
– Некогда готовить! – тотчас окрысилась Паксая на невысказанную критику. – Не видишь? Мы собираемся, раз кое-кому приспичило на базу без пересадки.
Дон видел. И весьма благодарно оценил усилия носящейся по двору Дайны. Всё их личное и общественное барахло сушилось на многочисленных приспособах. Высохшее аборигенки под неусыпным надзором Дайны утюжили громадными утюгами, нагретыми на жаровне. На диво цивилизованная крестьянка терпеть не могла блох с прочей поганой живностью и умела с ней бороться – даже в её отсутствие с целью профилактики.
– Девчонки уже переоделись в чистое, – заметила Паксая, готовясь стартовать по своим делам. – Ребята тоже. Сейчас твоя зазноба и тебе притащит.
– Чего это она моя? – машинально отбрехался Дон, прихлёбывая чай.
– Ну и дурак, – хмыкнула сестрица и дёрнула колотиться по хозяйству.
– Чего это я дурак? – проворчал Дон, прицеливаясь, с какой стороны удастся куснуть гамбургер и не завязнуть в нём заклинившей челюстью. – Я первый её заметил. И не ваше собачье дело, как употреблю.
Он раззявил пасть и вонзил зубы в свежеиспечённую жёсткую буханку с заветрившимся мясом. Одновременно внимательно разглядывал несущуюся к нему через двор Дайну. Не модель, но такая ладная, что полный улёт. Всё на месте. И всё оно вполне себе. Ещё как – прямо, никакого удержу от такой прелести. Но это так, дребедень и тлен. Главное, эта умница способна в кратчайшие сроки сделать счастливыми всех членов системы. Вон как благодарно стрельнул в её сторону взгляд Фуфа, хотя его супруга тоже умеет сделать жизнь приятной в смысле обеспеченности и окружения заботой.
А Дон чем хуже? Он тоже заслуживает, чтобы кто-нибудь покладистый да сексапильный беспокоился по мелочам и в целом о его благополучии с благоустройством. Хватит с него прекрасных дворянок – толку с них, как с козла молока. Пусть ими другие дураки пробавляются. За всю жизнь он чувствовал себя в душевном уюте лишь с мамой да с Паксаей. Однако на них жениться никак – уже заняты. Теперь вот появилась эта прелесть, как нарочно для него…
– Вот, чистая! – выдохнула Дайна, подлетев к господину манипулятору с рубахой.
Ни малейшего кокетства и всяких там завлекательностей во взгляде с телодвижениями. Дескать, принесла, исполнила долг, а там уж ты сам. Будто он ей не красавец мужчина, а хлам какой-то. Сосед по деревне, об которого она глаза измозолила, но мужика так и не разглядела.
– Устала? – ревниво осведомился Дон, шаря глазами по фигурам армов, разгружающих воз с дровами.
Если хоть одна сволочь попробует увести у него девчонку, он… Порвёт! Воображение услужливо нарисовало картину нападения манипулятора на арма. И Дон чуть не подавился, внезапно честно заржав над своими претензиями.
– Устала, – не стала лукавить Дайна, как, впрочем, и драматизировать. – Спешить нужно. А мы пообносились, просто страх, – указала она руководителю на просчёты в материально-техническом обеспечении системы. – Штопки-то, кажется, не густо. Сама поштопаю, что нашла. А вот с прочим, – развела она руками, дескать, сам видишь сей бардак с разрухой. – Ты б рубаху скинул, – попросила она. – Да я побегу.
– Посиди со мной, – вырвалось у Дона от всей чистоты сердца.
Дайна не зарделась, не залыбилась и не законфитюрилась на какой-нибудь иной манер, как это у девок включается, если к ним подкатывается смазливый молодчик. У неё – слава создателям и сказителям – имелось достоинство, что обнадёживало на установление искренних и честных отношений. Понятно, что его девки попытаются научить Дайну ломаться и выделываться. Но есть надежда, что она не поддастся.
Мои неотразимые гадюки
Книга 1
Книга 2
Книга 3
