Крапива, которая любила читать

Все началось с запаха. Точнее, с рецепта.

— Вот, внученька. Написали какую-то ахинею, да еще и на англивском. Сказали, в аптеке поймут. Да вот пришла я, значится, к Матрене Сергеевне, а она глазенки-то повыпучила. Гврит, в жизни-то таких лекарств не видела.

Бабушка протянула мне слегка смятый рецепт на некогда белой бумаге. Листочек явно зверски сворачивали не один раз, пытаясь засунуть под обложку паспорта.

— Это не английский, а латынь. Сейчас приготовлю, — уже привычно ответила я.

— Ась? — окликнула меня посетительница. — Понимаете, значится. А Матрена Сергеевна не поняла, да. Какое-то новое видимо. Иновстранное.

— А кто такая эта Матрена Сергеевна? — для проформы поинтересовалась я, уже понимая, что пожалею о своем любопытстве. Старики любят поговорить.

— Так кто ж! Врач! Соседка моя! Тридцать лет в поликлинике проработала! Она мне и давление лечила, и геморрой, и сердце! — с энтузиазмом подхватила старушка. — Такую настоечку подсказала! На ольховых почках! Я, как только меня тошнить начинает, сразу две ложки — и все! Сплю как убитая!

— А-а-а, — понимающе протянула я, вспоминая, кто же такая эта Матрена Сергеевна. Или, точнее, Маргарита. Есть такая в соседнем доме. Действительно врач, уже лет двадцать лет как на пенсии. Акушер-гинеколог. Неудивительно, что латинские названия ингредиентов глазных капель она просто не знает.

Старушка уползла в уголок, к банкетке, обтянутой потертым кожзамом, и тонометру. Этого развлечения — на халяву давлением играть — ей хватит надолго. Как раз успею приготовить все что нужно.

Я разложила на рабочем столе ингредиенты и привычно нырнула в транс. Иначе отмерить граммовку с аптекарской точностью у меня не получалось.

Но из транса меня грубо выдернули. И выдернули не звонком колокольчика над дверью и не требовательным стуком по прилавку возле кассы. Выдернули меня запахом.

С каких пор порошок йодида калия пахнет лавандой?! Да еще так сильно?

Я резко дернула головой и моргнула. Руки словно парализовало. То есть как?! А где моя аптека?! Где бабка с тонометром? И откуда здесь…

— Тикка! Что ты делаешь?! — рявкнули за спиной, я обернулась и…

Плавно съехала в обморок.

***

— Эй, вставай, обморочная! Ты реально думаешь, что разжалобишь кого-то? Вставай, говорю, хватит выделываться. Скоро отец приедет! И если увидит, он тебя вот так вот и прикопает, чтоб под ногами не завонялась.

Чего? Кто тут такой наглый и неласковый? Стоп, а я где вообще?

Судя по запаху и ощущению шершавого камня подо мной, это все еще не моя аптека. В аптеке у нас линолеум…

Меня отравили, усыпили и вывезли в неизвестном направлении? Кто? Зачем? Я провизор в микроскопическом отделении большой сети в поселке на две тысячи населения, я и баба, и мужик, и фармацевтический отдел рецептурных препаратов в одном лице. И у нас в поселке отродясь не было наркоманов, а в аптеке моей — препаратов, за-ради которых нужно похищать тетку внушительной комплекции и везти неведомо куда.

Что происходит?

— Может, реально померла? Да не должна была. Корнем лунного ириса их обеих уже не первый раз травят. Давно привыкла. Тьфу! Мямля. — Меня потыкали палочкой в бок. — Ну и валяйся тут. Может, кто подберет.

Голос был детским. Точнее, мальчишеским.

— А рисунок ее ты затер? — спросил другой голос, постарше. И уже девчачий.

— Ага. Дура. Явно не один день его выводила. Только вот обычным аметистовым порошком, представляешь? Дунь — и улетит весь сложный узор. Как нарочно подставилась.

— Наверняка пыталась магичить. Идиотка. Потому и шлепнулась в обморок, что ее хилых силенок не хватило на сбитый ритуал. Что ты сделал-то?

— Я же говорю — дунул. Как раз когда она самую сосредоточенную рожу скорчила. — Пацан хихикнул.

Да, это точно пацан, и ему явно не хватает надранных ушей. Надо собрать в кучку руки, ноги и мозги, встать и исправить этот недочет.

— Ладно, пошли. Если реально сдохнет, мы должны быть не при делах. В нашей семье главное что? — спросила девчонка.

— Не попадаться! — выдали они уже хором и с заливистым детским смехом убежали куда-то вдаль.

А я открыла глаза и сердито уставилась на серый и очень холодный камень под самым носом. Так… встаем, детка. Нам только отмороженных придатков не хватало для полного счастья.

Кряхтя и тихо ругаясь, я все-таки справилась со сложной операцией отрывания себя от пола. Встала. И подумала — может быть, обратно упасть? В обморок. Там уже привычно и даже уютно. Там осталась моя аптека, в конце концов. А тут откуда ни возьмись нарисовались ручки-палочки, юбка до колен с тюлевыми оборками, грудь минус первого размера и, кажется, чужое лицо.

Лицо я на ощупь определила. Потому что в помещении, где давешний пацан сдул кому-то узор с пола, не было даже намека на зеркало. И на то, как я сюда попала.

— Мне нужно зеркало. И вода, — сглотнула я слюну пересохшим горлом. — Лучше, конечно, чего покрепче, но сначала воду. И умоляю… не знаю кого, но умоляю. Хоть кого-нибудь, кто бы мне все объяснил!

Под сводами башни кто-то вздохнул. И мне на голову упал… упала…

— Да ладно, книжка? Вот так вот можно было? — Я с подозрением посмотрела вверх, ища еще какого-нибудь шутника. Но под потолком даже не было балок, откуда эта книга могла упасть. Для верности я выглянула из окна, чтобы оценить возможность появления книжки оттуда. Но как оказалось, находилась я на самом верху некой башни, с которой открывался прекрасный вид на некий задний двор. В архитектуре не разбираюсь, но стиль построек я назвала бы старинным западноевропейским. Может, даже викторианским. Очень надеюсь, что тут нет таких веселых вещей, как повальная чума или охота на ведьм. Слишком все красиво и ухоженно, это радует.

— Значит, другой информации не будет. — Вывод напрашивался, а я по привычке его озвучила. В аптеке часто разговаривала сама с собой, а дома с котом. Привыкла.

На первой же странице меня ждал сюрприз. Коллективный портрет некоего семейства. Почему семейства? Похожи друг на друга. Начиная с плечистого высокого брюнета лет тридцати, его практически точной копии на пять лет помладше, потом еще одной — уже на десять. А заканчивался весь этот парад пацаном и девчонкой очень раннего подросткового возраста. И всех явно по одной мерке клепали.

Мерка хорошая, кстати, таких красивых людей я даже в люксовой рекламе не видела. Разве что красота их несколько хищная, что ли. Но все равно — глаз не оторвать.

А сбоку к этому семейству роковых брюнетов приклеили нечто чужеродное: тоже очень привлекательную шатенку с грустными оленьими глазами цвета свежей зелени и каким-то безвольным лицом. И пятым номером в декольте, к которому был прижат спеленутый младенец.

За ее свободную руку держалась рыжая и даже на вид испуганная девица помладше. С подозрительно знакомым минус первым размером.

Я прищурилась. Потом подняла руку и дернула себя за волосы, вытянув локон к глазам. Так и есть. Рыжий.

«Ортика дель Нэтте», — гласила всплывающая, как на плохой гифке, надпись над ее головой.

Во как. Крапива Крапивовна. Кто ж так обозвал бедняжку? Хм…

Интересно. Судя по расположению и возрасту, шатенка должна быть женой вот этого диковато-прекрасного старшего брюнета. Неужели все остальные их дети? Или это братья мужа и племянники? А то больно уж глава семейства молодо выглядит.

Пока я пыталась рассмотреть семейный портрет получше, из окна раздались странные возбужденные перекрикивания.

— Тащи его, тащи! Теперь-то точно казнят! Господин не терпит воров и бездельников!

Я осторожно высунулась — рекогносцировка не помешает. Так… про отсутствие инквизиции, кажется, погорячилась. Иначе зачем во двор только что вытащили молодого парня, раздетого догола?!