Маленький сюрприз для лжеца

— Никита, подойди срочно к коттеджу «Сафари», кажется у нас проблемы, — раздаётся из трубки голос прораба Василича.

— Сейчас буду.

На эту стройку хоть не приезжай! Стоит ступить за порог будущего люксового пансионата «Плеяда», как тут же что-то случается. То материалов не хватает, то накосячил кто-то, то полбригады слегло с поносом. Даже интересно, что на этот раз.

Иду по тропинке — в будущем дорожки проложат из декоративной плитки — и любуюсь территорией. Все-таки хорошо здесь будет к следующему сезону. Отличное дело мы с моими партнёрами затеяли. А главное, я теперь никак не завишу от семьи и в этом бизнесе самый главный босс. Вспоминаю об этом очень вовремя и на подходе к недостроенному «Сафари» делаю суровую рожу.

Василич нервно мнется на пороге, а его подчинённые толпятся вокруг и пялятся вверх на пустой проем окна. Никто не работает. Непорядок.

— Что там? — спрашиваю грозно.

— Никит, там ребёнок наверху. Че делать? Спасателей вызывать? — поясняет прораб.

— Зачем спасателей? — не понимаю я. — В чем проблема-то? Детей никогда не видели?

— Там опасно!

— Ну так рявкните, чтобы спустился или сами спустите, если боится.

— Мелкий он. Не слушается и не даётся. Стоит только сделать шаг на лестницу, как он залезает на подоконник и пытается на дерево перелезть. Убьется же! — прораб кивает на толстый грецкий орех, растущий под окном.

У меня весь пансионат утопает в зелени, поэтому тут даже в жару прохладно. Я думал, это плюс, а теперь выходит, что минус. Знаю я этих отдыхающих. Мало ли что придёт в голову спьяну? Начнут все из окон на деревья выходить или наоборот. Надо будет над этим подумать.

— Так, ладно. Сколько ребёнку?

— Да кто их разберёт? Примерно вот такой, — Василич показывает ребром ладони чуть выше своего колена.

— Маленький… Послал кого-нибудь родителей искать?

— Да, отправил двоих ребят на конечную, а двоих по улицам прокатиться.

— Молоток. Попробую и я поговорить, а вдруг повезёт?

Ну а что? У меня целых полтора года почти настоящая дочка была. Опыт общения с детьми имеется.

Вхожу в дом, стараясь не шуметь, и к подъёму на второй этаж подхожу осторожно. На цыпочках поднимаюсь по лестнице на несколько ступенек и заглядываю на второй этаж. Ребёнок сидит на закрытом ведре краски, понурив голову в кепке, но не плачет — просто смотрит вниз. Возраст не разобрать, но точно старше моей Марьяны, которой сейчас два с небольшим. Что же стряслось?

Решаюсь заговорить:

— Привет, парень, а ты знаешь, что мешаешь посадке летающей тарелки? Они уже пятый круг над домом делают… — Малец резко вскидывает голову, подрывается с ведра с явной целью бежать к окну, но я торможу. — Э-э-э, нет! Не советую! Ты разве не видел, что на ветке висит улей? И это не пчелы, мальчик, а осы!

Выдумываю небылицы на ходу, но, кажется, они работают, потому что мелкий — скорее всего, года три-четыре, а может пять — останавливается и смотрит на меня из-под козырька насупленно.

— Я не мальчик, я Малина, и вы все врёте!

Ах вон оно что! Присматриваюсь внимательнее: большие светлые глаза, тонкие черты лица, завитушка тёмная выбилась — точно девочка. Очень хорошенькая маленькая девочка, только вредная и буквы не выговаривает.

— Прости, обознался, — каюсь, но тут же меняю тон на строгий. — Но я никогда не вру, Марина. И вообще, нельзя так с взрослыми разговаривать.

— Не Марина, а Ма-ли-на! — произносит вредина по слогам, закатывая глаза. — И не прощу! Мне вообще не до вас сейчас. У меня жизнь рушится!

И столько патетики в этом детском голосочке, такая в нем звучит трагедия, что я не выдерживаю и начинаю ржать. Ну что у нее могло случиться?! Куклу не купили?! Платье новое? Просто моя самая младшая сестра в детстве тоже была королевой драмы, и девочка со странным именем Малина мне её живо напомнила.

Она на мой смех реагирует опять по-королевски: складывает руки на груди и задирает нос к потолку.

— Да что ты знаешь о разбитой жизни, ягода? — спрашиваю, отсмеявшись, и тоже добавляю в голос патетики. — Спускайся, и я тебе расскажу, как оказался один-одинешенек на чужбине.

— Не называй меня ягода, я это не люблю, — отрезает мелочь, — и я не знаю, что такое чужбина.

— Так иди сюда, я тебе расскажу, — бросаю ломать комедию и говорю нетерпеливо.

— Нет, не пойду, — девочка садится на ведро и отворачивается. — Ты меня домой отправишь, а я оттуда ушла навсегда.

— И где же ты будешь жить? — не сдаюсь я.

— Тут буду.

— Хм-м, тут не получится, тут чужой дом и идёт стройка. А ещё маленькие дети не живут одни. Им нельзя без взрослых.

— А у кого нет взрослых, как живут? — спорит малявка. — Бывает же, что совсем нет взрослых, как у Питера Пена.

— У тебя нет родителей? — удивляюсь я.

Мало того что девочка хорошо одета, так и «Плеяда» строится в дорогом месте. Тут точно нет поблизости интернатов и детских домов, откуда бы она могла сбежать.

— Папы нет. А мама… — ее губешки начинают дрожать, — мама за-аму-уж вы-ыхо-оди-ит, — Малина принимается рыдать.

А мне теперь становится все ясно. Детский ревнивый бунт.

— Давай, Малина, спускайся. Я обещаю тебя выслушать и помочь, — говорю устало.

Не было печали. Хоть бы парни уже отыскали скорее эту её мамашу, решившую устроить личную жизнь. А то выслушать малявку я могу, а вот помочь — вряд ли.

— Точно-точно? — спрашивает Малина, растирая слезы по щекам и хлюпая носом.

— Обещаю! Иди ко мне.

Девочка сдаётся и топает к лестнице. Которая, кстати, действительно опасная. Не достроенная, без перил. Поэтому я поднимаюсь, подхватываю мелкую на руки и спускаю сам.

Так и выходим на улицу. Мужики смотрят на меня с уважением. А я нахожу глазами Василича и вопросительно выгибаю бровь — прораб мотает головой.

Значит, мать Малины ещё не объявилась. Плохо.

Я живу в городе, снимаю квартиру. А на стройку приезжаю как на работу, потому что в пансионате пока нет никаких условий. Из-за этого я понятия не имею, где нам разместиться для разговора, чтобы никто не мешал и у Малины не было возможности убежать, едва на горизонте покажется родительница. Разве что можно отправиться с девочкой на пляж и сесть спиной к входу. Там у меня и парочка лежаков есть.

Несу мелкую на берег.

— Ну, рассказывай, почему не хочешь, чтобы мама вышла замуж за любимого жениха и стала счастливой? — решаю начать с главного, усаживаясь рядом.

— Какого ещё любимого жениха? — вскидывает на меня удивлённый взгляд девчушка. — Этот дядя Игорь, дедулин друг с работы, а никакой не любимый жених. Он противный и старый. А мама у меня красивая и молодая. Я так не хочу.

— У-у-у, детка. Такова жизнь, — развожу руками я. — Не все в ней случается по нашему желанию.

Вспоминаю, как и меня недавно дед собирался женить. Видимо, Малина из состоятельной семьи, и дед у неё типа моего. Решаю выяснить подробнее — мне пригодятся новые связи с влиятельными местными.

— А ты тут живёшь? В посёлке? Или вы отдыхать приехали?

— Много где живу, — хвастается Малина. — А тут у нас дача.

Ну точняк! Семья у девчонки непростая.

— А как же ты решилась сбежать? И где твои вещи? Разве из дома уходят с пустыми руками? — Ох, ещё как уходят… Особенно когда их всего лишают. — Или тебя обидели, и ты сбежала неожиданно?

Малина мнется несколько секунд, ковыряет песок, а потом сознается:

— Я люблю маму и не хотела убегать. Но к нам приехал дядя Игорь этот, и бабушка сказала, что скоро у меня будет настоящий папа и я стану Малиной Игоревной Руденко, а я не хочу быть Игоревной и Руденкой не хочу. Он не настоящий папа, он некрасивый, и я не хочу быть на него похожей.

Логика железная! Даже не знаю, с чего начать распутывать клубок.

— Слушай, ну красота же не главное в человеке. Наверное, он хороший, раз мама согласилась замуж за него выйти.

— Нет. Я слышала, как мама с Диной разговаривала и плакала даже. Это маму дед с бабушкой заставляют.

Уверен, что девочка придумывает и нагнетает. Двадцать первый век на дворе. Никто не выходит замуж по воле родителей. Кто не хочет — разворачивается и уходит, как я.