Молохи. Пепел наших душ. Том 2. Ренегат

Лично для меня удовольствием в нашей мимолётной встрече и не пахло.

– У вас своеобразный юмор, Элина, – масляный взгляд спутника Марьяны вновь прощупал меня с головы до кончиков шпилек.

– Когда брат – судмедэксперт, и не так юморить привыкаешь, – ответную улыбку удалось выдавить с трудом.

Показалось, или на секунду в ярко-голубых глазах напротив мелькнул неподдельный страх?

Саша бросил на полого быстрый цепкий взгляд. Похоже, в мыслях он был солидарен со мной.

- Сами вы чем занимаетесь? – переключить внимание на себя показалось брату самым правильным.

Справившись с мимолетным оцепенением, Макс горделиво сверкнул белоснежными винирами.

- Оценкой и продажей ювелирных изделий, как нетрудно догадаться. Имею собственную фирму в Англии, – судя по всему, на туманном Альбионе эту заразу Марьяна и подцепила, – Фамильная ценность, – резное кольцо на большом пальце уже в который раз прокрутили, позволяя рассмотреть переплетения узора, похожего на кельтский, – прошло уже через пять поколений.

– Этой побрякушке и полувека нет, – нервные мурашки вновь затанцевали на моей спине степ от первой же фразы Андрея, – Обычный фианит в ловушке из серебра не лучшей пробы. Да и качество исполнения оставляет желать лучшего.

Жёсткий взгляд без намёка на веселье сделал нарочито широкую улыбку Макса больше похожей на оскал. Спеси ему не занимать, однако по резким движениям несложно догадаться, что комментарий застал его врасплох.

– Вы, специалист, хоть штихель в руках держали? – в пронзительных голубых глазах читался вызов, – доморощенные мастера ювелирного искусства сейчас не редкость. Полагают, достаточно проштудировать пару книг по основам литья и потратиться на самые бюджетные инструменты… Но квалификация прежде всего…

Несмотря на окутавшую залу приятную прохладу, ладони вспотели. Пальцы немели, тщетно борясь с подступающий судорогой. Казалось, тупая боль просверливала до костей, однако в голове навязчиво пульсировала лишь одна мысль. Зная нрав молоха, можно с лёгкостью предположить, что Макс рискует запросто откусить от бокала. Прилюдно.

В ушах шумело, тело будто налилось свинцом. Вдоль шейных позвонков прошла болезненная судорога. Солнечное сплетение сдавило, как если бы на меня рухнула бетонная плита.

Звонкий хлопок достиг ушей, прежде чем я поняла, что произошло. Низкий бокал гранёного стекла в руке Макса, хрустнув, сложился толстыми стенками внутрь. Под подошвами лакированных туфель противно захрустела стеклянная крошка.

– Порезался? – подскочив от неожиданности, Марьяна попыталась ухватить его за руку, пока Макс с раздражённо ею тряс, – наверное, брак стекла…

Я напряжённо всмотрелась в искажённое злостью лицо Макса. Тот нервно стряхивал с некогда белоснежной манжеты янтарные капли рома.

– Если потороплюсь, пиджак ещё можно будет спасти, - отшутившись, хоть и сквозь зубы, Макс чмокнул Марьяну в щёку и скрылся в направлении уборной.

- Найду управляющего, здесь нужно прибрать, - Марьяна кивнула и, стараясь не ступать по осколкам, ринулась в противоположном направлении.

И в то же мгновение я почувствовала, как Андрей играючи выскользнул из моей хватки и буквально впихнул меня в руки Сашке.

-–Он мой, ­– хрипло бросил другу молох.

Несложно догадаться, что он имел ввиду. Между бровей Сашки пролегла глубокая складка.

– Не глупи. Этот полый не твоя забота, – брат на миг обернулся, выискивая среди гостей маячившего в отдалении Макса, – я заберу у него ключ и отдам Вику, после выставки.

– Нет, он нужен мне сейчас, – напряжение в голосе молоха достигло пика, – увози сестру домой, иначе жилу опять что-то спровоцирует. Я приеду позже.

У меня самой внутренности выворачивало только от одного присутствия Макса рядом с Марьяной. Чем быстрее её избавят от общества полого, тем лучше для неё.

Однако какой прок в этом Андрею? Раньше я не замечала за молохом неуёмной тяги к уничтожению полых. Скорее наоборот. Он выедал гнилые души нехотя, словно из-под палки. Сейчас же старался как можно быстрее отделаться от нас с Сашкой, лишь бы не упустить очередную добычу.

Дурное предчувствие не отпускало. Лёгкая музыка и негромкая перепалка брата с Андреем звучали глухо и обрывочно, как из-за плотно прикрытой двери. Взгляд уже не мог сосредоточиться ни на одной работе – фотографии сливались в единый калейдоскоп красок и размытых пятен, разобрать в которых не получалось ровным счётом ничего.

Подняв руку, я почти наугад мазнула по рукаву Сашки и кивнула в сторону молоха.

– Пусть идет. Мне и правда стоит...

Договорить не удалось. Картинка перед глазами резко обрела очертания. Но я не сразу разобрала, что сквозь окружавшую меня реальность проступает ещё одна. Её будто наложили штампом поверх первой, как в двойной экспозиции.

Затемнённая зала фотовыставки поблекла, превращаясь в фон для ночного проспекта, испещрённого мягким светом фонарей и росчерками холодной мороси. Сбоку мелькнула вывеска пекарни с россыпью теплых огней ламп на витрине. Узкая полоска водной глади. И статуи – застывшего на дыбах скакуна и человека под его копытами.

– Элина, что ты видишь? – голос молоха прозвучал где-то на периферии сознания.

– Я знаю, где это, – боясь даже моргнуть, чтобы не упустить отголосок, я наощупь вцепилась в рукав косухи Андрея, – это Невский… рядом с Аничковым мостом. Ренегат там.