Добрыня

– Нет! Ты не понимаешь, – говорит Ратмир и смотрит исподлобья. – Это было её решение. Её никто не заставлял.

– Плевать. Мне надо с ней поговорить, – упрямо твержу своё, не глядя на друга. Мой взгляд прикован к танцующим женщинам. 

– Добрынь, не стоит идти против моей семьи. Ты же знаешь, что мой отец хорошо к тебе относится. 

– Знаю. 

– Значит, должен уважать наши традиции. 

Тяжело вздыхаю, опускаю взгляд.

– Иногда от правил можно отступить. Твой отец знает меня с детства. Тридцать лет – немалый срок. И я ни разу не опозорил своё имя и не подверг сомнению достоинство. 

– Как бы моя семья к тебе хорошо не относилась, для них ты всё равно будешь чужаком. Прости, друг, но я должен тебе это сказать.

Да. Влюбиться в дочку цыганского барона была не самая лучшая идея. 

И ведь знал её с самого детства. 

Мне было двенадцать, когда родилась Софа. И была самым обычным ребёнком. Я терпеть не мог, когда она увязалась за нами. А когда мы не брали её с собой, начинала обкидываться камнями. Я даже ей прозвище дал Дикарка. В детстве вообще прозвища прилипают очень быстро. Ратмира во дворе все звали Цыган. Ко мне же прицепилось Добрыня, хотя настоящее моё имя Даниил, только зовут так меня очень редко. 

Наша компания Алекс, Бес, Цыган и я.

 Мы дружим с детства. 

И вечным хвостиком была Дикарка. Софа – сестра Цыгана. Сколько обидных слов мы друг другу наговорили. Сколько пакостей она нам сделала. Вплоть до изрезанных джинсов, и выкинутой обуви. А после смерти бабушки я уехал и не появлялся в городе пять лет.

Приехал в прошлом году и обнаружил, что Дикарка превратилась в изящную дикую кошку. Грациозную, красивую и сексуальную. 

Стоило войти в их дом, как меня тут же приветствовала меня красивая девушка, загипнотизировала своими глазами угольками. Черноволосая, черноглазая, смуглая. Взяла мою руку, опустив на секунду глаза на ладонь, сказала:

– Вижу большую любовь в твоей жизни. Очень большую, – улыбнулась, оголив белоснежный жемчуг зубов и взмахнув длинными ресницами, упорхнула.

И я влюбился. 

Никогда не знал этого жгучего чувства. А тут неожиданно осознал, что хочу её видеть рядом с собой. 

– Смотри не влюбись, она ещё та вертихвостка, – предупредил меня тогда Ратмир. – Какой дикаркой была, такой и осталась. Отец с ней постоянно ругается. 

– Софа? Это Софа? – только после слов Цыгана я понял, что это она. 

– Да. Не узнал, что ли? 

– Добрынь, ты слышишь? – возвращает из воспоминаний голос Ратмира. – Я серьёзно. Оставь её в покое. Отец уже с семьёй жениха договорился. Свадьбу назначили. Ты только хуже сделаешь, если признаешься, что между вами что-то было. Невеста девственницей должна быть. А я ведь знаю, что у вас всё было.

– Было, – киваю я. – И всё же я должен поговорить с бароном.

– Ты меня вообще слышишь? – злится друг. – Ты хотя бы с ней для начала поговори. 

– Как? Я её две недели не видел. Она избегает меня. Или это у вас тоже традиция невесту перед свадьбой в комнате запирать?

Смотрю на Рамира долгим взглядом. Будто это он во всём виноват. Но это просто от злости и отчаяния. 

Я сейчас готов винить всех.

– Нет. Она сама так решила, – отвечает Рат. 

– Ясно.

– Хорошо. Я помогу. Идём. 

Он встаёт из-за стола, и я иду за ним. Вновь в душе появляется надежда.

Уверен, если я с ней поговорю, всё изменится. 

Она передумает.