Я видела этот мир последней

Что было в начале?
Кто-то вспоминал, что про них много писали, и еще удивлялись: как вы могли про них не прочитать ни одной статьи? Кто-то снял шоу, пытаясь их разоблачить. Наконец, голоса людей, боявшихся, что их объявят сумасшедшими, зазвучали во весь голос, рассказывая, как повстречали тех у себя на пути.

Но было поздно. Они пришли.

Всадники Апокалипсиса.

***

Ализарин упорно нажимала на ноутбуке клавишу F5, пытаясь обновить страницу. Та сначала не загружалась, а спустя пару кругов загрузки на экране, наконец, выдала огромное 404. Страница не найдена.

- Очередной фейк, - пробормотала она, закрывая ноутбук.

Она сидела на полу у входной двери и ждала отца. Тот обещал их куда-то отвезти и взял с нее обещание не уходить из дома. Ализарин отложила ноут и провела пальцем по экрану мобильного, вводя графический ключ. Сеть не прогружалась и на телефоне.

- Да что сегодня со связью? - пробормотала она, вставая с ковра.

За дверью раздались шаги.

- Пап, это ты? – остереглась Ализарин, открывая замок.

Отец стоял на пороге, не решаясь нажать на дверной звонок, не сводя глаз с ручки двери.

- Пап?

Он поднял на нее глаза.

- Идем, - тихо произнес он.

- Куда? Мне взять что-то с тобой? – спросила она, подхватывая с пола телефон.

- Ничего, тебе ничего не понадобится.

Отец схватил ее за руку и почти поволок к машине.

- Мне не нравится, ты ничего не рассказываешь, я что-то боюсь, пап, - пожаловалась Ализарин, пристегиваясь ремнём.

- Все будет хорошо, дочка.

Он повернул ключ, и старая, видавшая виды Волга тронулась по длинным, городским улицам. Они жили недалеко от центра, и Ализарин было всегда не комфортно, когда отец сажал ее в машину и увозил туда, где могли увидеть друзья или, наоборот, сплетницы-сокурсницы.

Выцветшая зеленая краска на кузове или дребезжание стекол от стука под колесами - без разницы что - это привлекало внимание и пешеходов, и водителей. Ализарин постаралась как можно ниже сползти по сидению и прикрыть лицо сбоку волосами.

Их обгоняли все машины, упорно – словно не видели на чем те едут! – сигналили и свистели.

- Могли бы поехать на троллейбусе, - заметила Ализарин.

- Они не ходят, - отрезал папа. – Встали. Электричества нет.

Ализарин оглянулась по сторонам. Был субботний вечер, и улицы наполнились слоняющимися горожанами. Все было обычным, кроме того о чем упоминул отец: в сгущающихся вечерних сумерках ничего не светилось и не моргало. Ни вывески, ни фонаря, ни магазинной витрины. Отсюда и толпы людей на улице, праздно шатающихся и незнающих чем себя занять. Все погасло, кафе и магазины закрылись.

Ализарин повернулась к отцу и спросила:

- Авария?

Отец не смело кивнул, показывая вперед. Ализарин подняла глаза вверх и застыла - на центральной улице светилось огнями лишь одно здание – здание Проклятого.

Среди школьников – иногда эту байку рассказывали и приехавшим на учебу в город студентам – ходило поверье, что там, на самом верхнем этаже творились непонятные, мистические вещи, стоило тебе взглянуть вниз – и ты выпадешь из окна. Понятное дело, кого привлекала эта легенда. Полицейские не успевали убирать тела, а дворники смывать кровь, пока этаж не выкупил какой-то богач и не перекрыл все проходы. Казалось, город вздохнул спокойнее.

Ровно до сегодняшнего дня.

- У них какие-то мощные генераторы, - пояснила Ализарин отцу.

Тот кивнул, но не ответил.

Ее отец был малограмотным, для него и вождение машины стало необходимостью, которую он сам себя заставил принять. Работавший на круглогодично открытом, продуктовом рынке грузчиком, по утрам отец приезжал первым, не дожидаясь первого автобуса, чтобы брать большее число заказов на развоз овощей и фруктов по точкам, а вечером мог задерживаться и уходить самым последним. Он сражался за каждую копейку. Ализарин за это откровенно презирали и не уважали. А иногда даже и попрекали: слух о том, кем работает ее отец, ничто в сравнении с его внешним видом, и как Ализарин не старалась переодеть отца, побрить неаккуратную бороду или вычистить грязь, упорно набивавшуюся под посеревшие ногти от сотен перебранных им на морозе морковок и луковиц, - окружающие расценивали его как ходячую мусорку, предпочитая обходить стороной в надежде на запачкаться.

- Выходи, - приказал отец.

Ализарин вздрогнула, они подъехали к тому самому высокому зданию.

- Мы что, сюда? – чувствуя огромное смущение спросила Ализарин, но отец уже стоял у ее двери и нетерпеливо открывал скрипящую дверь машины.

«Нас же туда не пустят».

Сковывающее чувство дискомфорта заставило Ализарин сгорбится и неуверенно дергать змейку на куртке, гоняя ее вверх-вниз.

- Идем! – приказал отец, схватив Ализарин за руку, сухая, шероховатая ладонь отца неприятно царапала кожу, а носа коснулся запах подгнивших овощей.

Привлекать к себе внимание совсем не хотелось.

- Пап, я… - начала было Ализарин, когда они переступили порог и оказались в стеклянном просторном холле, но осеклась.

Вокруг было, наверное, несколько сотен людей, представлявших невероятный калейдоскоп из разных слоев населения: женщины в роскошных пальто до пола, мужчины в спортивных костюмах и с барсетками, дети, бегающие вокруг высоких колонн друг за другом, попеременно, явно нарочно, врезаясь в смущающихся иностранцев-китайцев, стоящих поодаль у эскалатора, ведущего наверх.

От смешения запахов, шума и человеческой болтовни у Ализарин закружилась голова. А может она слишком засмотрелась на огромную люстру под потолком, мягким желтым светом разливавшую тепло по холлу? Ализарин, ведомая отцом, успела обернуться, и заметить, что там, снаружи, серел город. Ни одного огня так и не зажглось.

Абстрагировавшись от всего и ото всех, Ализарин поняла самое важное – на них с отцом никто не обращал внимания.

- Аккуратнее, - предупредил отец, затягивая ее за собой на эскалатор.

- Мы вне очереди? – робко переспросила Ализарин, едва успев схватится за ленту поручня.

- Нас ждут.

Ализарин шла словно на автопилоте, ведомая отцом, хромающий и шаркающий, в своих огромных сношенных кроссовках он вел ее слишком уверенно, проскальзывая сквозь толпу. На этаже, куда они поднялись, слонялись сотни военных: начищенные до блеска ботинки, сверкающие от краски черные сапоги, парадные формы всех цветов и видов, аксельбанты на мундирах, и, если внизу Ализарин чувствовала себя дискомфортно от богатства, то тут - от уровня важности людей, между которых ее упорно тащил отец.

Наконец, замерев у огромных, алебастровых дверей, он протянул стоящему охраннику отрез бархатной ткани и произнес:

- Книжник Иам прибыл.

Двери открылись. Ализарин успела заметить, как за их спинами все умолкло. Не дожидаясь гвалта вопросов и споров, что они прошли вне очереди, отец втолкнул ее внутрь и сам закрыл двери.

Ализарин не могла поднять глаза из-за яркого свечения и шла, цепляясь за похолодевшую, дрожащую руку отца.

- Ты пришел последним, - послышался недовольный голос.

«Но снаружи еще так много людей», - пролетело в голове Ализарин.

- Я не смел дерзнуть и явиться первым, - раздался ответ от отца.

Ализарин смогла поднять слезящиеся глаза и увидела, что свечение было тысячью свечей, зажжённой у ног сидящего на высоком помосте мужчины. Тот смотрел на них сверху вниз, отчего Ализарин захотелось сжаться еще сильнее.

- Поэтому явился последним?! – раскатилось недовольное эхо.

Отец упал на колено, Ализарин в ужасе поняла – он тянет ее за руку вниз, заставляя упасть перед незнакомцем на колени!

«Это что, за секта такая?»

- Твоя дочь?

Ализарин подняла глаза и осознала, какую ошибку совершила – она смотрела прямо в глаза самому страшному, что видела в жизни: высокий мужчина, с накинутой на плечи накидкой в виде какого-то животного, мертвым взглядом изучал ее лицо, пока в его ногах в судороге бился парень с перерезанным горлом. Лет пятнадцати, в черном смокинге, еще совсем юный.