Мама в подарок

Вернулась я в спальню Мишеля спустя час. С вкусными блинами и джемом, тарелками и приборами.

— Мишель, сейчас попробуешь блины, ты ел их когда-нибудь? — спросила я с порога. — Это точно вкуснее каши.

На удивление мальчик кивнул мне и я, поставив поднос на кровать перед ним, отрезала кусочек теплого блина и поднесла к его рту на вилке. Нахмурившись, Мишель начал жевать блин, и уже через миг закивал:

— Мне нравится, матушка.

— Прекрасно! — воскликнула я, снова отрезая кусочек и обмакивая его в джем, который до того я попробовала на предмет горечи и соли.

Сейчас меня утишал тот факт, что после пробы пересоленой гадкой каши у меня не заболел живот, и мне не стало дурно, как и Мишелю. Значит яда там не было.

В этот момент в спальню пришла Эжени с другим подносом в руках.

— Барбара велела принести еще это, мадемуазель, — заявила девушка и подошла к нам.

На ее подносе красовались чашки, пузатый чайничек, сахарница и сметана.    

— Еще кусочек блина, Мишель? — спросила я

— Да, матушка, ещё. Так вкусно, — завивал он, открывая рот.

— Может попробуешь есть сам?

Все же мальчику надо было двигаться, не дело постоянно лежать словно он инвалид какой-то. Я видела, что он вполне нормально передвигал руками и туловищем. И если бы у него действительно что-то болело он бы уже заплакал.

— Да, я сам, — согласился Мишель.

Я поставила поднос на ножках к нему. Он взял вилку. И начал тыкать в блин вилкой. У него плохо получалось, а когда он взялся за нож, он и вовсе упал на кровать. Он расстроился и испуганно взглянул на меня. Неужели подумал, что я буду ругать его? Но сейчас уроки по этикету были не к месту. Потому я улыбнулась и, свернув его блин в трубочку, предложила:

— Мишель, можешь есть блины руками. И макай в джем или сметанку, так вкуснее будет.

Он тут же отложил вилку и начал есть, как я сказала. Жадно засовывая в рот блинчик.

— Эжени, тоже попробуй, — предложила я маленькой служанке другой блинок, так же свернув его в трубочку, и протягивая ей.

— Какие вкусные блины! — воскликнула Эжени, прожевав первый кусок. — Бабрара лопнет от злости, если узнает, что вы готовите лучше нее, Дарёна. Она этого не любит.

— Тогда ты не рассказывай ей об этом, пожалуйста, — попросила я, еще врага в лице кухарки мне не хватало.

— Ладно, это будет для нее сюрпризом.

Эжени звонко рассмеялась, и я вместе с ней. Мишель тоже заулыбался, кусая очередной блин и уже макая его в сметану.

— Вот ты где! — неожиданно раздался грозный мужской голос. На пороге спальни застыла высокая фигура герцога де Моранси. Его мрачный взор вперился в меня. — Уже битый час ищу тебя по замку. Разве дворецкий не велел тебе прийти ко мне в кабинет?

Он медленно прошел в комнату, как и вчера тяжело опираясь на трость. Темным взглядом провел по Эжени, сыну и снова остановил глаза на мне.

— Простите, но я не видела Франсуа, — ответила я, ставя свою тарелку на поднос, и вытирая руки о тканевую салфетку.

Я встала, обернулась к герцогу.

—  Батюшка, это же мама! — воскликнула вдруг Мишель. — Ты разве не видишь? Она вернулась.

— Вижу, — мрачно заявил де Моранси. — Мишель, лекарь велел тебе лежать в тишине, а ты болтаешь со слугами. Ты хочешь, чтобы тебе стало хуже?

— Но у меня ничего не болит сегодня, батюшка, — ответил мальчик.

— Тогда ты можешь встать с постели? — задал вопрос герцог.

— Нет, — замотал головой малыш и, быстро отодвинув поднос с едой от себя, снова улегся на кровать.

Я смотрела на это все и ничего не понимала. Только что Мишель был такой веселый, довольный. У него радостно горели глаза, и он даже улыбался. А едва его отец вошел в комнату, то он тут же снова стал болезненным и несчастным.

— Так-то лучше, — кивнул де Моранси и приказал: — Эжени, убери здесь все. Открой занавесь и растопи камин, тут сыро.

— Слушаюсь, мессир, — присела служанка в поклоне.

— А ты, пойдем со мной, — недовольно бросил герцог в мою сторону.

Он направился к двери, тяжело опираясь на трость. Но его спина оставалась прямой, а осанка величавой. Я улыбнулась Мишелю и шепнула ему:

— Не скучай, я скоро приду.

Я вышла за дверь, прикрыв створку.

И тут же некая сила дернула меня и придавила к стене. Жесткая рука герцога стиснула мое плечо, удерживая меня, а мужчина навис надо мной. Я даже испуганно вскрикнула.

— Ты испытываешь мое терпение, девчонка! — процедил герцог мне в лицо, опаляя горячим дыханием.

Его рука неумолимо давила на мое плечо. Может он и был болен, но силищи у него было немеряно. Я захлопала глазами, видя его гнев, которого минуту назад не было на его лице. В комнате Мишеля он даже голоса не повысил, видимо боялся, что сын испугается его рычания. Потому видимо и выволок меня в коридор, чтобы высказать свое недовольство здесь. Все же какая выдержка у этого магистра. В комнате я даже не заметила, что он взбешен.

Но я не понимала отчего он гневается на меня.

— Я? Почему?

— Я велел тебе подобрать себе одежду! А ты где шатаешься? Так и разгуливаешь в этом рванье?

— Я кормила вашего сына, он не хотел есть кашу, — ответила я. — Разве это не повод повременить с этими платьями?

Ему явно пришелся не по душе мой дерзкий ответ, так как взор де Моранси стал угрожающим.

— Мне не нравится, что ты не исполняешь то что тебе велено, рабыня! — возмущенно произнес он в ответ.

Я поджала губы. Конечно, как не унизить меня, это же святое дело. Указать на мое невыносимое подневольное положение в этом доме.

— Сейчас пойду исполнять. Завтрак Мишеля все же важнее, чем эти.., — я не договорила, как он перебил меня.

— Опять пререкаешься со мной, девчонка?

— Нет. И мое имя Дарёна, вы опять позабыли?

— Разве позабудешь твое имя, пигалица, когда вместо завтрака я как идиот два часа жду тебя в кабинете!

— Франсуа видимо забыл мне сказать о том.

— А может ты врешь?

— А может вы уже успокоитесь? Вы нашли меня и ладно.

— Что? Да как ты смеешь, нахалка?! — прорычал он мне хрипло в лицо, глаза его прямо жгли меня своей яростью.

Он склонился еще сильнее ко мне. А жесткая ладонь сжала мое плечо до боли.

Я даже испугалась на миг, но тут же вспомнила что герцог болен. Наверняка, ноги опять не слушались его и причиняли страдания, а он был вынужден ходить по замку, разыскивая меня. Оттого он и злился сейчас. В моем сердце проснулось сострадание к нему.

Потому я улыбнулась ему и примирительно сказала:

— Все хорошо, ваше сиятельство. И не переживайте вы так, а то опять закашляете.

Однако моя фраза совсем не успокоила его, а наоборот.

Отбросив трость, герцог схватил меня второй ладонью за подбородок. Сжав его пальцами, приподнимая мое лицо вверх.  

— Выпороть тебя что ли? Чтобы стала послушной, — угрожающе прохрипел он.

Его жесткие руки с силой сжимали мои плечо и лицо, и я едва не застонала от боли.

В следующий миг он сделал то, чего я менее всего ожидала от этого грозного разъяренного мужчины.